Помощником начальника ВРО являлся А.И. Тамм{509}. Забегая вперед, отметим, что М.К. Рындин был арестован чекистами вместе с контрразведчиками Габшевичем, Жилинским, Жураном и расстрелян 7 августа 1920 года в Архангельске по приговору Революционного военного трибунала Морских сил Северного моря{510}.
Проблема подбора кадров для контрразведывательных органов стояла остро. Квалифицированных специалистов не хватало. На должности чиновников для поручений, переводчиков, журналистов центрального аппарата, начальников военно-контрольных пунктов и их помощников назначались армейские офицеры в воинском звании от подпоручика до капитана, начальников отделений военного контроля тылового района — военные чиновники, контролерами и наблюдателями, как правило, являлись нижние чины{511}. Для сотрудников руководство организовало «вечерние занятия»{512}.
Руководители контрразведывательных органов старались подбирать себе кадры из лиц, заслуживающих доверие, добросовестных, честных и исполнительных{513}. Однако на практике далеко не всегда удавалось подобрать сотрудников, обладавших вышеперечисленными качествами, а также соответствующей профессиональной квалификацией.
Приказы начальника ВРС свидетельствуют о частых назначениях и увольнении личного состава. Например, только в Мурманском пункте сменилось 7 начальников. Им поочередно руководили коллежский асессор В.А. Эллен, штабс-капитан А. Петров, флагманский обер-аудитор В.К. Бондарев, мичман Г.В. Майумский, зауряд-военный чиновник Н.П. Черногоров, капитан Дымский, поручик В.А. Крылов{514}.
Вот как характеризовал моральный облик и «профессиональные качества» чинов военно-регистрационной службы правительственный комиссар (начальник) Архангельской губернии, управляющий отделом внутренних дел Северного правительства В.И. Игнатьев: «Офицерство сильно пьянствовало в тылу. Особенно безобразничали офицеры так называемых контрольных пунктов — отделений на местах контрразведки, пьянствовали, арестовывали крестьян, избивали, истязали, издевались над арестованными социалистами (был среди них такой башибузук шт.-к. — Орлов, к сожалению, другие фамилии я забыл). Несмотря на протесты мои и местных властей, этих господ не убирали: Орлова по моему настоянию опубликованным приказом уволили из Холмогор, но при проезде через город я узнал, что он все-таки по-прежнему безобразничает»{515}.
От злоупотреблявших алкоголем сотрудников руководство военно-регистрационного отделения старалось избавляться и строго их наказывало. Например, когда М.К. Рындину стало известно, что прикомандированный к ВРО старший писарь 1-го Архангелогородского полка А. Мартынчик, находясь в нетрезвом состоянии, рассказывал о деятельности контрразведки и называл имена агентов, его предали суду за разглашение служебной тайны. Согласно ст. 264 Воинского устава о наказаниях, умышленное разглашение каралось смертной казнью, неумышленное—заключением в тюрьму до 3 месяцев{516}.
Вероятно, руководству ВРО со временем приходилось избавляться и от других чинов, которые по морально-деловым и профессиональным качествам оказались малопригодными для работы в контрразведке.
Таким образом, необходимость замещения неквалифицированных или ненадежных сотрудников повлекла за собой текучку кадров в подразделениях органов контрразведки.
Второй причиной текучки кадров являлось отсутствие должного финансирования. Некоторые сотрудники покидали службу по собственному желанию и устраивались на работу в другие учреждения или в Союзный военный контроль (СВК). По данным историка А.А. Иванова, в 1919 году средний заработок работника СВК на 13% превышал заработок подчиненных М.К. Рындина. Например, в январе 1919 года в Мурманском отделении союзной контрразведки работало 22 сотрудника, а в местном военно-контрольном пункте — всего 10. Несмотря на рост цен, оклады сотрудникам ВРС не повышались до лета 1919 года. При прожиточном минимуме в 506 руб. оклад начальника пункта составлял 1000 руб. в месяц, делопроизводителя — 600, старшего агента — 500, младшего агента — 300{517}.
Особенностью комплектования кадров в ВРО и ВРС являлось привлечение на службу родственников: делопроизводителя Н.Н. Боржимовского и его сестры Е.Н. Боржимовской, прапорщика Туника и его жены М. Мироновой, братьев С. и Б. Ренненкампфов, отца и сына Потехиных и др. Причины сложившейся ситуации историк А.А. Иванов видит в следующем: «Во-первых, таким образом было легче избежать непроизвольного разглашения членами семьи секретной информации, о чем каждый сотрудник контрразведки давал расписку о неразглашении. Во-вторых, семейные и дружеские узы являлись одним из мотивирующих факторов службы в контршпионских структурах, не пользовавшихся популярностью и не отличавшихся высоким заработком. К примеру, по словам агента А.Н. Зобова, причиной его службы в военно-регистрационных органах было желание работать вместе с братьями его друга»{518}.
Можно сделать предположение, что для Белого Севера, так же как и для Юга, существовали общие проблемы, которые заключались в отсутствии системы подбора кадров спецслужб, политической нестабильности, низком денежном содержании личного состава, насильственной мобилизации населения в белую армию и т.д.
После разгрома белых армий разведчики и контрразведчики в большинстве своем предпочли эмигрировать из России по двум основным причинам. Они негативно относились к советскому строю и решили продолжить борьбу с ним из-за рубежа. Кроме того, их вовсе не прельщала перспектива сурового наказания со стороны советской власти, которая разыскивала бывших сотрудников белогвардейских спецслужб после Гражданской войны с целью привлечения их к уголовной ответственности. Косвенным подтверждением тому, в частности, является изданная в 1930 году ОГПУ в оперативно-розыскных целях брошюра «Список контрразведчиков, милиции, официальных чинов министерства внутренних дел белых правительств».
По-разному сложились судьбы бывших сотрудников белогвардейских спецслужб в эмиграции.
Часть из них включились в активную борьбу с Советской Россией. Их профессиональный опыт был востребован сформированными спецслужбами организаций военной эмиграции.
Убывший еще летом 1920 года в вояж по Европе действительный статский советник В.Г. Орлов возглавил антибольшевистскую организацию «Белый интернационал», создал обширную агентурную сеть для сбора информации о Советской России. Был связан с английской, германской, польской и французской разведками. По некоторым сведениям, в 1940 году В.Г. Орлова арестовало в Брюсселе гестапо и доставило в Берлин, где его и ликвидировали.
Начальник особого отдела Е.К. Климович в эмиграции руководил особым отделением штаба главнокомандующего Русской армией. Чем он там занимался, возглавлял ли контрразведку РОВС после его создания, автору установить не удалось. Эмигрантский период жизни генерала до сих пор является «белым пятном» в его биографии. Известно, что проживал Е.К. Климович в Белграде, умер 8 июня 1930 года в Панчево.
Генерал-майор К.И. Глобачев после войны возглавлял паспортный пропускной пункт в Константинополе. В 1923 году вместе с семьей уехал в Нью-Йорк. В 1930 году по приглашению генерала А.М. Драгомирова приехал в Париж и возглавил контрразведку РОВС. Через пять лет службу из-за финансовых трудностей упразднили, и К.И. Глобачев возвратился в США, где работал коммерческим художником. Скончался 1 декабря 1941 года.
Полковник А.И. Гаевский возглавлял находившееся в Константинополе подразделение разведки и контрразведки, осуществлял тесное взаимодействие с английской и французской спецслужбами. При его активном участии создавалась информационно-агентурная сеть в Европе, велась активная заброска агентуры в Советскую Россию.
Полковник П.Г. Архангельский в эмиграции возглавил политическую разведку, входил в состав ближайшего окружения генерала П.Н. Врангеля, затем являлся редактором военного отдела журнала «Часовой», секретарем 1-го отдела РОВС и секретарем Общества офицеров Генерального штаба. Умер в Париже 23 июля 1936 года.
После расформирования Северо-Западной армии группа офицеров-разведчиков во главе с генералом А.В. Владимировым пошла на сотрудничество с эстонским Генеральным штабом. Организация, созданная бывшим начальником контрразведки армии Г.Г. Кромелем, собирала информацию о Красной армии, вербовала советских граждан в районе Гдова{519}.
Признанный крупным специалистом в области теоретических разработок по организации агентурной разведки, П.Ф. Рябиков в заключительный — пражский — период своей жизни продолжал вызывать живой интерес у заграничных спецслужб. В Чехословакии П.Ф. Рябиков направил свои главные усилия на строительство службы военной разведки Первой Чехословацкой республики. Следует подчеркнуть, что в основе его практических разработок лежала не Россия, а страны Центральной и Восточной Европы, граничившие с Чехословакией. Более подробно об этом до сих пор не известном факте его биографии говорится в секретном документе Имперского полицайпрезидиума Германии «Относительно чехословацкой разведки», датированном S июня 1928 года, который приводится нами ниже в качестве приложения к данной публикации. В нем сообщается, что чехословацкую разведку помог организовать бывший профессор Академии Генерального штаба русской армии, генерал-майор П.Ф. Рябиков совместно с французской военной миссией{520}.
