Колли ждал его в салоне возле прозрачных дверей кафе для сотрудников. Лицо у него было каменное, а взгляд — тяжелый.
Колли не поздоровался, а Марко без приглашения не решился сесть на мягкий диван. Так и остался стоять виноватым школяром…
— Итак, вы снова меня подводите…
— Вы знаете, что в прошлый раз я был ни при чем! Мы подготовили эмбээра, и наш оператор…
— А могли бы догадаться, что покупатель воспользуется услугами независимого специалиста. Речь не об этом. Вы уверяли, что взлом пройдет. Что ни один сторожевик не станет препятствовать прохождению информации с вашего адреса. Что сотрудники не посмеют блокировать… и все такое.
Марко выпрямился, насколько позволяла сутулая спина:
— Во-первых, это было фатальное невезение. Именно в тот день дежурил человек из последней смены сотрудников. А во-вторых, внешнюю защиту мы все-таки прорвали, что значит, информация неминуемо дойдет до… — он громко глотнул, — до адресата. И в-третьих, я видел эту, с позволения сказать, новую хозяйку. Она не потянет наш извоз. Сломается, я точно говорю. И сама захочет его продать.
— Твоими бы устами… ладно. У нас еще есть несколько дней… Предлагаю поменять тактику. Если, как ты и утверждаешь, лошадка адекватно оценивает ситуацию… готовь следующий вброс. Но теперь уже сумма будет пятнадцать тысяч.
Сообщение легло на стол. Может, мне и вправду застрелиться? Ну почему так? Почему они бегут? Что я им сделала?..
Сразу, стоило мне стать владелицей извоза, снялись и ушли несколько семей. А теперь вот это. Прошение об уходе. Тридцать! Тридцать спецов из секции управления. При всем желании я не смогу быстро найти им замену.
Взглянула на часы — пора к лошадке. Чтобы не смущать эксплуатационников, хожу к ним теперь по расписанию, как на работу. Там уже не удивляются. Поняли, что это надолго.
— Привет.
Входить в пресловутый прямой контакт я так пока и не научилась. Продолжаю пользоваться декодером.
Все повторяется с удручающей точностью. Тоска.
— Тоже меня ненавидишь? У меня чувство, что все вокруг меня ненавидят. Твой бывший хозяин. Его бывшие сотрудники. Родственники его бывших сотрудников. И ты. Почему?
Привычка высказывать ему в лоб все, что накопилось в душе за день, появилась только вчера. Не удивительно. У меня скоро паранойя начнется. Из привычных собеседников только собственное помятое отражение. Со стенами разговаривать начнешь. А тут — почти адекватный собеседник. Ну, руки-то у него человеческие. И еще он иногда мигает.
Не в этом случае.
Почему все так криво?
— Знаешь, лошадка… мне это надоело. Ты ведь нарочно надо мной издеваешься? Неужели и впрямь хочешь, чтобы тут опять распоряжался этот ваш господин Марко? Я его видела — человек вконец же опустился. Молчишь. Да, сама знаю, что дура. Но я все равно не отступлюсь, понятно? Все. Иди. Куда хочешь.
Кивнул. В первый раз такое. С той же царственностью, с которой ранее позволял себе опускать веки. И пошел. Действительно, куда захотел — в общий коридор.
Вот интересно, это допускается? И если не допускается, то почему?
Почему-то вспомнился давешний взлом. А вдруг он сейчас вот так и уйдет. Не торопясь, словно князь в изгнание, за приманкой в тридцать тысяч жизней?
— Стой! — сказала ему в спину.
Остановился. Действительно же, слушается. Прав был оператор.
— Почему ранее ты никогда не покидал движок?
Холодом по затылку, по позвоночнику — до самого сердца.
— Не было допуска. Не было приказа.
Это и есть прямой контакт? Это теперь всегда так будет? Мне не понравилось… стоп. Он мне ответил. Впервые за десять дней знакомства.
А ведь ему там, в ходовой части, наверное, чертовски надоело! Я могла бы и сразу догадаться. Осторожно, чтобы не спугнуть удачу, спрашиваю:
— Не было допуска, потому что это может повредить полету?
Холод превращается в ледяные иглы:
— Непосредственно не может.
Больно. Почти как тогда, во время операции. И холодно-холодно-холодно…
Трясу головой, потому что голубоватые стены выказывают намерение рассыпаться перед глазами снежными хлопьями.
— Иди за мной. Третий уровень. Там… неприятности у меня. Большие неприятности.
Идем молча. И я вдруг замечаю, что тишина не просто между нами. Тишина везде. В этом длинном — длинном коридоре, где всегда полно народу. Ни шуршания шагов, ни голоса, ни дыхания.
Они провожают нас взглядами. Сотрудники и родственники сотрудников… их дети. Стоят и смотрят. И каждый взгляд, как стена.
Когда добрались до лифта, я вздохнула с облегчением.
Третий уровень. Здесь, как везде — налет небрежения и запущенности. Только на полу больше мусора, а стены осевой палубы разрисованы некротическими шедеврами подросткового граффити.
Стало страшно. Как бы там ни было, а я сейчас здесь одна. И этим людям за мою смерть ничего не будет… никто и не узнает, если что.
А извоз их интересует в последнюю очередь. Они все равно собрались покинуть борт.
Входим в администраторскую секцию. Молодая сотрудница поспешно прячет помаду в косметичку, поднимает глаза на посетителей… да так и замирает с полуоткрытыми алыми губками.
Потом поспешно отключает силовую панель столешницы и вскакивает.
С колен на пол сыплются внутренности косметички.
— Хозяйка… ой. Рада вас приветствовать в третьем жилом уровне. Я… чем я могу помочь?
— Соберите всех сотрудников… тех, кто подписал прошение об увольнении… в зале. Здесь есть какой-нибудь зал?
— Да-да. Сейчас. Вас проводить?
Снова ледяные иглы по спине:
— Я провожу.
Сотрудница этого не слышала. Ждет ответа. И я отвечаю:
— Меня проводят.
Она вдруг зажимает рот рукой и несколько раз хлопает ресницами. После чего подхватывается и бежит в коридор.
Смешное слово — «подхватывается». Подхватывает себя. Но в данном случае оно подходит, как никакое другое. На полу россыпью лежат дорогие девичьи сокровища…
А ведь девочка удивилась именно тому, что меня проводит симбионт. Удивилась так, что глаза на лоб полезли. Не ждала она этого. И вообще, ее шокировало не мое, а его появление в третьем уровне. Как удачно все-таки, что я взяла его с собой. Моя пресловутая интуиция наконец заработала? Что же она раньше-то спала?
— Ну, показывай дорогу.
Новый порыв холода. Но на этот раз без всякого ответа. Если так будет продолжаться, я, пожалуй, ангину заработаю.
И все-таки, несмотря ни на что, день сегодня удачный… Если бы еще не эти отказники.
Собралось куда больше народу. Явно не тридцать человек. Стояли толпой в углу зала, не решаясь ни занять удобные сиденья, ни хотя бы подойти к нам с лошадкой поближе. Я была вынуждена сделать приглашающий жест.
Вошли. Что им сказать? Как удержать?
Лица, в которых нет никаких желаний. Усталые. Ждущие.
Неужели мне и вправду придется отдать извоз, так и не выполнив ни одного рейса?
От симбионта ждать помощи бессмысленно. Он и так проявил сегодня чудеса лояльности.
И тут пришла злость. Нормальная такая, усталая злость. Гори оно все огнем, если, кроме меня, здесь никому ничего не надо!
Я сказала. Тихо. Кому надо, услышат:
— Ваша просьба удовлетворена. Перед уходом приведите в порядок помещения и палубы. Потом подойдете к администратору и получите свои личные карточки. И зарплату. Все. — Повернулась к лошадке: — Идем!
И ушла.
Правда, далеко уйти не получилось. Нас у лифта догнала женщина. Высокая, стройная. Несколько седых прядок, брючный костюм, каблучки. Особенно неуместно все это смотрится на фоне намалеванного на стене скелета.
— Извините… хозяйка. Простите.
— Что?
— Я хотела бы… забрать свое заявление.
— Причина?
— Он вам не рассказал? — быстрый взгляд на симбионта.
Так. Что называется, с этого места — поподробнее!..
— Нет. Он неразговорчив.
И у маски нет рта. А если учесть, что это, может, и не маска…
Засигналил коммуникатор. Его звук разлился по тишине коридора. А ведь, возможно, все еще наладится. Интуиция подсказывает, что может наладиться.
Заканчиваю разговор:
— А навести здесь порядок все-таки необходимо…
Она кивает и быстро уходит.
Сигнал надрывается, и я даю подтверждение контакта. Оказывается, эксплуатационники хватились симбионта.
— Со мной, — отвечаю. — Все нормально.
Вот так, лошадка. Ничего не хочешь мне рассказать?
Ее зовут Мария. Она старожил — на борту уже пятнадцать лет. Нервничает. Протягиваю стакан с соком, делает маленький глоток и отставляет. В глазах ее отражается синяя планета — она не смотрит на меня. Взгляд прикован к обзорной панели.
Она третья, кого я пытаюсь расспросить. Пока добилась только понимания, что мой извоз несколько лет использовался в качестве подставы для выбивания денег из наивных колонистов. Что владельцы у связки не менялись уже лет десять, но последние пять лет несколько раз менялся хозяин. Правда, в результате хозяином становился все тот же Марко.
