В записях ЦРУ утверждается, что книги карманного формата раздавали «агенты, имевшие связи с советскими туристами и официальными лицами на Западе». 2 тысячи экземпляров было отложено для распространения среди советских и восточноевропейских студентов на Всемирном фестивале молодежи и студентов 1959 года, который должен был состояться в Вене.
Фестиваль, спонсировавшийся коммунистическими молодежными организациями, проходил с 26 июля по 4 августа 1959 года. Кремль тратил на подобные события миллионы долларов; венский фестиваль курировал лично Александр Шелепин[769], возглавлявший КГБ. До 1958 года, когда его назначили председателем Комитета государственной безопасности, А. Н. Шелепин был вице-президентом Международного союза студентов, который считался основным организатором фестиваля. Встав во главе КГБ, Шелепин сохранил за собой еще на год пост в Международном союзе студентов, чтобы иметь возможность курировать фестиваль в Вене, привлекший тысячи молодых людей со всего мира. Советский Союз гарантировал участие делегатов из развивающихся стран. Из-за того что фестиваль впервые проводился на Западе, к нему проявляли интерес и западные спецслужбы[770]. Половина Северного полушария была коммунистической, и сверхдержавы ожесточенно боролись за латиноамериканцев, африканцев и азиатов.
ЦРУ создало в Кембридже (Массачусетс) еще одну подставную организацию, «Независимую службу информации» (ISI). Организация вербовала американских студентов для подрыва фестиваля. Возглавляла ISI Глория Стейнем, недавняя выпускница. Когда она спросила, кто финансирует организацию, ей ответили: ЦРУ. Когда в 1967 году стали широко говорить о причастности ЦРУ, Стейнем заявила, что считала сотрудников ЦРУ, с которыми она работала, «либеральными, проницательными и открытыми к обмену мыслями[771]. У меня ни разу не возникло впечатления, что на меня давят…» «Только ЦРУ хватило мужества и дальновидности, чтобы понять, насколько важны дела молодежи и студентов, — утверждала Стейнем, по словам которой никто из ISI не передавал сведения ЦРУ. — Они стремились к тому же, что и мы, — непредвзято представлять Соединенные Штаты во всем многообразии».
Основанное ISI агентство новостей поставляло сведения корреспондентам тех изданий, которым отказали в аккредитации на фестиваль; сотрудники ISI тайно проносили запрещенную прессу на различные фестивальные мероприятия. Газеты, изданные на нескольких языках, привозили ночью[772] и раскладывали в туалетах. Фестивальные площадки охранялись службой безопасности; они проверяли аккредитации и не допускали посторонних. Швейцарам в отелях платили за то, чтобы они передавали журналистам сведения о представителях власти, посещавших фестиваль.
В основном деятельность ISI сводилась к шумным студенческим демонстрациям и выходкам. Збигнев Бжезинский, позже ставший советником президента Джимми Картера по национальной безопасности, шел на открытый конфликт. Однажды он нарочно столкнулся с советскими делегатами и с сильным польским акцентом сказал на русском языке: «Прочь с дороги, русская свинья[773]!» Бжезинский, Уолтер Пинкес, позже корреспондент «Вашингтон пост», и сокурсник Бжезинского забрались на крышу Венской ратуши. Когда внизу началась церемония закрытия, они принялись размахивать венгерскими и алжирскими флагами с вырезанными серединами. Так они пытались поставить знак равенства между коммунизмом и колониализмом и выразить солидарность с противниками первого и второго. Кроме того, они вывесили две простыни со словами «Мир» и «Свобода», написанными сверху вниз по-немецки. Служба охраны погасила свет и попыталась поймать их, но они бежали по крышам. Позже Пинкес назвал действия ISI в Вене «студенческими каникулами с русскими»[774]. Впрочем, в то время подобные выходки казались очень важными. «Наверное, так я по-своему продолжала испанскую революцию»[775], — признавалась Стейнем в письме к дяде и тете.
В Вене предприняли важную попытку распространять книги. Туда привезли около 30 тысяч книг на 14 языках[776], в том числе «1984», «Скотный двор», «Бог, не оправдавший надежд» и «Доктор Живаго». Целью было «привлечь делегатов с советской орбиты[777] к ревизионистскому творчеству» и «снабдить делегатов из неприсоединившихся регионов изложением идей, конкурирующих с коммунизмом». Книги раздавались в киосках[778] и продавались по сниженным ценам в книжных магазинах города. Молодые активисты заметили, что такие места «находятся под пристальным наблюдением коммунистических агентов»[779]. Слежка за самим фестивалем и событиями вокруг него была столь пристальной, что группы молодых людей ходили по пятам за делегатами, которые смотрели достопримечательности, и выжидали удобного случая. Книги раздавали в таких местах, как музеи, где «сопровождающие» не могли так плотно опекать делегации. Алексей Аджубей, зять Хрущева и редактор «Известий», а также советский посол в Австрии «горько сетовали»[780] из-за дел ISI в Вене.
Планы по распространению книг в Вене были созданы Сэмюелом Уокером, бывшим редактором основанного ЦРУ издательства «Свободная Европа», и С. Д. Джексоном, одним из руководителей «Тайм-лайф», который раньше служил советником в администрации Эйзенхауэра по вопросам психологической войны. Уокер, с благословения «друзей»[781], как он называл ЦРУ, основал в Нью-Йорке подставную компанию, Publications Development Corporation, в чью задачу входило снабжение книгами делегатов Венского фестиваля. Общая ответственность за передачу книг[782] в руки делегатов лежала на австрийских союзниках. Когда один из европейских партнеров Джексона, Клаус Дорн, руководитель отделения «Тайм-лайф» в Цюрихе, забеспокоился из-за того, что «придется… применять особые усилия[783], чтобы найти оригинальный русский текст «Доктора Живаго»», Джексон ответил: «Не волнуйтесь из-за текста «Доктора Живаго»[784]. У нас подлинник, и именно им мы воспользуемся».
Помимо издания на русском языке, были планы распространять на фестивале «Доктора Живаго» на польском, немецком, чешском, венгерском и китайском[785] языках.
На китайском языке роман был издан на Тайване[786] в 1958 году; в том же году две гонконгские газеты печатали его по частям с продолжением[787]. Китайская пресса встретила роман враждебно; в издании «Мировая литература» Чжан Кейцзя, руководитель Ассоциации китайских писателей, назвал «Доктора Живаго» язвой Советского Союза[788]. На Венском фестивале китайскую делегацию, состоявшую из 400 человек[789], опекали еще плотнее, чем восточноевропейских товарищей; делегатам велели не общаться со встреченными ими представителями Запада, даже с официантами, которые подают им еду. Согласно отчету, составленному группой польских активистов, протестовавших против фестиваля, китайцы, в отличие от других делегаций из коммунистических стран, были «совершенно некоммуникабельны»[790]. Комитет «Свободная Европа» ввез из Гонконга 50 экземпляров «Доктора Живаго»[791] для распространения. «Нью-Йорк таймс» сообщала, что некоторые члены советской делегации «проявляли большой интерес к роману Пастернака, который можно здесь приобрести». Иногда роман буквально навязывали гостям и делегатам фестиваля. Советская делегация студентов и артистов приехала в изнемогавшую от жары Вену из Будапешта на сорока автобусах; среди советских гостей был молодой артист балета Рудольф Нуреев. Толпы русских эмигрантов осаждали советскую колонну, когда она вошла в город; они бросали экземпляры карманного издания «Доктора Живаго» в открытые окна автобусов[792].
Роман Пастернака пользовался наибольшим спросом и в других делегациях; экземпляры романа и других книг раздавались в пакетах с логотипами венских магазинов[793], чтобы скрыть содержимое; в темноте в залах кинотеатров; а также в ряде специальных мест, чье расположение передавалось из уст в уста. Перед возвращением на родину делегаты прятали книги в туристическое снаряжение, декорации, в коробки с пленкой и другие тайники.
Однако входивших в делегации «сопровождающих» невозможно было обмануть. Когда польские студенты собрались домой, один из руководителей группы предупредил, что на границе всех будут тщательно обыскивать, и лучше всего сдать все незаконные книги до отправления. Не получив ответа, он пошел на уступку и велел сдать только «Доктора Живаго».
Один советский гость вспоминал, как он возвращался к себе в автобус и увидел, что в багажнике лежат карманные издания «Доктора Живаго». «Разумеется, никто из нас книги не читал[794], но мы ее боялись», — сказал он. За советскими студентами следили «сопровождающие» из КГБ; они представлялись «учеными», однако все понимали, кто они такие. Советские «ученые» оказались более терпимыми, чем следовало ожидать. «Берите, читайте, — говорили они, — только ни в коем случае не везите домой».
