Оператор, особенно похожий на провинциального доктора из-за серебристого стерильного халата, спросил, обернувшись ко мне:
— С процедурой знакомы?
— В теории.
— Понятно. Раздевайтесь до пояса и ложитесь вот сюда…
Значит, вторая не то кушетка, не то наклонная полка предназначается не Марко, а мне. Замечательно.
— Операция займет несколько минут. Я введу вам под кожу, у основания черепа… вот сюда… — холодные пальцы легонько коснулись моей шеи, — эмбээра. Роботу понадобится несколько минут, чтобы интегрировать контакты в вашу нервную систему. Это почти безболезненно. Таким образом вы получите возможность находиться в прямом информационном контакте с обоими, подчеркиваю, обоими симбионтами. Вы должны понимать, что ваша физическая смерть станет причиной немедленной гибели всей связки.
— Да, я знаю.
— Дослушайте меня пожалуйста, девушка. И раздевайтесь… а вас, господа, прошу временно покинуть помещение.
В комнате остались только Марко, оператор и я. Ну, и лошадка. Но симбионт успешно изображал мебель — его было не видно и не слышно.
— Так вот. Автоматически ваш статус поменяется. Но есть нюансы, о которых следует знать. Гибель одного из симбионтов может сильно расстроить ваше здоровье. Гибель обоих также с большой вероятностью повлечет вашу смерть. Вы готовы к такому повороту?
Я завороженно смотрела, как он достает контейнер с биороботом. Биор представлялся мне в тот момент неаппетитной членистоногой тварью. Захотелось заорать и сбежать отсюда, пока тварюшку не пристроили мне в голову… ведь это его поместят у основания шеи, а куда он поползет дальше, совершенно понятно. Но я сжала зубы и кивнула.
— Очень хорошо. Еще вопрос — вы интуит?
— Латентный. Это важно?
Провинциальный доктор сокрушенно покачал головой:
— Будем надеяться, что не важно. Что я еще должен вам сказать? Я это всем говорю, вы не думайте… поосторожнее с контактом. Это не развлечение. Если откровенно, то хозяин в связке — самое слабое звено. Самое слабое, вы уяснили?
— Я бы на вашем месте согласился на роль владельца. А извозчика могли бы и нанять, — подал голос Марко. — Я бы к вам пошел. При условии приличной оплаты…
— Нет.
— Подумайте. Собственность останется при вас, но никакого риска. А имплант у меня уже есть.
— Я не передумаю, господин Марко. Оператор, вы хотели еще что-то сказать?
— Думаю, да.
— Что же, я слушаю.
— Видите ли… власть над лошадкой вы получите, не сомневайтесь. Но чтобы она вам подчинялась… охотно… нужно немного больше. Нужно, чтобы она вас признала. Признала за вами право командовать.
— Понимаю. Но думаю, что справлюсь. Теперь все?
— Минуту. Сначала я извлеку имплант из вашего предшественника. Перезапишу информацию с него на ваш экземпляр… если не хотите, не смотрите.
Я решила смотреть. Момент казался историческим.
Того, чего я больше всего боялась, не случилось. Биор оказался совсем маленькой букашкой. Я даже не разглядела его. И крови было немного — опытный оператор сделал всего один короткий надрез и после нескольких манипуляций с дистанционным пультом извлек робота пинцетом.
— Ложитесь на живот, руки вдоль тела. Голову поверните. Отлично. Сейчас закончу с вами и создам учетную запись в судовом архиве. После этого симбионты признают вас частью связки…
Я так и не почувствовала, когда был сделан надрез. Ждала, ждала, а потом увидела, как доктор готовит пластинку универсального пластыря.
— Это все?
— Лежите-лежите. Сейчас вам покажется, что до ваших пальцев дотрагиваются кончиком иголки… это нормально. Будут и другие подобные ощущения.
Ощущения… да.
Но, в принципе, терпеть можно.
Я смотрела в угол комнаты. Это единственное, на что в такой позе я могла смотреть. И наверное, из-за однообразия обозримого пространства я не сразу заметила, что со зрением у меня что-то не так: угол рассыпался на огромное количество снежных точек. И белых, и серых, и зеленоватых…
Успела подумать: «Ничего себе спецэффекты!». А потом случилось что-то еще. Это было почти больно: я на какой-то миг стала собой. Тремя тысячами людей. Тремя тысячами желаний, стремлений… адресов. Дорог…
Слово «душа» обрело материальность, и материальная душа оказалась тут же разорвана на три тысячи кровавых кусочков…
Это было неправильно, но где-то за болью, за страхом и желанием немедленно вернуть все обратно угадывалось другое — полет. И мир — такой, каким я хотела его когда-то видеть. Там, в детстве, где мечтала о дальних странствиях, за которыми всегда маячила возможность возвращения.
А потом практически у самого уха кто-то приказал:
— А ну-ка, назад! Совсем башню снесло? Самоубийца!
Дохнуло холодом, и меня словно отдернули от колодца, в который я вознамерилась упасть: похоже, оператор знает свое дело…
— Как осуществляется смена хозяина? — спросил Андрей.
Я криво улыбнулась:
— Неприятная процедура. Во всех отношениях.
— Извините…
— Ничего. Итак, предположим, кому-то наша лошадка понравилась… по вашему мнению, какими будут следующие шаги злоумышленника?
— Если похищение отпадает… что будет, если… попытаются убить вас?
— Погибнет вся связка. Не то, Андрей.
Он подпер пухлые щеки ладонями, наморщил лоб и стал похож на очень большого младенца.
— В таком случае, возможна попытка шантажа. Или похищение лошадки… простите… вместе с вами.
— Так. А дальше что?
— Не знаю. Это не моя специальность… но, возможно, попытка перенастроить его как-то…
— Ага. Это ближе. Спасибо, Андрей. Кстати, давно вы на борту?
— Месяц. Стандартный.
— И как вам здесь?
— Не знаю. Народ какой-то… замкнутые все. Ну, может, я что не так говорю… мрачно. Грустно. Не хватает праздника какого-то… новизны.
Может быть. Я представила праздник, каким он получился бы, если б у меня и впрямь хватило дури последовать совету. Картинка рисовалась постапокалипсическая: в карнавале на кладбище было бы куда больше эстетики…
Кажется, Андрей ушел от меня с большим облегчением. Он здесь всего месяц, а успел уже заразиться корабельной атмосферой.
Но я справлюсь. Надо только понять, почему так? Что довело население до такого скотства? Неужели же такое влияние оказала перманентная бездеятельность?
Дежурный смотрел на меня все с той же тоской. Он искренне не понимал, чего я хочу. Но оператор предельно четко сформулировал задачу на ближайшие дни: я должна заставить симбионта признать во мне хозяина. Иначе связка не сможет работать нормально. И все те годы, что я уже положила на достижение своей детской мечты, окажутся закопанными в саду большой лопатой.
— Так и будете тут стоять? Я собираюсь пообщаться с… лошадкой наедине. Это возможно?
— Не знаю, не пробовал. Прикажете привести?
— Да. А потом можете вернуться к своим основным обязанностям.
Итак, коник мой необузданный… нам с тобой нужно договориться. Ты упрям, я упрямее. Посмотрим, кто кого, да?
Уже привычно подношу к глазам линзу, декодер лежит на ладони. Пришла мысль: оператор говорил, что у меня должен быть какой-то прямой доступ… вряд ли он имел в виду использование дополнительных технических средств. Но об этом потом…
— Привет.
В ответ равнодушный взгляд. Черный. Не по цвету глаз, по выражению.
— Узнаешь меня?
Опускание век. Интересно, как с этими симбионтами в приличных-то компаниях разговаривают? А там, где работают в связке сразу несколько лошадок?
— Хорошо. Я — твоя новая хозяйка. Это-то ты понимаешь?
Выражение глаз не меняется.
А вот, кстати.
— Покажи мне руки.
Обыкновенные такие, человеческие руки. Широкие ладони. Ну. И чего мы добились? Цирк, да и только. И так каждый день.
— Ну, говорить-то ты умеешь, я знаю. Не хочешь?
Снова медленно закрыл и открыл глаза. Обожаю такие игры! Они меня с ума сведут.
— Как думаешь, зачем я здесь?
Молчит. Он знает зачем. Не мог не догадаться.
Впрочем, я понятия не имею, насколько он разумен. Наплевать, что изначально он — человек. От начальной версии, скорее всего, тут мало чего осталось. Лица вот точно не осталось.
Бесит. Не можем сдвинуться с мертвой точки больше недели…
В отчаянии уже говорю:
— Может, мне застрелиться?
И получаю неожиданный ответ. Снова одними веками, но утвердительный.
И что мне с этим делать?
Марко, в своей обычной стадии опьянения, брел по орбитальной станции на встречу с Дэном Колли. Он прекрасно сознавал, что от этой встречи ничего хорошего ждать не стоит. Но все же шел. А куда деваться? Деньги с продажи извоза в данном случае не покрывали убытков…
Именно поэтому он с утра и приложился к бутылке. Для храбрости.
Колли ждал его в салоне возле прозрачных дверей кафе для сотрудников. Лицо у него было каменное, а взгляд — тяжелый.
