— Таким образом, это свидетельствует, что убийца не мог убежать ни по Норра Сташунсгатан, ни на юг, по Норрбаккагатан. Если отбросить, что он прошмыгнул на подворье товарного склада, то остается одна возможность — Норра Сташунсгатан в противоположном направлении.
— А как... откуда вы знаете, что он не спрятался на территории товарного склада? — спросил Кристианссон.
— Это единственное место, где вы не затоптали всего, что можно увидеть.
— О"кэй, Гюнвальд, ты победил,— сказал Мартин Бек.— Браво! Только ты, как всегда, страшно долго все объясняешь.
Эти слова ободрили Кристианссона и Кванта, и они с облегчением переглянулись. Но Гюнвальд Ларссон сразу же сказал:
— Если б в ваших башках было хоть немного ума, вы бы сели в машину, погнались за убийцей и поймали его.
— Или сами погибли,— мрачно молвил Кристианссон.
Гюнвальд Ларссон смерил его презрительным взглядом.
— Теперь надо подумать,— энергично заявил Гюнвальд Ларссон, захлопнув дверь.— Совещание у Хаммара ровно в три.
Мартин Бек, сидевший с телефонной трубкой возле уха, сердито посмотрел на него, а Колльберг проворчал:
— Чего бы ты хотел?
Ларссон не ответил.
Колльберг проследил взглядом, пока тот не отошел от него, и снова уселся за стол.
Мартин Бек положил трубку.
— Чего ты сердишься? — сказал он.
Он поднялся, собрал свои бумаги и подошел к Колльбергу.
— Звонили из лаборатории. Они насчитали там шестьдесят восемь стреляных гильз.
— Какого калибра? — спросил Колльберг.
— Шестьдесят семь — девятимиллиметровые.
— А шестьдесят восьмая?
— Из вальтера калибра семь и шестьдесят пять сотых миллиметра.
— Выстрел Кристианссона в крышу,— констатировал Колльберг.
— Именно так.
— Следовательно, по крайней мере, выходит, что стрелял, наверное, только один сумасшедший,— сказал Гюнвальд Ларссон.
— Выходит, так,— согласился Мартин Бек.
Он подошел к схеме и обвел линией площадку у задней двери автобуса.
— Да,— сказал Колльберг.— Он должен был стоять там.
— Это объясняет, почему Стенстрём не успел выстрелить,— сказал Мартин Бек.
Гюнвальд Ларссон и Колльберг изумленно посмотрели на него.
В комнату ворвался Хаммар в сопровождении Эка и представителя прокуратуры.
— Займемся реконструкцией,— энергично сказал он.— Отключите все телефоны. Вы готовы?
Мартин Бек угрюмо посмотрел на него. Точно так же врывался в комнату Стенстрём, неожиданно, без стука.
— Что там? Вечерние газеты? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Да,— ответил Хаммар.— Весьма бодрящие.
Неприязненно глядя на газеты, он разложил их на столе.
— «Это преступление столетиям— говорит выдающийся специалист по расследованию убийств Гюнвальд Ларссон»,— начал цитировать Хаммар.— «Самое ужасное зрелище из всех, которые мне довелось видеть в своей жизни». Два восклицательных знака.
Гюнвальд Ларссон откинулся на стуле и недовольно насупил брови.
— Ты оказался в хорошем обществе,— заметил Хаммар.— Министр юстиции тоже сказал свое слово: «Надо остановить этот девятый вал беззакония и преступности. Полиция мобилизовала все людские и технические ресурсы, чтобы немедленно поймать убийцу».
Он окинул взглядом комнату и сказал:
— Вот это и есть все ресурсы.
Мартин Бек улыбнулся.
— «Уже теперь сотня наиспособнейших криминалистов со всей страны принимает непосредственное участие в следствии,— продолжил Хаммар.— Такого размаха еще не знала история отечественной криминалистики».
Он швырнул газеты на стол и спросил:
— Где Меландер?
— Разговаривает с психологами,— ответил Колльберг.
— А Рённ?
— В больнице.
— Есть оттуда какие-либо новости?
Мартин Бек покачал головой и сказал:
— Раненого все время оперируют.
— Воспроизведем ситуацию. Колльберг покопался в своих бумагах и начал:
— Автобус вышел из Белльмансру приблизительно в десять.
— Приблизительно?
— Да, весь график городского транспорта нарушился из-за демонстрации На Страндвеген. Автобусы стояли либо потому, что были забиты улицы, или потому, что полиция их не пускала, и так опаздывали, что водителям приказали не придерживаться графика и сразу возвращаться, как доедут до конечной остановки. Мы исходили из предположения, что, наверное, найдутся люди, которые ехали до какой-то остановки как раз этим автобусом. Но до сего времени у нас нет ни одного свидетеля.
— Появятся,— сказал Хаммар. Он показал на газеты и добавил: — После этого.
— Часы Стенстрёма остановились в двадцать три часа, три минуты и тридцать семь секунд,— монотонно продолжал Колльберг.— Есть основания допустить, что именно в это время и раздались выстрелы.
— Первые или последние? — спросил Хаммар.
— Первые,— сказал Мартин Бек.
Он обернулся к схеме на стене и показал пальцем на линию, которой обвел заднюю дверь автобуса.
— Мы считаем, что тот, кто стрелял, стоял здесь,— сказал Бек.— На площадке против дверей.
— Из чего ты сделал такой вывод?
— Из направления полета пуль. Из того, как лежали гильзы.
— Так. Дальше.
— Мы считаем также, что преступник дал три очереди. Первую слева направо и поразил ею несколько лиц, которые сидели в передней части автобуса, тех, которые на схеме обозначены номерами один, два, три, восемь и девять. Единица — это водитель, а двойка — Птенстрём.
— А потом?
— Потом он обернулся, наверное, направо и второй очередью застрелил четыре лица в задней части автобуса, опять-таки слева направо. Он убил номера пять, шесть и семь и ранил номер четыре, то есть Шверина. Шверин лежал навзничь в проходе сзади. Мы объясняем это тем, что он сидел на продольном сиденье с левой стороны и успел подняться. Следовательно, его зацепил последний выстрел.
— А третья очередь?
— Вновь вперед, на этот раз справа налево,— сказал Мартин Бек.
— Минутку,— перебил его Хаммар.— Сколько времени необходимо было на эту стрельбу? Выпустить очередь вперед, обернуться, выстрелить назад, вновь направить оружие вперед и заново зарядить его?
— Поскольку мы еще точно не знаем, какое оружие было у преступника...— начал было Колльберг, но Гюнвальд Ларссон перебил его:
— Около десяти секунд.
— Как он выбрался из автобуса? — спросил Хаммар.
Мартин Бек кивнул Эку и сказал:
— Это твое задание. Прошу.
Эк пригладил седые волосы, откашлялся и начал:
— Открыта была передняя входная дверь. Вероятнее всего, что убийца вышел через нее. Но чтобы открыть ее, ему сначала надо было пройти по салону, протянуть руку над водителем и повернуть ручку.
Эк снял очки, протер их платочком и подошел к схеме.
— Здесь изображен автомат для открытия дверей. Ручка, которая открывает и закрывает двери, размещается слева от руля, впереди, и немного наискосок от бокового окна и может иметь пять разных положений.
— Что-то я не могу понять,— сказал Гюнвальд Ларссон.
— В горизонтальном положении, или в первом, обе двери закрыты,— спокойно продолжал дальше Эк.— В положении втором, одно движение вверх, открывается задняя дверь, в положении третьем, два движения вверх, открываются обе двери. Ручка поворачивается также вниз, положения четвертое и пятое. Одно движение вниз — открывается передняя дверь, два вниз — вновь-таки открываются обе двери.
— Подытожим,— сказал Хаммар.
— Итак,— сказал Эк. — Человек, стрелявший от задних дверей, должен был пройти к переднему сиденью, наклониться над водителем, который лежал на руле, и повернуть ручку в положение четвертое. Тогда открылась передняя дверь, именно та, которая осталась открытой, когда прибыла полиция.
Мартин Бек сразу ухватился за нитку.
— Ив самом деле, есть признаки, которые показывают, что последние выстрелы были сделаны тогда, когда преступник двигался по проходу в переднюю часть автобуса.
— Чисто окопная тактика,— заметил Гюнвальд Ларссон.— Круговая.
— Гюнвальд минуту тому назад весьма метко прокомментировал, что он ничего не понимает,— сухо сказал Хаммар.— Это свидетельствует о том, что преступник был ознакомлен с автобусом, разбирался в его приспособлениях.
— По крайней мере, Умел открывать двери,— уточнил Эк.
В комнате наступила тишина. Хаммар наморщил лоб. Наконец он сказал:
— Следовательно, вы считаете, что кто-то встал посреди автобуса, перестрелял всех, после чего пошел себе прочь? И никто не среагировал? И водитель ничего не заметил в зеркальце?
— Нет,— сказал Колльберг.— Не совсем так.
— А как?
— Кто-то сошел задней лестницей с верхнего этажа автобуса со снятым с предохранителя автоматом,— сказал Мартин Бек.
