Парад длился недолго. Легкие челны и тяжелые баркасы ушли в канал Макгрегора, а вдоль берега, напротив трибуны, стали выстраиваться в ряд рыбацкие лодки. Предстояло главное событие праздника — гонки с участием команды «Акинола».
Пока экипажи готовились к старту, динамики раз за разом напоминали условия соревнования: «Старт общий. В каждой лодке должно находиться не более двадцати человек. Дистанция — полтора километра. Гребцам следует дойти до красного буя, быстро обогнуть его и повернуть обратно. Победительницей считается та команда, чья лодка первой коснется берега» .
Помощники Акпана Ковале подали сигнал о готовности всех экипажей. Снова пальнула пушка. Дружно замелькали весла, по бортам лодок вспенилась вода.
Акинола двинулись со старта очень мягко, словно крадучись, а потом как бы прыжками стали набирать ход. Разогнав лодку, перешли на длинные гребки. Синхронно вгоняли весла в воду, равномерно вели их. Закончив гребок, делали паузу, давая лодке самой скользить по инерции, а затем снова дружно наваливались на весла.
Я заметил, что мужчины, напротив, глубоко опускали весла и, полагаясь на свою силу, с натугой вели их по всей длине гребка. При такой технике трудно было добиться согласованности движений. Поэтому мужские баркасы шли виляя, то зарываясь носом в воду, то оседая на корму.
Длинные ритмичные гребки обеспечили ровный ход лодки «Акинола», и вскоре она на три-четыре корпуса оторвалась от «Тигров», «Крокодилов», «Леопардов». Лишь безымянный баркас шел почти вровень с ней. Один из помощников Акпана Ковале протянул мне бинокль. Взглянув в окуляры, я узнал среди гребцов моих старых знакомых Нвеке Аджа иОмо Умару. Их сосредоточенные, напряженные лица говорили, что команда полна решимости на новой лодке взять реванш.
Перед буем «Акинола» чаще заработала веслами, стараясь почти вплотную подойти к нему правым бортом. Их преследователи тоже сделали рывок. У буя женщины, сидящие справа, разом остановили весла посреди гребка и наклонились к самой воде, а их подруги слева продолжали грести с удвоенной силой. По крутой дуге женская команда обогнула буй и понеслась к финишу.
Я перевел бинокль на лодку, где находились Нвеке Аджа и Омо Умару. Их команда не рассчитала, проскочила буй и только метров через десять сумела развернуться. Экипаж, все еще не теряя надежды, бросился догонять лидера. Но тщетно: «Акинола», будто не было позади трудной половины дистанции, резко увеличила скорость, словно включила на лодке невидимый мотор, и стала быстро приближаться к берегу...
Финиш! Зрители в восторге повскакали на ноги, закричали, замахали руками. Грянули трещотки и тамтамы. Когда лодка «Акинола» ткнулась в песок, сияющие от счастья девушки положили весла вдоль бортов, легко выпрыгнули на берег и тут же попали в объятия болельщиков.
— Пора и нам поздравить победительниц! — сказал Акпан Ковале. Но протиснуться к ним сквозь плотную толпу возбужденных зрителей не удалось.
Второй пришла к финишу лодка с Нвеке Аджа и Омо Умару.
— Что же вы «Акинолу» пропустили? — с обидой спросил какой-то болельщик.
— Лодка у них быстрая,— ответил Омо Умару, с трудом разгибая спину.
— Может, оно так и есть,— Акпан Ковале хитро прищурился.— Только сдается мне, что дело не только в лодке. А?
Омо Умару ничего не ответил.
Юрий Долетов
Охота на Сонду
Группа пигмеев-мбути, среди которых я жил, состояла из двух родов: Нджобо и Эльянги. Мелким внутренним неурядицам среди пигмеев способствовал третий род, который постоянно пытался влиться в эту группу. Этот род был связан с двумя другими брачными отношениями, и просто изгнать его было невозможно.
Главой рода (хотя вообще неверно говорить о главе среди пигмеев) был лукавый мужчина по имени Сефу. У Сефу не хватало людей, чтобы составить самостоятельную охотничью группу. Поэтому он старался присоединиться к Нджобо и Эльянге. Порой это удавалось, так как и Нджобо могло не хватать людей для настоящей охоты. Когда же у Нджобо гостили родственники, прибытие Сефу с родичами делало группу чересчур громоздкой. Но Сефу был предусмотрителен. Он разбивал свой лагерь где-нибудь поблизости. Он всегда шел за чужой охотничьей группой.
В случае неудачи люди винили его.
Охота у пигмеев — дело общее, особенно охота с сетью. В ней должны участвовать и мужчины, и женщины, и дети. Перед охотой все собираются к священному костру. Считается, что он приносит благословение леса.
Костер разводят недалеко от лагеря, у основания дерева, в центре круга, обведенного длинной тяжелой лианой. Всю добычу несут в этот круг, а затем делят.
С людьми Нджобо и Эльянги мы сидели у огня. Вскоре подошла основная группа охотников, и кто-то спросил, где Сефу. Мы его не видели. Оказалось, что он покинул лагерь вскоре после нас, но не пошел мимо большого костра, а свернул на другую тропу. Кто-то намекнул, что он развел отдельно свой священный костер, но все закричали, что этого не сделает даже такой, как Сефу.
Когда достигли места, где должны были установить первые сети, все хмуро молчали. Не помогло и то, что здесь мы увидели Сефу, который с довольным видом уплетал печеные бананы. Он дружелюбно приветствовал нас, а когда его спросили, почему он пошел другим путем, удивленно выпучил глаза и сказал, что, наверное, не понял указаний и двинулся не по той тропе. Послышались сердитые замечания, но Сефу продолжал невозмутимо жевать бананы, благодушно улыбаясь нам.
Эльянга со своими людьми провел разведку и, вернувшись, пояснил, как лучше поставить сети. Женщины, собиравшие грибы, взяли корзины, подхватили малышей и пошли вперед. Они шли легко и бесшумно, лишь иногда хрустела сухая веточка, спрятанная под ковром листьев. Все растянулись полукругом, и каждый знал, кто у него справа и кто слева. Я пошел с парнем по имени Майпе, которого Нджобо направил со своей сетью. Мы потеряли остальных из виду, но Майпе твердо знал, где ему положено ставить ловушку, и шел кратчайшим путем. Я быстро потерял ориентировку и понятия не имел, откуда женщины, дождавшись сигнала, погонят дичь. Вот Майпе огляделся и сел на землю. Затем слева появился его племянник Моке; он тащил сеть сквозь густой подлесок.
Моке остановился в нескольких футах от нас, и Майпе ловко соединил обе сети, спуская петли с плеча, а затем прикрепил ячейки к нижним ветвям и молодым деревцам. Сеть тянулась примерно метров на сто, так что с одного конца не было видно другого. Майпе пошел вдоль нее, поправляя, чтобы она касалась земли и прочно держалась. Там, где сеть провисала, он срубал молодое деревце, втыкал его в землю и сгибал назад, нанизывая несколько петель, чтобы не соскользнули.
Он поднял камень и стал точить копье. Минут через пять Майпе внезапно выпрямился и сделал мне знак. Охотник стоял неподвижно, склонив голову, прислушиваясь и приподняв копье. Я тоже прислушался. Лес молчал, даже сверчки перестали стрекотать. Майпе приподнял копье, и тут начался страшный шум — крики, хлопанье в ладоши, свист и улюлюканье — это женщины и дети гнали дичь. До них было полмили, и по мере приближения гвалт становился оглушающим. Мы увидели антилопу, большую рыжую «сонду»: прижав уши, она, казалось, мчалась прямо в нашу сеть. Но в последний момент заметила нас и свернула вправо. Майпе мог бы убить ее копьем, но только сказал: «Это не наша, она попадет в сеть Эльянги».
Тут завопил мальчишка-племянник. Майпе перепрыгнул через сеть и, ловко обходя препятствия, помчался сам, как антилопа.
Через сеть племянника Моке попытался прорваться водный оленек — «синдула». Синдула — одно из редких животных в Итури, размером не больше собаки, опасное и злое. Мальчишка Моке пытался справиться с ним сам, так как все бросились помогать Эльян-ге. Парню было лет тринадцать. Первым же ударом копья он попал оленьку в живот и пригвоздил его к земле. Синдула, однако, прогрыз сеть и, согнувшись дугой, пытался острыми зубами сломать древко копья. Майпе ударил добычу копьем в шею, но оленек все еще сопротивлялся. Лишь третий удар копья поразил жертву в сердце.
Эльянга свежевал сонду, когда я добрался до сети. Животное было крупным и не помещалось целиком в корзину. Обычно дичь приносят в лагерь и там делят. Но Эльянгу окружили женщины, требовавшие свою семейную долю. «Мой муж одолжил тебе копье...», «Мы давали твоей третьей жене печенку, когда она голодала, а тебя не было в лагере...», «Мой отец и твой всегда охотились рядом...» В этих доводах, собственно говоря, не было нужды: все знали, кому какая доля положена, и подчинялись правилам.
Сефу-нарушитель
...Вернувшись в лагерь, я с удивлением увидел, что многие охотники уже здесь. Они шли напрямик вдвое быстрее, чем Моке и я. Одни говорили, что испугались надвигающегося дождя, другие громко кричали, что им не нравится, как шумит Сефу. Женщины хотели сменить тему разговора, и тогда Моке сказал, что видел следы леопарда. Все развеселились: ох, и перепугаются же охотники, которые пойдут этим же путем и увидят следы! Один из пигмеев принялся изображать леопарда, залегшего в ожидании добычи, и грозно поводил глазами то влево, то вправо. Другие стали в цепь, подражая охотникам. С каждым их шагом «леопард» подпрыгивал, свирепо рычал, и люди бежали, прячась за деревья.
