Один за другим аквалангисты уходят в воду. В этом месте вдоль коралловых рифов расположилась целая колония скатов, где довольно регулярно на протяжении нескольких лет проходят странные встречи людей и хвостоколов. К счастью, ни одна из них не окончилась трагически. Десятилетиями рыбаки, возвращаясь домой, чистили рыбу в тихих прибрежных водах за рифами. Привлеченные рыбьими остатками, сюда же приплывали и скаты. Обычно они не терпят на своей охотничьей территории собратьев по виду, но здесь хозяева получают столько пищи, что гостеприимно приглашают на трапезу и друзей. Эти двоюродные братья акул добывают пропитание весьма необычным способом: покрыв своим дискообразным телом, как резиновым матом, жертву, они образуют этакую вакуумную камеру, с помощью которой им удается извлекать ракушки из-под метрового слоя песка.
Глаза скатов расположены сверху, а рот — снизу, и они никогда не видят, что едят. Двумя ноздрями они ощущают запах своей добычи. Кроме того, скаты, как и другие хрящевые рыбы, являются обладателями чувствительных к электрическим полям сенсоров. Эти электрорецепторы позволяют установить местонахождение жертвы и идентифицировать ее по специфическим для каждого вида электрическим полям. Если скат обнаружит добычу, то его не остановит даже крепкая броня раковины. Зубы этого вида скатов со временем даже превратились в толстые пластины, способные вскрыть раковины разной толщины.
Более 100 миллионов лет назад, когда по суше бродили динозавры, предки скатов-хвостоколов уже бороздили морские просторы. До появления человека оставалась еще целая вечность.
Некоторые экскурсоводы из Джорджтауна, главного города острова Большой Кайман, смогли использовать хвостоколов в качестве развлечения для туристов. Они надрессировали скатов принимать пищу из рук ныряльщиков. В зависимости от погоды сюда прибывает от 150 до 200 человек ежедневно, и, похоже, теперь скаты-хвостоколы смотрят на ныряльщиков как на ресторанную обслугу. Когда очередная лодка бросает якорь, у хвостоколов наверняка текут слюнки.
...Отважная пятерка продолжает свой путь к морскому дну, оставляя за собой шлейф из воздушных пузырьков. В небольшом гроте экспедиция натыкается на двухметровую зеленую мурену с головой, похожей на морду безухого волка. Она так широко открывает пасть, как будто жаждет проглотить людей. Пестрые рыбки снуют между ветвями кораллов. Внимание ныряльщиков неожиданно привлекают постепенно отделяющиеся от морского дна темные пятна, похожие на летучих мышей. Благодаря двум грудным плавникам, превратившимся в процессе эволюции в дельтовидные лопасти, наши знакомые не снуют и не мечутся, подобно летучим мышам, а плавно скользят в морской стихии. Их движения поистине величественны, при этом взгляду открывается то черно-коричневая спина, то молочно-белое брюхо.
Услышанный вчера рассказ инструктора о том, как во время первого погружения один из скатов своеобразным «поцелуем» вырвал у нее изо рта регулятор давления (что закрепило за ним кличку «Дон Жуан»), настораживает некоторых новичков. Но на сей раз можно быть спокойным: красно-розовые регуляторы, видимо напоминающие хвостоколам каракатицу, уступили место коричневым.
Приближающиеся «морские дьяволы» напоминают гигантскую ожившую детскую игрушку, но это впечатление рассеивают живые глаза и расположившиеся за ними ритмично пульсирующие щели. Это — дыхательные отверстия, позволяющие скатам поглощать богатую кислородом воду. Спина хвостокола весьма темная — хорошая маскировка против родственника и злейшего врага — акулы. Не как оружие для нападения на человека, а для защиты от акул у ската образовался и игольчатый хвост.
Завидев в руках людей каракатиц, несколько скатов устремляются навстречу пище. Клиенты скользят по рукам, обнимают кислородные баллоны, некоторые экземпляры тычутся в людей носами, будто приглашая «официантов» на танец.
Не получив очередной порции каракатиц, скат медленно проплывает над человеком, открыв рог размером, с кулак. Через ноздри и жаберные щели выходит использованная для дыхания вода. Плетевидный хвост, не причиняя боли, скользит по лицу человека, как бы лаская его. С этими «ласками» безвозвратно исчезают последние следы страха. С грустью прощаются люди со «своими» скатами.
Все эти хвостоколы — самки. Самцы не достигают таких размеров и встречаются крайне редко. Наука располагает весьма скудной информацией о скатах-хвостоколах, тем более об этом виде из Карибского моря.
Недавно, вероятно впервые, были отсняты кадры спаривания скатов и деторождения. Скаты-хвостоколы производят яиц значительно меньше, чем другие рыбы, поэтому и оберегают их более тщательно. Оплодотворенные яйца остаются в теле матери до тех пор, пока из них не появятся маленькие хвостоколы. Новорожденные тридцатисантиметровые малыши сразу после рождения опускаются на дно, где, возясь в песке, откапывают добычу: червей, раков, креветок. Предполагают, что скаты живут до двадцати пяти лет.
...Кислород на исходе. Нашей пятерке пора возвращаться на лодку из этой сказочной подводной страны, а скаты не торопятся уходить. Ведь на подходе новые посетители, а значит — новые лакомства.
По материалам журнала «Гео» подготовила Елена Ермишина
О т Москвы до Херсона — расстояние не маленькое. Я прикинул, что было бы нелепо потратить все часы полета на сон или бездумное сосание леденцов. Тем более, что моим соседом был человек необычной судьбы.
Его звали Йоханнес Бускас. 76-летний стокгольмец, бывший житель затерявшегося где-то недалеко от Херсона села Старошведское.
На поиски этого села и отправилась наша небольшая журналистская группа, в которую входили корреспонденты шведской газеты «Ланд» — Кристина Фалькенгорд и Томас Карлгрен и мы с Йоханнесом. Йоханнес оказался на редкость разговорчивым собеседником; мы шведов согласно собственным стереотипам представляем куда молчаливее. Дело, наверное, было в его стремлении потренироваться в подзабытом русском языке. Кстати, для него не менее родном, чем шведский. Я ждал услышать от старика тот русский язык, на котором говорили до революции, и был немного разочарован. Никакой старомодности. Йоханнес объяснялся, правда, с ошибками и с акцентом, но на вполне современном, я бы сказал, советском языке, да еще с южным «гэканьем».
Корни этой истории уходят в глубокое средневековье — XIII — XIV веков, когда на многочисленные острова Балтийского моря, теперь принадлежащие Эстонии, переселились шведы. Это были крестьяне и рыбаки, искавшие счастья на новых землях — подальше от власти короля.
Те шведы, которые заселили острова Эзель (Сааремаа), Нукё, Рухну и несколько других, обосновались в Эстонии довольно прочно. Перед второй мировой войной их было не менее 10 тысяч. Но после присоединения Эстонии к Советскому Союзу в их жизни произошли значительные изменения. Часть шведов была арестована, часть выслана, счастливчикам же удалось эмигрировать в Швецию. Сегодня от шведской колонии в Эстонии остались лишь осколки, по приблизительным подсчетам, около 500 человек, в основном полностью обэстонившихся. Правда, в последнее время в Эстонии предпринимаются усилия для возрождения шведской культуры — создано Общество эстонских шведов, открыта шведская школа.
Не менее сложная и трагичная судьба ожидала шведов, переселившихся в XIV веке на остров Дaгё, а по-эстонски Хийумаа. В числе первых колонистов были, кстати, и предки моего спутника Йоханнеса Бускаса. Одно из самых серьезных испытаний выпало на их долю в 1710 году, когда остров вместе со всеми его жителями перешел от разбитой шведской к победившей русской короне. Шведские дворяне из знаменитых родов Де ла Гардие и Стенбок, которым русские власти не только сохранили, но и расширили привилегии, продолжали править островом Дагё. Решив непомерными налогами и податями увеличить свои доходы, они до предела ограничили свободу крестьян.
«Закручивание гаек» вызвало недовольство. Но в отличие от русских крестьян шведы, не знавшие в своей истории крепостного права, редко доводили дело до кровавого бунта. Вот и тогда было решено не пускать «красного петуха» в дворянские усадьбы, а обратиться, как положено, с жалобой к новой государыне — российской императрице Екатерине II.
Государыня, как известно, была женщиной мудрой. Она не стала отвергать просьбу своих верных подданных и разрешила им оставаться свободными. Но не на Дагё, а на новых землях, отвоеванных недавно в тяжелой войне с Турцией. Каждой семье императрица гарантировала 60 десятин земли, а также многочисленные налоговые льготы.
Что было делать шведским крестьянам? Повздыхали, покряхтели и решили согласиться с планом Екатерины. Лучше быть свободным на чужбине, чем в тяжелой кабале на своей земле — видимо, так рассуждали многие из них.
