Венецианцы жадно пили терпкое вино, не отставал от них и погонщик. Лишь как следует утолив жажду, Гавилан справился о мулах.
— Их привели три часа назад, — ответил Ламего. — Я понял, что это твои мулы, и отправил их на пастбище закорчмой. — И тут же поинтересовался: — А что с вами случилось?
— Нас ограбили и бросили в лесу, — прохрипел Рокка. — Только в этой чертовой стране возможно такое. Кто привел мулов?
— Откуда мне знать? — ответил корчмарь. — Какой-то деревенский мальчишка.
— А может, один их тех веселых цыган, что пили у тебя этим утром?
Корчмарь задумчиво почесал затылок.
— Сегодня тут пили многие.
— Так я и думал, — пренебрежительно хмыкнул Галлино. — И ты, разумеется, не помнишь, куда он пошел, этот мальчишка, оставив мулов?
— Такого я никогда не запоминаю. Я обслуживаю моих гостей, но разом забываю о них, едва они покидают корчму.
— В общем, ты у нас идеальный корчмарь... для страны воров и головорезов, — отметил Рокка.
— Вам не следует говорить такого, господин иностранец. Во всяком случае, о Кастилии, где, как все знают, царит полный порядок. Дороги у нас охраняются, и путешественникам на них ничего не грозит.
— Охраняются! Если охраняются, то бандитами.
Корчмарь отошел, не желая продолжать этот оскорбительный для Испании разговор, а погонщик через дверь черного хода направился на пастбище, чтобы убедиться, что мулы в целости и сохранности.
Рокка вновь наполнил кружку.
— Ну и отрава. Только жажда... — он не договорил, глаза его вылезли из орбит, потом с такой силой шваркнул кружкой об стол, что та разлетелась в куски. Все это да ругательство, с которым Рокка вскочил на ноги, заставило
Галлино обернуться.
В зал вошел высокий худощавый мужчина, небрежно одетый, в котором Галлино сразу же признал предводителя цыган.
— Да поможет нам Бог! — выкрикнул Галлино и метнулся следом за Роккой, который уже набросился на бандита. Вдвоем они схватили цыгана.
— Ты еще пожалеешь о сегодняшнем, — пообещал ему Галлине.— Мы уж позаботимся о том, чтобы твоя грязная шея оказалась в петле!
Цыган попытался вырваться.
— Пусть дьявол поломает ваши кости! Эй, хозяин! Останови этих убивцев!
Все трое катались по полу, поднимая пыль, переворачивая столы. Корчмарь тут же запрыгал вокруг них.
— Господа! Господа! Ради Бога! Что вы делаете?
Рокка тем временем успел усесться на живот цыгана, который перестал сопротивляться.
— Это один из бандитов, что ограбили нас. Позови стражу, пока мы держим его. Позови стражу!
— Да вы с ума сошли! — заверещал корчмарь. — Это же сеньор Ривера. Никакой он не бандит.
— Отпустите меня, кретины! — вновь задергался цыган. — Эй, сюда! На помощь! На помощь!
Зов его не остался безответным. Распахнулась дверь, и в комнату ворвались четверо альгвазилов.
— Что такое? Что случилось? — выкрикнул их командир и, не дожидаясь ответа, прошелся тупым концом алебарды по спинам венецианцев, сидевших на цыгане. — Встать! Встать! Вы хотели убить этого человека?
— Пьяные, чокнутые иностранцы! — заголосил цыган. — Ни с того ни с сего набрасываются на людей!
Рокка, безуспешно пытаясь вырваться из рук двух альгвасилов, стащивших его с цыгана, проревел в ответ:
— Нас ограбили на дороге! И это — один из бандитов, что грабили нас!
— Они пьяны! Я целый день не покидал Кордовы, и дюжина свидетелей может это подтвердить. Эти мерзавцы хотели убить меня. Я думаю, они сломали мне не одну кость. О! О! — морщась от боли, цыган тем не менее удивительно легко поднялся.
— Оставьте их нам, сеньор Ривера,— твердо заявил командир альгвасилов.— Они будут держать ответ перед самим коррехидором. Пошевеливайтесь, подонки! — подтолкнул он венецианцев к двери.
— Только идиоты...— слова Рокки прервались криком боли, так как его крепко ударили тупым концом алебарды.
— Шагай, болтун ты паршивый! Поговоришь с коррехидором.
Вопящих от бессильной ярости венецианцев повели по улицам Кордовы к рыночной площади, где размещались коррехидория и тюрьма. Скоро они оказались в мрачном помещении с низким потолком и маленькими оконцами, забранными решетками. Их имена внесли в регистрационную книгу, там же отметили вменяемое им преступление, а их самих препроводили в камеру, размерами не превосходящую собачью будку.
Коррехидор, который, как сказали венецианцам, займется ими утром, в этот момент вместе с доном Луисом де Сантанхелем находился на втором этаже домика Бенсабата. Поднявшись по лестнице и открыв дверь, они увидели, что Колон собирает вещи, готовясь к отъезду.
Сантанхель добродушно рассмеялся:
— Какой вы предусмотрительный, дон Кристобаль. В Вегу-то нам ехать только завтра. Если позволите, я составлю вам компанию.
Смех этот показался Колону неуместным:
— Я еду во Францию, дон Луис.
— А чего вас туда потянуло?
— Надеюсь, что там смогут принять решение, не прибегая к помощи комиссий.
— Похоже, что вы недооценили нашего дорогого коррехидора. Ему есть что вам показать. Поэтому я и привел его с собой.
— Я благодарен ему за участие. Но, боюсь, он ничем не может мне помочь.
— Более, наверное, ничем. — Дон Ксавьер подошел столу. Положил на него два документа. — Вот, сеньор, то что вы, кажется, утеряли.
Колона словно громом поразило. Затем его плечи распрямились, глаза вспыхнули победным огнем.
— Значит, в Кордове вы можете творить чудеса?
Дон Ксавьер рассмеялся.
— Стараемся помаленьку. Мои альгвасилы шутить не любят. Вор — ваш знакомый венецианец, некий Роккка. Нам удалось изъять у него письмо и карту, не вызывая жалоб посла Венеции. Как мы это сделали, не спрашивайте. Пусть все останется нашей маленькой тайной.
Глава 21. Маркиза
Канцлер Арагона путешествовал, как того требовал ег высокий пост, в сопровождении двенадцати хорошо во оружейных всадников. Под жарким июньским солнце маленькая кавалькада продвигалась на юг, и на трети день после выезда из Кордовы они пересекли реку Хениль. Вокруг простиралась зеленая равнина, ветры, дующие заснеженных вершин Сьерра-Невады, несли долгожданную прохладу. Скоро они приблизились к высоким тополям, охранявшим, словно часовые, многоцветье шатров и палаток испанского лагеря. А еще дальше, в туманной дымке, возвышались башни и минареты Гранады, послед ней мавританской твердыни на полуострове, окруженное мощными укреплениями.
Колон ехал в прекрасном настроении. Еще бы, ему было чем пристыдить тех, кто во всеуслышание объявил его обманщиком и лжецом.
Однако дон Луис полагал, что спешить с этим не следует.
— Позвольте мне самому разобраться с ними, — настаивал он.
На закате солнца они достигли окраин огромного лагеря. Бесконечные ряды повозок, стада лошадей, мулов, ослов, кузницы, столярные мастерские, пекарни, камнетесы, канатные мастера, плетельщики корзин, строители бастионов, туннелей, мостов и всего прочего... Далее они ступили на длинные улицы, образованные солдатскими палатками. Павильоны короля и королевы расположились на большой площади в центре лагеря. Тут же красовались шатры и палатки придворных. Сантанхель и Колон спешились у шатра маркизы Мойя. Маркиза встретила их более чем благосклонно.
— Какой вы молодец, дон Луис. Если б вы не привезли с собой нашего Кристобаля, он, наверное, не навестил бы нас.
Колон низко поклонился.
— Целую ваши ручки, мадам. Вы же знаете, что я в опале.
— Но именно в такой момент вам и должны помочь друзья. Неужели вы решили, что я сразу же отрекусь от вас? Или меня смогут смутить необоснованные нападки на вас?
— Я ваш вечный должник, мадам. — Колон вновь поклонился.
— Однако сейчас не стоит попадаться на глаза королеве. Она оскорблена. Ее величество считает, что унизила себя в глазах короля Фердинанда, который сразу же принял ваше предложение в штыки.
— Вот и отлично, — Сантанхель потер руки. — Ничто так не обрадует ее величество, как реабилитация Колона.
Кабрера нахмурился.
— Это легкомысленно. Настойчивость может вызвать еще более бурную реакцию.
Улыбка Сантанхеля стала еще шире.
— И все-таки мы рискнем. Потому что на этот раз мы пришли не со словесными аргументами, но с вещественными доказательствами. Доказательствами, которые так жаждали получить высокоученые члены комиссии. Мы привезли карту и письмо, а также имена грабителей, их укравших.
Продолжение следует
