Вечером в миланском управлении полиции устанавливают, что документ фальшивый. Ночь проходит в догадках и поисках отпечатков пальцев, снятых у погибшего. Но, опережая полицию, уже с утра по городу пополз слух, согласно которому погибший есть не кто иной, как Джанджакомо Фельтринелли. Более того: официальные представители издательской фирмы «Фельтринелли» не только подтверждают этот слух, но и уточняют — Фельтринелли не просто погиб, а убит. Вечером, после опознания трупа близкими, полиция подтверждает личность погибшего.
Штрихи к портрету Джанджакомо Фельтринелли
В отличие от Пьетро Вальпреды Фельтринелли был известен всей Италии. 45-летний миллиардер, наследник одного из богатейших семейств Италии, крупный землевладелец, хозяин одной из крупнейших издательских фирм — уже этих титулов хватило бы для известности. Но, рассуждая о возможных причинах смерти, большинство итальянцев во главу угла ставило не богатство Фельтринелли, а его взгляды, трагичность самой фигуры.
Джанджакомо воспитала мать — женщина властная, со взглядами, идеально подходившими к моноклю, который она носила на прусский манер. Сыну было запрещено общение с миром, обычная школа была отвергнута сразу же, воспитанием занимались строгие наставники на дому.
Он родился в 1926 году, стало быть, в 43-м ему было семнадцать. Против воли матери Джанджакомо вступил добровольцем в итальянский Освободительный корпус, двигавшийся вместе с союзниками на север полуострова. В сорок пятом близкие вспоминают его таким: худой и высокий, физически не сильный, в одно и то же время неуверенный и упрямый, замкнутый и агрессивный; он весьма легко загорался, но увлекался не столько идеями, требующими размышления, сколько лозунгами, требующими моментальных действий.
Он вступает в компартию, но вскоре, столкнувшись с такими партийными требованиями, как дисциплина, единая линия, постоянная кропотливая работа по организации трудящихся масс, Фельтринелли выходит из ее рядов. Начинается его движение на крайне левый фланг: туда, где маячат ультрареволюционные лозунги, миоажи быстрых побед, заговорщицкая деятельность.
Поступки его были искренни и, по его убеждению, кратчайшим путем вели к достижению всеобщей справедливости. Последствия их — зачастую катастрофичные. Он был человеком действия, но добавьте к этим действиям (как добавляла жизнь) его идейные заблуждения, его человеческие недостатки (неумение понимать окружающих, отчужденность от людей — «у меня нет времени на друзей»), добавьте, наконец, его неограниченные средства — и тогда «действие» неизменно приведет к погоне за властью, лидерством.
Конечно, так случалось не всегда. У Фельтринелли были и неоспоримые заслуги перед обществом. Так, организовав издательство, он первым стал публиковать книги, которые до этого не доходили до читателя, и прежде всего книги классиков революционной мысли...
В последние годы Фельтринелли не сидел подолгу на месте, разъезжая по западным странам, организовывая и финансируя ультралевых. Он всегда куда-то уезжал и откуда-то возвращался, и всегда тайно. Смешно, конечно, предполагать всерьез, что передвижения такого человека, известного и любопытного для политической полиции многих стран Запада, были абсолютным секретом. Этот прозрачный мрак был полиции скорее на руку, а Фельтринелли он помогал играть в свою бесконечную игру — человека богатого, всесильного, стоящего выше обыкновенных людей и снисходящего до их уровня, чтобы вести их к справедливости; короче, игру в современного графа Монте-Кристо. Игру по нынешним временам недальновидную и опасную. Эпизодом ее вполне могла стать диверсия — взрыв опоры высоковольтной линии.
Но все же, что такое гибель Фельтринелли — несчастный случай во время подготовки диверсии или убийство? Так как истина пока не установлена, остается строить предположения...
ПЕРВОЕ. Имеются три свидетельских показания, согласно которым рядом с фургоном находились «двое без бороды» (Фельтринелли был с бородой). Можно предположить, что они приехали с издателем, чтобы помочь разведать обстановку и установить взрывчатку. Когда нижний заряд был прикреплен, Фельтринелли попросил помощников отойти и полез наверх. Нечаянный контакт — и происходит взрыв. Двое сообщников в панике убегают... Но возникает вопрос — что это за разведка обстановки, которая занимает четыре, а то и пять дней? А ведь именно столько дней двое свидетелей видели стоявший у шоссе «фольксваген». Не логичнее ли предположить, что двое (тем более что их видели без издателя) дожидались, когда будет доставлен Фельтринелли — под угрозой пистолета, оглушенный или усыпленный?..
ВТОРОЕ. Результаты вскрытия говорят о том, что издатель умер от потери крови после того, как взрывом ему оторвало правую ногу. В то же время пока нет никаких свидетельств того, что повреждения черепа были получены им во время взрыва и падения с полутораметровой высоты фермы, а не до этой секунды.
ТРЕТЬЕ. Как объяснить историю с поддельным документом и действительными фотографиями семьи Фельтринелли? Не напрашивается ли тут предположение, что удостоверение было подсунуто для того, чтобы убийство не выглядело сразу же слишком очевидным, а семейные негативы — для того, чтобы Фельтринелли был все же, в конце концов, узнан? Случайно ли слух о том, что погибший и есть Фельтринелли, пополз по Милану в первые же часы, когда полиция еще шла по ложному следу? Наконец, каким образом удостоверение, бланк которого, как доподлинно установлено, был похищен из муниципалитета пригорода Тревизо бандой неофашистов, очутилось в куртке ультра левого Фельтринелли?
ЧЕТВЕРТОЕ. Стало известно, что Фельтринелли давно уже опасался покушения. Накануне гибели, находясь на своей австрийской вилле, издатель сказал своему поверенному. «Я боюсь повернуться спиной к лесу. Там вполне может оказаться ружье, готовое в меня выстрелить». А еще раньше: «Если вскоре под каким-нибудь мостом найдут обезображенный труп, не забудьте вспомнить обо мне». Мания преследования или обоснованные опасения мести фашистов?
ПЯТОЕ. Конечно, можно представить, что такой эмоциональный, склонный к авантюрам, к увлечению конспирацией и вообще «тайной революционной деятельностью» человек однажды темной ночью выходит для того, чтобы самому свершить акт, к которому он столь страстно призывает молодежь. Но разве менее логично предположить, что Фельтринелли скорее пристало (да и привык он!) руководить, организовывать, финансировать, наконец, террористические операции?! И еще одно на первый-взгляд фантастическое предположение. Фельтринелли мог стать пленником не только в прямом, но и переносном смысле слова» Он мог быть вовлечен в операцию какой-либо фашистской группировкой, действующей под ультралевой вывеской.
Как установила полиция, светло-зеленый «фольксваген» был застрахован на имя Карло Фьорони, члена ультралевой организации «Рабочая власть». Один из представителей «внепарламентской» левой оппозиции говорит об этой группировке следующее: «Мы давно подозревали, что она состоит на службе правой реакции. В прошлом году она почти исчезла из поля зрения и появилась лишь несколько недель назад. Причем дерзости и денег у нее стало хоть отбавляй... Теперь вот эта история. Нет, никому нельзя доверять...»
Суждения по «делу Фельтринелли», как и по «делу Вальпреды», пока могут быть разными. Безу словно ясно только одно: оба этих трагических события можно рассматривать только через призму интересов замешанных здесь политических сил. Другими словами: cui prodest? — кому это выгодно? Что представляют собой ультралевые, столь разные представители которых стали «героями» двух процессов? Что объединяет, с одной стороны, угодивших не в ту эпоху «странников» и «юродивых», готовых, кажется, брататься с прокаженными, живущих в грязи и ожидающих пришествия рая, а с другой — людей, щеголяющих кипучей антибуржуазностью и ультрареволюционностью? Причины, пожалуй, две.
Это, если можно так выразиться, «жизненная некомпетентность», иными словами, неспособность к самовоспитанию, к овладению нелегкими жизненными знаниями и навыками, наконец, к упорному труду. Не случайно значительная часть леваков со стоит из детей мелких буржуа, то есть людей, получивших в наследство не только определенное материальное благополучие, но и задачу каким-то образом его удержать. Всем, наверное, знакомы люди, которые в сложной шахматной ситуации предпочитают смахнуть фигуры с доски..
Вторая причина — расхожие идеи, поставляемые молодежи Запада деятелями типа Фельтринелли. Идеи стары как мир, их несостоятельность доказал еще Маркс. Но ведь они так много и так скоро обещают: «Революция свершится, стоит только захотеть... Давайте делать революцию сегодня же, остальное нас не интересует: или революция, или пошли спать!»
