Государыня, как известно, была женщиной мудрой. Она не стала отвергать просьбу своих верных подданных и разрешила им оставаться свободными. Но не на Дагё, а на новых землях, отвоеванных недавно в тяжелой войне с Турцией. Каждой семье императрица гарантировала 60 десятин земли, а также многочисленные налоговые льготы.
Что было делать шведским крестьянам? Повздыхали, покряхтели и решили согласиться с планом Екатерины. Лучше быть свободным на чужбине, чем в тяжелой кабале на своей земле — видимо, так рассуждали многие из них.
В августе 1781 года в сопровождении полусотни донских казаков, которые должны были защищать пионеров от лихих людей, 1200 шведов с Дагё отправились в путь. Дорога оказалась долгой и нелегкой. Голод и холод были их постоянными спутниками. Тяжелое путешествие завершили 1 мая 1782 года только 535 шведов.
В первые же месяцы, не выдержав жестокой зимы, умерло еще 385 колонистов. Те же, кто остался в живых, основали на пустынном берегу Днепра село Старошведское.
За долгую историю многое пришлось пережить колонистам и их потомкам: эпидемии, пожары, землетрясения, нападения разбойников.
Светлый проблеск в череде этих испытаний — 1787 год. Тогда князь Потемкин, который однажды был посланником Екатерины II в Швеции, подарил селу маленькую светло-голубую церквушку.
Для богобоязненных шведов эта церковь стала тем столпом, на котором держалась вся шведская колония в Новороссии. Под свое крыло колония приняла и 31 шведского солдата, взятого в плен русскими во время финских баталий в конце XVIII века.
В 1804 году у шведов появились соседи — на эти земли приехали немецкие колонисты. Позднее одна из примыкавших к Старошведскому деревень — Шлангендорф, в переводе на русский «Змеиная деревня» — даст окончательное название сегодняшнему селу — Змеевка. Между немцами-католиками, сектантами-менонитами и шведами-протестантами часто возникали ссоры и драки. Со временем жестокое противостояние прекратилось. И те, и другие поняли, что совместными усилиями легче возделывать землю, да и обороняться от незваных гостей сподручнее.
Интересно, что для русских и украинцев не было особых различий между шведами и немцами. Всех, вспоминал Иоханнес, называли «германцами», как будто прочитав в учебнике этнографии о том, что по языку и те и другие — родственники. То время, конец XIX — начало XX века, было самым счастливым в истории шведского поселения на Украине — хорошие урожаи, крепкие жилища, словом, нормальная крестьянская жизнь.
Золотой век села Старошведского длился недолго. Мирное течение жизни прервали первая мировая и гражданская войны. Во время боев на Украине были сожжены многие деревни — сильно пострадало от артиллерийского огня и шведское село. В 1919 году на нужды и красной и белой армий у шведов реквизировали почти весь скот и запасы зерна, а в 1921-м во время страшного голода на Украине только продовольственная помощь из Швеции позволила выжить селу Старошведскому и его соседям.
В конце 20-х годов на шведов обрушились новые испытания. Коллективизация и борьба с религиозным дурманом стали основными причинами массовой эмиграции из села Старошведского. Эта волна подхватила и, семью Йоханнеса Бускаса.
1 августа 1929 года он вместе с другими 885 жителями села Старошведского оказался после многодневного путешествия на шведском острове Готланд.
Но в Швеции многие тогда не смогли найти для себя стоящей работы, и спустя два года 237 шведов вернулись в Советский Союз. Семья же Бускасов решила остаться в Швеции навсегда. Так и оборвалась для Йоханнеса связь с селом Старошведским...
...Время за разговором пролетело очень быстро. Иоханнес переводил дух после своих упражнений в русском языке, а в иллюминаторе уже можно было увидеть очертания незнакомого города. Прошло еще несколько минут, и наш самолет приземлился в херсонском аэропорту. Немного размяв ноги и быстро перекусив, мы на «рафике» отправились в путь к Змеевке.
Прошел час с хвостиком. Микроавтобус свернул на боковую дорогу. Через несколько метров показались наконец первые домики бывшего села Старошведского.
Иоханнес только вздыхал и охал, проезжая через родное село.
— Невероятно. Как можно? Все так разрушили! Ничего не узнаю — ни улиц, ни дворов.
Старик явно нервничал. Не таким, видно, ожидал он увидеть село.
Я, признаться, тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Забыв, что на Херсонщине практически нет леса, я наивно представлял себе Змеевку этаким типично шведским селом с рублеными избушками, выкрашенными специальным раствором из даларнской меди в буро-красный цвет.
Но все оказалось настолько по-русски, а точнее, по-советски, что я растерялся. Зеленые и белые калитки, на воротах — олимпийская символика, воспоминание о 1980 годе. Еще бы несколько кумачовых лозунгов и флагов, и у меня наверняка закрались бы в душу сомнения — а есть ли здесь вообще шведы?
— Смотрите, церковь! Та самая, где меня крестили! Ну точно, это она! — вскричал Иоханнес.
Иоханнес указывал на православный храм.
— Смотрите, фундамент от нашей протестантской чурки!
«Чуркой» шведы называют церковь. Ее строили в 1885 году на месте сгоревшей «потемкинской» церкви, на деньги самих колонистов, а также шведов из Америки, Финляндии и Петербурга. В 30-х годах нашего века новые хозяева превратили ее в клуб, затем — в столовую и, наконец, в чрезвычайно полезный для колхозных нужд склад.
Сегодня церковь вновь ожила. Многочисленные прихожане, окружившие нашу маленькую группу, дружно уверяли, что времена меняются. Сухонькая старушка в темно-синем платке держала меня за руку и шепотом говорила:
— Я, сынок, всегда в Бога верила. Знала, что вернется вера-то наша к людям. Вот и дождалась на старости лет.
— Бабушка, а вы — шведка?
— Нет, сынок. Я уж и не знаю — кто я. Мать — полька, отец — русский. Да у нас кого только нет в селе! И немцы, и украинцы. Шведы тоже есть.
К ним-то мы и приехали. Поиски скандинавов, а их здесь, по местным подсчетам, 104 человека, продолжались недолго. Войдя в один из аккуратных симпатичных двориков, расположенных рядом с церковью, мы услышали вместо «добрый день» или «здоровеньки булы» шведское «гуд даг». Этими словами приветствовали нас сестры Эмма Мальмас и Анна Утас, а также их сосед Эмиль Норберг.
Кстати, о фамилиях. Странные — с окончанием на «ас» — фамилии змеевских шведов объясняются приказом херсонского губернатора. В 1856 году шведам предложили сменить традиционные фамилии — а точнее — отчества, оканчивающиеся на «сон», потому что у отцов и сыновей были разные фамилии, и это создавало для властей трудности. Большинство согласились. Шведские крестьяне построили свои новые фамилии на основе названий деревень острова Дагё. Деревня Бускбю дала фамилию Бускас, Мальмбю — Мальмас и так далее.
Земляки, несмотря на прошедшие годы, сразу же узнали друг друга. Всех пригласили в дом, где в тот день собрались несколько шведских семей.
Йоханнес повеселел. Дом внутри выглядел вполне по-шведски. Обстановка была знакомая еще с детства. Печь с железной плитой для отопления кухни и комнат. Аккуратные подушечки, по две с каждой стороны, на высоко застланных постелях; лоскутные одеяла и коврики. На книжной полке — обязательные для каждой шведской семьи сборник псалмов и Библия.
Аромат спелых груш, которыми нас угостили, также напомнил Йоханнесу дни его молодости:
— Еще совсем маленьким был, мать меня груши собирать позвала. Помогал я славно. Одну грушу — в корзину, другую — в рот.
На столе в этот день было все: от присланных в подарок из Швеции печенья и конфет до украинских голубцов и домашнего виноградного вина. В Швеции голубцы тоже считаются сегодня национальным блюдом. С ним шведы познакомились после возвращения короля-неудачника Карла XII из Турции. Но змеевские шведы освоили голубцы только на Херсоншине. Йоханнесу недоставало только одного — русских помидоров. Он разводил руками, показывая размер этих плодов, величиной с человеческую голову.
— Таких сегодня уж нет, — горько вздыхал Йоханнес.
За обильным столом общий, что называется, язык был найден довольно быстро, хотя общались мы на разных языках. Настоящими полиглотами оказались представители старшего поколения. Они свободно говорили как на шведском (литературном и с#оем диалекте), так и на русско-украинском наречии, столь характерном для Херсонской области. Для младшего и среднего поколений змеевцев родным языком стал «суржик» — русско-украинский диалект. Многие из них и живут-то в русских деревнях, вышли замуж или женились на русских. Неудивительно, что языка своих предков они не понимают.
Почему же разорвалась связь поколений?
Многое стало ясным после рассказа Эммы Мальмас о советском периоде жизни села Старошведского.
