Мы торопливо позавтракали: каша, селедка, рагу, кофе со сгущенным молоком, подогретый хлеб, масло, сыр, английский мармелад. Большая часть команды «Свенсксюнда» и «Вирго» уже съехала на берег.
Наша шлюпка отвезла лопаты, ломы, скребки, веревки, топоры и разные лесоматериалы.
Андре приветствовали громкими криками, в ответ он помахал шапкой.
Быстром шагом он направился к эллингу по натоптанной нами накануне тропе, матросы шли следом и превратили тропу в подобие дороги.
Первая четверка осталась возле дома Пике, ей поручили разгрести там снег.
Большинство людей вошло внутрь эллинга и принялось сокрушать плотные сугробы. Под снегом скрывался слой льда.
— Его надо убрать, — сказал Андре.
Лед разбили топорами, ломами и лопатами.
Трех человек он отвел к аппарату для производства водорода и велел очистить его от снега, строго-настрого наказав работать поосторожнее, чтобы ничего не повредить. Потом вернулся к эллингу, долго лазил по наружным и внутренним лестницам и подробно объяснил двум плотникам, Нильссону и Ханссону, как с помощью канатов, подпорок и клиньев правильно повернуть постройку.
Его активность поражала.
Он контролировал также записи метеорологических наблюдений, которые проводились поочередно Стриндбергом, Сведенборгом, мной и самим Андре каждые четыре часа.
Нам досаждали довольно сильные северные и северо-восточные ветры. Температура воздуха колебалась от минус одного до плюс двух градусов Цельсия. Температура морской воды была постоянной, около минус двух градусов.
Вечером 3 июня, в четверг, Андре сообщил, что закончен ремонт эллинга.
После ремонта эллинг начали достраивать.
Здание было восьмиугольное, восемь угловых столбов соединялись между собой системой горизонтальных балок в восемь рядов. Стены были набраны из панелей шириной восемьдесят сантиметров, высотой два с половиной метра, которые легко вставлялись в желоба в горизонтальных балках. Всего панелей было семьсот тридцать, да еще тридцать два окна таких же размеров. Окна не из стекла, а из текториума, прозрачной желатиноподобной массы, накатанной на металлическую сетку.
Снаружи помещалось четыре балкона, соединенных между собой лестницами. В южной части эллинга торчало несколько шестиметровых мачт, благодаря им можно было при старте увеличить высоту южной стены, подняв защитный брезент. Северная стена была сделана так, что панели, балки и столбы легко разнимались и убирались главным образом при помощи тросов, свисающих до земли.
Шестого и седьмого июня, первый и второй день троицы, были выходными.
За праздничным обедом Алексис Машурон дал понять, что ему недостает торжественности в праздновании троицы.
— Ты католик, — ответил Андре. — У тебя свои запросы и чаяния. А мы, шведы, — лютеране и протестанты. Прежде всего протестанты, а протестантам свойственно сомневаться. Когда мы находимся в воздухе и температура падает на пять градусов Цельсия, подъемная сила аэростата уменьшается на девяносто килограммов. Если идет дождь и верхняя часть оболочки впитывает полмиллиметра влаги, наша подъемная сила уменьшается на сто шестьдесят пять килограммов. И никакой бог тут не поможет.
Разгрузка «Вирго» была сопряжена с большими трудностями. Пароход стоял на якоре метрах в двухстах от «Свенсксюнда». Упорные северные и северо-западные ветры все сильнее сплачивали лед.
По предложению Андре мы попытались взрывать лед динамитом. Это отчасти помогло и облегчило доставку грузов на берег острова. Важную часть снаряжения наряду с провиантом составляли снятые в прошлом году части водородной аппаратуры, а также восемьдесят тонн серной кислоты и двадцать три тонны железной стружки для получения водорода.
Десятого июня инженер Стаке смог приступить к сборке водородного аппарата с насосной установкой.
В пятницу, 11 июля, мы со Стриндбергом выпустили несколько почтовых голубей, на крыльях и хвостовых перьях которых напечатали штемпелем «АНДРЕ» и «АФТОНБЛАДЕТ, СТОКГОЛЬМ». Голуби несли с собой краткие сообщения указанной газете.
Андре равнодушно смотрел на нашу затею; его прошлогодние попытки ничего не дали. Тем не менее все наши голуби были помечены штемпелем, и за ними тщательно ухаживали. Кормили их зерном и горохом, льняным и рапсовым семенем.
— Либо они обессилеют и утонут в море, — сказал Сведенборг, — либо долетят до Африки, где ни одна душа не слыхала об Андре.
Андре продолжал лихорадочно трудиться. У эллинга, у водородного аппарата, у дома Пике, на борту «Свенсксюнда» и «Вирго», при разгрузке обоих судов, в «магнитной палатке» Стриндберга — он умудрялся одновременно быть повсюду, инструктировал, направлял, распоряжался. И подолгу сидел в своей каюте, делая разные заметки, составляя письма и памятные записки.
Двенадцатого июня разгрузка «Вирго» была закончена, но из-за тяжелых паковых льдов судно не могло покинуть залив.
Через два дня доставили на берег аэростат. Это был тяжелый труд. Правда, «Свенсксюнд» от берета отделяло всего каких-нибудь сто метров, но огромный тюк весил больше двух тонн.
Поднять его из трюма канонерки и опустить на катер было делом нескольких минут; на транспортировку через сто метров пака ушел целый день.
Лейтенант Норселиус руководил этой работой, терпеливо выслушивая советы Андре, Сведенборга, Машурона, Стаке, Эренсверда и доктора Лембке. Советчики на всякий случай держались на мостках из трехдюймовых досок, проложенных от «Свенсксюнда» до берега.
Человек десять усердно орудовали пилами, топорами и кирками, пытаясь расчистить канал, но без особого успеха. За ночь из-за неблагоприятных ветров образовались два длинных тороса метровой высоты. Сражаться с ними пилами и кирками было бессмысленно. Тут требовались такие же меры, как при разгрузке «Вирго».
Норселиус укрепил на длинных шестах патроны со взрывчаткой, опустил их в трещины во льду и подорвал. Ничего драматического, никакого грохота, только глухие хлопки и едва видимые и осязаемые колебания льда — тем не менее торосы рассыпались на мелкие куски, которые медленно погружались в воду, освобождая путь для шлюпа с тюком.
Рано утром следующего дня двухтонную махину подтащили к эллингу по доскам, намазанным жиром. Два десятка человек впряглись в канаты, и снова звучала прошлогодняя «дубинушка»:
Чтобы на полюс идти,
на полюс идти,
на полюс идти,
на полюс идти...
Еще два часа, и шар был освобожден от упаковки. Под наблюдением озабоченного Машурона, который торопливо и взволнованно кричал что-то непонятное для большинства на французском языке, оболочку втащили в эллинг и расстелили на полу. Инженер Стаке тотчас принялся накачивать ее воздухом, пользуясь мехами конструкции Андре.
Под руководством Машурона полосы шелка, которыми изнутри оклеивают швы оболочки, были промазаны новой резиновой смесью, изобретенной Лашамбром. Эту работу выполнили девять наиболее надежных членов команды «Свенсксюнда». Они начали с верхней точки шара и продвигались вниз, по мере того как инженер Стаке накачивал воздух. Мы со Сведенборгом тоже забрались внутрь оболочки через «аппендикс». Трудно передать, что мы ощутили, очутившись под излучающим оранжевый свет, огромным, словно соборным, куполом.
Царила своеобразная тишина, если не считать унылого сипения мехов и глухого неровного стука, возникавшего оттого, что шар под действием ветра ударялся о стенки эллинга.
Прежде чем лезть внутрь, мы разулись, чтобы не повредить ту часть оболочки, которая еще лежала на полу.
— Селям алейкум, — громко сказал Сведенборг.
Машурон и его девять помощников никак не реагировали на приветствие, голос Сведенборга затерялся в оранжевых сумерках.
Восемнадцатого июня из оболочки выпустили воздух, и она медленно легла на пол. Были вмонтированы клапаны, поверх оболочки расстелили сеть.
На следующее утро инженер Стаке не явился к завтраку. Он был уже у дома Пике, у водородного аппарата.
Началось производство газа и окончательное заполнение аэростата. Теоретически наша аппаратура, не знающая себе равных по совершенству, могла давать до двухсот кубометров водорода в час. Из чисто технических соображений Андре ограничил подачу шестьюдесятью кубометрами в час. По мере заполнения оболочки швы промазывали резиновой смесью снаружи.
В тот же день Андре решил разобрать верхнюю четверть только что собранной северной стены эллинга, считая ее ненужной. Разборка заняла около двух часов, и он распорядился заодно уж снять еще одну четверть.
— Это сбережет нам по меньшей мере четыре часа, когда придет пора стартовать, — сказал он.
Двадцать второго июня — вернее, в ночь на 23 июня — завершилось наполнение оболочки. Это было на пять недель раньше, чем в прошлом году. За несколько минут до полуночи инженер Стаке распорядился поднять флаги на двух флагштоках эллинга. Все члены экспедиции и офицеры «Свенсксюнда» находились на борту канонерки. Как раз в это время сквозь облака пробились лучи арктического солнца и осветили остров Датский и залив Вирго. Эренсберг провозгласил здравицу в честь аэростата, и недремлющий лейтенант Цельсинг велел подать шампанское и разные деликатесы.
