— Что вы делаете? — услышал Джон угрожающий голос Диалло. — Это же чужая еда... Может быть, придется голодать, а вы...
Бувье обернулся и, не выпуская банки консервов из рук, ударил его ногой в пах. Пока Диалло корчился на полу, Джон разыскал в сумке банку с беконом — она показалась ему самой тяжелой — и оглушил ею африканца.
Бувье выскочил на веранду.
«О"Рэлли мог бы позавидовать тебе», — усмехнулся он.
С трех лодок, подошедших к пляжу, высадилось человек пятнадцать — все черные. Пока пулеметчик бил вдоль улицы, остальные перебегали вперед шагов на сто. Затем начинался автоматный огонь, и под его прикрытием подтягивался пулеметчик. Так слаженно могли действовать только профессионалы. Джон перебежками осторожно последовал за ними.
Ответного огня десантники не встретили почти до самой резиденции президента. По беспорядочно вспыхнувшей стрельбе где-то слева Бувье определил, что бой начался и у представительства ПАИГК. Затем затрещали очереди крупнокалиберных пулеметов со стороны военного лагеря Альмами Самори. Бувье услышал, как черномазый коротышка с рацией знакомым голосом крикнул по-английски тому, кто шел с пулеметом:
— Сэр, наши подошли к электростанции и военному лагерю.
«Господи, — подумал Джон, — это же О"Рэлли. Еще, чего доброго, примут за шпиона...»
— Марио, — приказал здоровяк с пулеметом кому-то по-французски, — вернись на всякий случай к лодкам. А то как бы нам не пришлось возвращаться на «Мутанте» вплавь...
Джон спрятался за какую-то изгородь. Судя по вавилонскому многоязычию, судьба свела его с теми, кого он ждал, а эти шутить не любили. Марио, который пробежал мимо Бувье, направляясь к лодкам, также был явно европейцем с выкрашенным в черное лицом.
Остатки ночи и следующий день Бувье провел на вилле компании ЮТА. После некоторых колебаний он перетащил агента в ванную и запер его там. Из окна широкоугольным объективом Джон сделал несколько цветных снимков Марио, выглядевшего весьма эффектно на белом песке у резиновых «зодиаков».
Конакрийское радио беспрерывно передавало сообщение Политбюро Демократической партии Гвинеи о том, что португальские корабли высадили десант в Конакри, и призывы к активистам взяться за оружие. Затем радио сообщило, что африканские страны в связи с вторжением в Гвинею обратились в Совет Безопасности ООН.
Во второй половине дня со стороны дамбы подошел танк и разнес все лодки вместе с моторами. Марио подстрелили на бегу из пулемета, как зайца, и у Джона получились редкие кадры. А потом к вечеру со стороны города появились отступающие десантники, и Джон едва успевал перезаряжать кассеты. На их разрозненные группы наседали солдаты регулярной гвинейской армии и ополченцы с автоматами советского производства.
Бувье от неожиданности выронил камеру, когда услышал за спиной голос О"Рэлли:
— Подними руки, парень, и повернись ко мне лицом...
Джон невольно вздрогнул, увидев О’Рэлли. Стекавший по лицу сержанта пот проложил бороздки на черной краске, которой было покрыто лицо, и теперь оно выглядело какой-то фантастической ритуальной маской. Левый глаз О"Рэлли, казалось, подмигивал еще чаще, чем прежде. Губы были воспалены.
— Ба, «страшила» из «Тропиканы», — удивился толстяк.
С грохотом упала входная дверь. В нее вломились африканец со шрамом на щеке и двое белых. Краем глаза Джон увидел, как через цементный забор перебрасываются остальные наемники. На гребне забора заплясали фонтанчики цементного щебня, словно кто-то щелчками сшибал оттуда пыль.
— Этого типа стоит проверить, сэр, — обратился О"Рэлли к высокому блондину. — Я встречался с ним в Абиджане, тогда он говорил, что служил в Конго у полковника Хьюга, а сейчас торчал у этого окна вон с той камерой...
— Свяжись с «Мутанте». Пусть срочно высылают за нами катер или баржу. А с этим я поговорю сам.
Рольф, это был он, следил в окно за тем, как его солдаты занимают позицию за забором.
— Марсель, — приказал он гвинейцу, — пойдите и переставьте пулемет ближе к воротам. Иначе у него будет слишком большое мертвое пространство слева...
— На «Мутанте»! На «Мутанте»! — забубнил в рацию О"Рэлли.
— Кто вы? — спросил Рольф Бувье.
— Я журналист. Вот мое удостоверение.
— Ладно, спрячьте, — махнул рукой Штайнборг. И вдруг с внезапной злобой закричал: — Не воображайте, что вокруг вас дураки! Не Хор ли подослал вас? Впрочем, даже если это так, мне наллевать. Я вас все равно расстреляю! — И уже более спокойно закончил: — Ручаюсь, что на вашей пленке я и мои ребята... Согласитесь, после сегодняшнего это будет плохой рекламой...
— На «Мутанте»? — по голосу О"Рэлли Джон понял, что сержант связался с кораблем. — На «Мутанте»! Шлите к вилле у пляжа катер или баржу! Понятно? Да побыстрее, черт подери... У меня все.
Но ни баржа, ни катер прийти уже не могли. В окно Рольф видел, как вслед за грохотом орудийных выстрелов в городе вокруг кораблей вздыбились фонтаны разрывов. «Мутанте» стал отходить мористее. Мараис предавал их. В город, видимо, вслед за танками подтянули и артиллерию. В этот момент вдребезги разлетелись ворота виллы от прямого попадания реактивного снаряда.
Воспользовавшись тем, что все распластались на полу, прячась от осколков, Джон Бувье двумя прыжками пересек холл и, проломив телом хрупкую раму, выскочил в окно, выходящее к хозяйственным постройкам. Его спасло только то, что гвинейская пехота и ополченцы начали атаку. Джон бросился в один из «рено» и завел его. Наемники, сидевшие за забором, теперь, отстреливаясь, бежали к вилле. Джон включил скорость и, не отпуская сцепления, ждал, когда двор перед ним очистится.
Когда «Мутанте» стал уходить, Рольф наконец осознал, что игра проиграна. Марселя убили уже на крыльце. Черные бросали оружие и срывали с себя военные рубашки. О"Рэлли, с перебитыми ногами, молил прикончить его. Рольф сунул сержанту пистолет и выскочил из дома, когда правительственные солдаты уже перелезали через забор.
Краем глаза он успел заметить журналиста, сидящего за рулем одного из «рено». Не целясь, он выстрелил в него прямо через ветровое стекло. А еще через секунду захлебывающийся от крови Джон Бувье увидел, как ручная граната, переброшенная через крышу дома, разорвала в клочья и Штайнборга.
«Поделом тебе, — мелькнула мысль, — ты же сам хотел этого, проклятая жадная свинья...» Растоптанный на полу «рено» окурок был последним, что зафиксировал потухающий взор журналиста Джона Бувье.
Агенту компании ЮТА удалось в конце концов сорвать задвижку с двери ванны. Вывалившись в коридор, Диалло столкнулся с гвинейскими солдатами. Капрал, стоявший у приемника, прибавил громкость, и на всю виллу зазвучал голос диктора конакрийского радио:
— Десант португальских колонизаторов и их наемников в Конакри полностью разгромлен. Победа Гвинеи является победой всей борющейся за свободу Африки, и империализм теперь дважды подумает, прежде чем отважиться на новую подобную авантюру.
С. Барсуков
«...ускорить темпы научно-технического прогресса...»
Из проекта Директив XXIV съезда КПСС
— Гена, подставь лицо. На телеэкране появляется размытое изображение. Виктор настраивает резкость, и вот уже отчетливо видны извилистая, подвижная кромка воды, герметический шлем, улыбающееся за стеклом лицо. Можно различить и детали скафандра: крепежные болты, округлости иллюминатора, шланги. Похоже на репортаж из космоса, когда мы видим космонавтов, их плавные движения...
— Гена, покажи руку, — просит Виктор.
На экране появляется рука. Концы тесемки, перетягивающей запястье, колышутся.
Все это происходит в семи милях от Одесского порта, на фарватере, где на глубине лежит затонувшее судно. На борту водолазного бота необычный груз — подводно-телевизионная установка «Краб-2».
Еще вчера вечером опустился плотный туман. Это встревожило, так как рано утром мы должны были выйти в море и провести эксперимент. Если туман останется до утра или будет волна в два-три балла — придется переждать.
Стоя на Потемкинской лестнице, вижу огни на мачтах судов. Они едва светятся сквозь туман и висят, как бы сами по себе, без опоры. Со стороны моря, у входа в порт, — маяк. Слышны его тревожные предупреждающие гудки. А прямо перед тобой, тоже без опоры, висят в воздухе неоновые буквы: «Морской вокзал». Спускаюсь вниз, в порт, сворачиваю влево и иду вдоль причалов.
Спокойными кажутся пришвартованные суда. Силуэты некоторых очерчены огнями. И только спасатель «Посейдон» стоит кормой к причалу и носом в море. Как стрела в натянутой тетиве. Кажется, обруби концы — и он вылетит в море. В такую погоду особенно ощущаешь эту «получасовую готовность». Вся команда на местах, никаких увольнений, собранность и внимание. Это ощущение передается даже тебе, хотя ты не на судне, а на причале...
