Мы познакомились. Рой Эпкин представлял «Вокс», а Стен Суинден — местную телекомпанию Джи-би-си.
Несколько обязательных фраз о погоде, о самочувствии, о том, как прошло мое путешествие, и наконец:
— Какие вопросы более всего интересуют нашего гостя?
Естественно, меня интересовало многое, но я попросил журналистов рассказать об англо-испанском конфликте, тем более что, как выяснилось, оба они писали о нем с самого начала своей профессиональной карьеры.
— Первую заметку об этом споре я напечатал в 1955 году — в первый месяц своей журналистской работы на Гибралтаре, — начал Эпкин. — Как раз тогда Испания стала членом Организации Объединенных Наций и официально заявила о своих правах на Гибралтар. Четырежды Генеральная Ассамблея принимала резолюции, в которых правительствам Великобритании и Испании предлагалось провести переговоры с целью решить вопрос о ликвидации колониального режима на Гибралтаре, и тем не менее эта проблема не сдвинулась с мертвой точки.
— А что же, на ваш взгляд, препятствует урегулированию? — спросил я.
— Дело в том, что для каждой из сторон ставка в конфликте весьма высока. Для потерявшей заморские владения, но не амбицию Великобритании Скала — один из последних бастионов былой империи. А Испания расценивает борьбу за возвращение Гибралтара, части национальной территории, как законное стремление восстановить историческую справедливость, призывает пересмотреть навязанный ей Утрехтский договор.
— Каковы же аргументы сторон в этом споре? — поинтересовался я.
— О, это сложный вопрос. Испанское правительство изложило свои взгляды в официальных «Красных книгах по Гибралтару», английское — в «Белых книгах». Те и другие насчитывают не менее 2000 страниц. Даже если забыть, что Гибралтар — английское владение, и рассматривать лишь аргументы сторон, — сказал Рой, — все равно Лондон чувствует себя гораздо уверенней. Его главный козырь — итоги референдума 1967 года. Тогда 96 процентов гибралтарцев высказались за сохранение связей с Великобританией, и лишь 44 человека из более чем 12 тысяч участвовавших в голосовании выступили за присоединение к Испании.
— Впрочем, как ни убедительны были результаты референдума, — вступил в беседу Стен Суинден, — Мадрид признал их недействительными. Испанские представители утверждали, что коренное население Гибралтара не участвовало в голосовании. И вот почему. Двести семьдесят лет назад после захвата Скалы адмиралом Руком в городе остались лишь один испанский священник да десяток жителей. Остальные бежали или были выселены англичанами. С тех пор коренное население Гибралтара якобы живет в испанском городке Сан-Роке на севере от Скалы. Отсюда испанские юристы делают вывод, что жители этого города должны были участвовать в референдуме наравне с гибралтарцами...
Референдум 1967 года чуть было не разжег войну между странами. Испания объявила блокаду Гибралтара. Правительство Франко закрыло сухопутную границу, лишив тем самым город и порт большой доли рабочей силы — по обыкновению, испанцы приезжали сюда на работу. Испания наложила эмбарго на весь экспорт в Гибралтар, прервала телефонную и телеграфную связь. Словом, полуостров превратился в «остров». Франкистские власти заявили тогда, что, если экономическая блокада не увенчается успехом, Мадрид осуществит захват Скалы с помощью нескольких танковых соединений. Но Англия направила в Гибралтарский пролив свой флот и высадила на полуостров около тысячи коммандос. Экономике колонии была оказана экстренная помощь, и испанская блокада не принесла никаких результатов. А на военное вторжение Мадрид не решился...
До сих пор английским пассажирским самолетам запрещено пролетать над Альхесирасом и даже над испанской половиной залива. Поэтому пилоты авиалинии «Бритиш Эйруэй Тридент», заходя на посадку, должны делать сложный маневр. Шлагбаумы с испанской стороны сухопутной границы постоянно закрыты. Рядом с дорогой высится столб, на котором когда-то была стрелка «Гибралтар». Указатель давно снят. А по воскресеньям и на праздники по обе стороны границы собираются группки людей: они громко выкрикивают последние новости, сообщают о недавних покупках и планах на будущее. Это родственники из испано-гибралтарских смешанных семей, разделенные закрытыми шлагбаумами и лишенные возможности общаться в домашнем кругу...
— А как все-таки вы относитесь к колониальному режиму? — спросил я напоследок. — Согласитесь, что в современной Европе это явный анахронизм.
— Вы абсолютно правы, — спокойно ответил Стен Суинден. — Но все дело в том, какую оценку этому дать. Допустим, мы покончим с английским господством. Играя на чувствах независимости и свободолюбия, мы могли бы организовать шумную кампанию с митингами и демонстрациями. Но в такие игры нельзя играть: это политическое легкомыслие. С чем бы мы остались, позвольте вас спросить? Прошу понять меня правильно и не приписывать мне особой любви к британской короне. Я за независимость. Но англичане весьма опытны в наших делах. Они прекрасно знают специфику страны. А нам легче работать с ними, пусть даже основным языком на Скале и остается испанский...
Как оказалось впоследствии, точку зрения двух журналистов разделяли не все гибралтарцы.
В один из прекрасных солнечных дней, которые столь щедро дарит Гибралтару природа, я разговорился в городском парке Аламеда с Патриком Вебером, членом Народного движения за освобождение Гибралтара. Молодой человек лет двадцати пяти, он получил образование в Англии, а потом вернулся, чтобы жить и работать на родной Скале.
— Цель нашего движения, — объяснил мне Патрик, — как и других прогрессивных политических организаций колонии, таких, как Коммунистическая партия и Фронт национального освобождения, — разбудить сознание населения и привлечь его к борьбе против колониального господства англичан, за суверенитет и свободу. Лишь избавившись от политической зависимости, Гибралтар сможет развивать свою промышленность и культуру. Да и для развития торговых отношений между странами Европы деколонизация Гибралтара явится наиболее приемлемым решением. Английская военная база, которая произвольно контролирует судоходство в проливе, лишь создает угрозу свободе мореплавания в Средиземном море и разрядке напряженности в Европе.
С Патриком Вебером нельзя было не согласиться. И гибралтарцы и испанцы но хотят жить в страхе. А причин для беспокойства на Скале немало: Гибралтар по-прежнему начинен порохом.
Пороховой погреб
Даже самый далекий от политики и ненаблюдательный приезжий, оказавшись на Гибралтаре, обратит внимание на концентрацию военной мощи. Часть ее выставлена на всеобщее обозрение: на рейде гибралтарского порта стоят эсминцы, один за другим взлетают боевые самолеты, у подножья Скалы нацелились в небо ракетные установки.
Однако саму военную базу не увидишь на полуострове. Она скрыта в железобетонном чреве пещер, а общая длина тоннелей, продырявивших Скалу, как головку голландского сыра, превышает полсотни километров.
С капитаном Луисом Киганом, несколько лет прослужившим на этой базе, меня свел случай.
Как-то вечером, на закате солнца, мы оказались с ним единственными посетителями городского пляжа. Обширная песчаная полоса пустовала. «Январь, мертвый сезон, — подумал я, — а двадцать градусов тепла для гибралтарцев — погода слишком прохладная для морских купаний».
Мы зашли в воду и, вдоволь накупавшись, собрались выходить на берег. Тут я услышал несколько крепких словечек. Мой партнер по купанию пристально разглядывал себя и не стеснялся в выражениях. Словно обрызганное черной краской, тело его было покрыто пятнами. Я оглядел себя и также не смог сдержать досады. Пятна мазута чернели и на моем теле. Загадка пустующего пляжа наконец получила правильное объяснение.
Братья по несчастью, мы взялись счищать жирные пятна, а потом и разговорились. Оказалось, Киган, оставив военную службу, работал пилотом пассажирской авиакомпании «ВЕАС» и совершал регулярные рейсы из Лондона в Гибралтар и обратно.
— Даже для многих опытных летчиков, — рассказывал он, — этот аэродром не из легких. Когда ведешь самолет на посадку, шасси едва ли не срывает верхушки волн. Ведь взлетно-посадочная полоса военной базы намыта прямо в море, и размеры ее минимальны. Посадить самолет трудно даже днем, а нам сплошь и рядом приходилось это делать ночью.
Представьте себе: самолет взмывает в небо, словно ракета. От диких перегрузок темнеет в глазах. Тебе приказывают выйти на цель, дают пеленг, ты спешно выпускаешь ракеты и, уничтожив воображаемого противника, возвращаешься на базу. По пути входишь в головоломный вираж, чтобы не оказаться в чужом воздушном пространстве, и осторожно, ювелирно садишься. Удивленный и радостный, что уцелел, выползаешь из кабины и заваливаешься спать.
