«Сначала он (Фродо) не увидел вообще ничего. Потом в глубокой синеве внизу медленно проступили окружающие горы и снежные вершины, и небо над ними. Но в этом небе мерцали звезды, хотя день был ясный и солнечный. И только своих отражений они не видели в дремлющей воде. «Это озеро прекрасно и необычайно», — произнес Гимли».
Точно так же, вчитываясь в «Повесть о Кольце» — книгу, которую вполне можно назвать «прекрасной и необычайной», — мы увидим в ее глубине наш мир, а кроме того, еще нечто, более возвышенное, и не увидим только себя самих; но это только поможет нам лучше понять то, что мы видим.
Дж. Р. Р. Толкиен
Побоище в присной низине
(«Неоконченные предания Нуменора и Средиземья», ч. 3)
После падения Саурона Исильдур, сын и наследник Элендиля, вернулся в Гондор. Там он как князь Арнора принял Элендильмир[25] и объявил себя полновластным повелителем всех дунаданов Севера и Юга; ибо был он человеком великой силы и гордости. Еще год пребывал он в Гондоре, восстанавливая порядок и защищая границы[26], но большая часть войска дунаданов возвратилась в Эриадор по нуменорскому тракту, что вел от Бродов Исен в Форност.
Когда же наконец Исильдур счел возможным вернуться в свои владения, то очень спешил и хотел сначала побывать в Имладрисе, ибо там оставил он жену и сына[27], а еще хотел Исильдур спросить совета у Эльронда. А потому решил он двинуться в путь от Осгилиафа вверх по Долине Андуина к Кириф-Форн-эн-Андраф, высокогорному северному перевалу, что вел к самому Имладрису[28]. Те края Исильдур знал хорошо, ибо часто бродил там перед Союзнической Войной, и этим же путем шел на войну с Эльрондом и воинами Восточного Арнора[29].
Это был долгий поход, но единственный другой путь — на запад, а потом на север, до перекрестка в Арноре, а оттуда на восток, к Имладрису был еще дольше[30]. Второй путь был удобней для конных, но у Исильдура не было коней, годных под седло[31]; второй путь в прежние дни слыл куда безопаснее, но теперь-то Саурон был побежден, и обитатели Долины Андуина были в союзе с победителями. Исильдур не опасался ничего, кроме плохой погоды и усталости, а те, кого нужда посылает в долгий путь по Средиземью, издревле должны уметь претерпевать их[32].
Так и вышло — говорят предания позднейших времен, — что, когда второй год Третьей Эпохи клонился к закату, в первые дни иваннефа[33] Исильдур вышел из Осгилиафа, намереваясь достичь Имладриса за сорок дней, к середине нарбелефа, прежде, чем с севера придет зима. Ясным утром, у Восточных Врат Моста прощался с ним Менэльдиль[34]. «Ступай же, и поспеши, и да не затмится до конца твоего пути солнце, что взошло сейчас!» — произнес он в напутствие.
С Исильдуром шли трое его сыновей, Элендур, Аратан и Кирион[35], а также его гвардия — две сотни рыцарей и солдат, суровые мужи Арнора, закаленные во многих битвах. Никто не знает, что было с ними в пути, пока они не пересекли Дагорлад и не двинулись на север, по обширным и пустынным землям южнее Великого Зеленолесья. На двадцатый день, когда вдали показались вершины гор, увенчанные лесом во всем блеске золота и багреца иваннефа, небо затянули тучи, и ветром принесло с Восточного Моря дождь. Ненастье длилось четыре дня, а потому, подойдя ко входу в Долины между Лориэном и Амон Ланком[36], Исильдур ушел от Андуина, воды которого вздулись и ускорили бег, и поднялся по крутому восточному берегу на древнюю тропу Лесных Эльфов, что шла близ опушек Великого Леса.
Под вечер тридцатого дня похода отряд миновал северную границу Ирисной Низины[37], двигаясь по тропе, что вела к тогдашним владениям Трандуиля[38]. Дивный день близился к концу; над дальними горами собирались тучи, и лежал на них красный отблеск мглистого закатного солнца. Дно долины уже затопила тьма. Дунаданы пели, ибо дневной переход близился к концу, и позади уже были три четверти долгого пути до Имладриса. Справа над их головами высился Лес на вершинах крутых склонов, сбегающих к тропе, слева отлогие скаты вели в долину.
И вдруг, когда солнце скрылось за тучей, воины услыхали жуткие вопли орков — те высыпали из Леса и с боевыми кличами скатывались вниз по склонам[39]. В тускнеющем свете нельзя было сразу сосчитать их, но числом они явно во много раз — более, чем вдесятеро — превышали дунаданов. Исильдур приказал построить тангайл[40] — стену из щитов и двух сомкнутых шеренг, что могли при ударах с флангов загибаться внутрь, пока, при нужде, не образовывали сомкнутое кольцо. Будь земля ровной или владей Исильдур склоном — он построил бы отряд дирнайфом[41] и атаковал орков всей мощью дунаданов и силой их оружия, надеясь пробиться через врагов и обратить их в бегство; но сейчас сделать это было невозможно, и тень недоброго предчувствия легла на его душу.
— Месть Саурона жива, хотя он, может быть, и умер, — сказал он Элендуру, что стоял позади его. — Здесь чей-то замысел — и хитроумный! На помощь у нас надежды нет: Мория и Лориэн теперь далеко позади, а до Трандиуля четыре дня пути.
— И с нами ноша, коей нет цены, — добавил Элендур, который был в доверии у отца.
Орки были уже близко. Исильдур повернулся к оруженосцу.
— Охтар[42], — промолвил он, — вот это я ныне вверяю тебе на хранение, — и протянул ему большие ножны и обломки Нарсиля — меча Элендиля. — Спаси его от пленения любыми средствами, какие изыщешь, и любой ценой; даже если тебя назовут трусом за то, что бросил меня. Возьми с собой спутника и беги. Беги! Я приказываю!
Тут Охтар преклонил колено, поцеловал руку Исильдуру — и двое юношей сбежали по скату во тьму долины[43].
Если зоркоглазые орки и заметили их бегство, то не обратили на это внимания. Они замерли на миг, готовясь к атаке. Дождь стрел посыпался на дунаданов, а затем орки с оглушительным воем всей ордой бросились вниз по склону на воинов, рассчитывая пробить стену их щитов — так поступил бы и сам Исильдур. Но дунаданы стояли нерушимо. Стрелы орков были бессильны против нуменорских доспехов. Рослые люди были выше самых высоких орков, а их мечи и копья разили быстрее, чем оружие их врагов. Атака захлебнулась, сломалась — и орки отхлынули, оставив защитников почти целыми, легко раненными и непоколебленными за грудой павших орков.
Исильдуру показалось, что враг отходит к Лесу. Он оглянулся. Алый край заходящего за горы солнца взблескивал среди облаков; скоро опустится ночь. И Исильдур приказал немедля возобновить поход, но двигаться теперь вниз, к более пологим и ровным местам, где у орков не будет преимущества[44]. Возможно, он счел, что после столь сокрушительного отпора орки отступятся от дунаданов — пусть даже их разведчики и станут преследовать отряд ночью и следить за лагерем.
Это было в обычае орков — они всегда терялись, если жертва сумеет обернуться и укусить.
Однако Исильдур ошибся. В атаке орков была не только хитрость, но и ярость, и неуемная ненависть. Горных орков подгоняли и направляли черные слуги Барад-дура, задолго до того высланные следить за проходом в долину, а кольцо, двумя годами раньше сорванное с черной руки Саурона, по-прежнему несло в себе Его лиходейскую волю и взывало ко всем слугам Врага о помощи, хотя прислужники Его о том и не знали[45]. Дунаданы отошли едва на милю, когда орки явились вновь. На сей раз они не бросились в атаку, а напали всеми силами. Они спускались широким фронтом, который загибался вовнутрь полумесяцем, пока не замкнулся вокруг дунаданов неразрывным кольцом. Теперь орки молчали и держались на расстоянии — вне досягаемости страшных нуменорских Луков[46]; а впрочем, свет быстро убывал, да и у Исильдура было слишком мало лучников[47]. Он остановился.
На какое-то время все замерло, хотя самые зоркие дунаданы говорили, что орки осторожно, шаг за шагом, подкрадываются все ближе. Элендур подошел к отцу, который угрюмо стоял поодаль, словно не зная, что ему делать.
— Атаринья, — промолвил он, — что думаешь ты о мощи, которая смирила бы этих мерзких тварей и подчинила бы их тебе? Неужто и она бессильна?
— Увы, сэнья. Я не могу воспользоваться кольцом. Меня страшит боль от прикосновения к нему. А я не нашел еще в себе силы, чтобы подчинить его своей воле. Ему нужен иной господин — куда более великий, чем я. Гордыня моя пала, и кольцо отныне должно уйти к Хранителям Трех[48].
В этот миг завопили рога, и орки, сомкнувшись, с отчаянной яростью со всех сторон ринулись на дунаданов. Настала ночь, и надежда угасла. Люди гибли: самые крупные орки кидались на них, порой двое на одного, и, живые или мертвые, своим весом увлекали дунаданов вниз, чтобы крепкие когти других могли утащить и добить пленников. С каждым дунаданом гибло пять орков, не меньше, но и этот обмен доставался людям слишком дорого. Так погиб Кирион, а Аратан был смертельно ранен, когда пытался спасти его.
Элендур, пока еще невредимый, искал Исильдура. Тот вел в битву людей на восточном фланге, где атака была яростней всего, но орки по-прежнему трепетали перед Элендильмиром, сиявшим на его челе, и избегали его. Элендур коснулся его плеча — и вождь яростно обернулся, решив, что это орк подобрался к нему сзади.
