при изучении венерических болезней. «Думаю, уже составляя заявку, мы понимали, что исследование ответит на целый ряд вопросов, связанных с политикой здравоохранения, которые оставались без ответа из-за отсутствия данных». За последние годы исследование
Natsal позволило лучше разобраться во многих социальных явлениях, от планирования семьи до разводов.
Однако убедить людей рассказать о своей сексуальной жизни было непросто. Интервьюерам приходилось уговаривать респондентов принять участие в исследовании (подчас упирая на пользу для всего общества), а также завоевывать их доверие, чтобы они отвечали на вопросы честно. Трудности возникли и с терминологией. «Было некое несоответствие между медицинским языком и повседневной речью, изобилующей эвфемизмами», – отмечала Веллингс. Она вспоминала, что некоторые участники опроса не понимали значения таких терминов, как «гетеросексуальный» или «вагинальный». «Все термины латинского происхождения и другие слова, в которых больше трех слогов, воспринимались как что-то странное и нетрадиционное».
И все же исследователям удалось получить важную информацию, например об относительно низкой частоте сексуальных контактов. Последний опрос Natsal показал, что типичный житель Великобритании двадцати с небольшим лет в среднем занимается сексом пять раз в месяц и у него появляется меньше одного нового сексуального партнера в год [184]. Даже самые активные редко вступают в половую связь больше чем с несколькими десятками партнеров в год. Это значит, что большинство опрошенных знают, сколько у них было партнеров и какого рода контакты между ними происходили. Эта ситуация существенно отличается, например, от картины взаимодействий при гриппе, когда инфекция может передаваться при разговоре или рукопожатии. Таких контактов у нас происходит по нескольку десятков в день.
В последние десять лет исследователи пытаются найти способ оценивать число социальных контактов, посредством которых передаются респираторные заболевания, такие как грипп. Самое известное из таких исследований – POLYMOD, в ходе которого более 7000 человек из восьми европейских стран были опрошены на предмет взаимодействия с другими людьми. Ученых интересовали как физические контакты, например рукопожатия, так и разговоры. Впоследствии подобные опросы проводились в других странах, от Кении до Гонконга. Кроме того, исследования становятся все более масштабными: в 2017–2018 годах мы с коллегами из Кембриджского университета реализовали научный проект по сбору данных о социальном поведении более чем 50 тысяч добровольцев из Великобритании [185].
Благодаря этим исследованиям мы убедились, что некоторые схемы поведения свойственны людям по всему миру. В целом мы склонны общаться с людьми своего возраста, а больше всего контактов наблюдается у детей [186]. Общение в школе и дома, как правило, сопровождается физическими контактами, а те взаимодействия, которые происходят ежедневно, обычно длятся больше часа. При этом в разных странах общее число взаимодействий между людьми может существенно разниться. Например, житель Гонконга каждый день вступает в физический контакт в среднем с пятью другими людьми; в Великобритании этот показатель примерно такой же, а в Италии среднее количество физических контактов в день равняется десяти [187].
Мы научились давать количественную оценку такому поведению, но как эта новая информация поможет предсказать характер эпидемии? В начале книги я приводил пример пандемии гриппа 2009 года, когда в Великобритании наблюдалось два пика: весной и осенью. Чтобы понять причину этого, достаточно посмотреть на школы. Они представляют собой чрезвычайно активную социальную среду – потенциальный рассадник самых разных инфекций; во время школьных каникул число ежедневных социальных контактов у детей уменьшается в среднем на 40 %. Как видно из приведенного графика, в 2009 году промежуток между двумя пиками пандемии совпал со школьными каникулами. Продолжительного снижения числа социальных контактов оказалось достаточно для летнего спада пандемии. И все же одними школьными каникулами не объясняется вторая волна заражения. Если первый пик, по всей видимости, был пройден в результате изменений в социальном поведении, то причиной спада после второго стал по большей части коллективный иммунитет [188].
По оценкам исследователей, эпидемия 2009 года была бы на 20 % масштабнее, если бы не летний перерыв в передаче инфекции [189]. Эта разница иллюстрирует важнейшую особенность коллективного иммунитета. В отсутствие мер контроля или изменений в человеческом поведении эпидемии, как правило, «зашкаливают», и в результате заражается больше людей, чем нужно для снижения восприимчивости до того уровня, на котором репродуктивное число становится меньше единицы. Вспомним о графике обычной эпидемии с одним пиком: после прохождения пика R по определению становится ниже единицы (поскольку эпидемия затухает). Это означает, что все дальнейшие случаи передачи инфекции происходят уже после того, как популяция обрела коллективный иммунитет, но до того, как общий уровень заражения падает до минимума. Если цепочки передачи инфекции прерываются, например во время школьных каникул, это может сдержать эпидемию и уменьшить число «лишних заболевших», появляющихся после обретения популяцией коллективного иммунитета. Это значит, что даже когда не удается полностью обуздать эпидемию, ее сдерживание с помощью контрольных мер все равно полезно, поскольку коллективный иммунитет в этом случае вырабатывается с меньшим количеством заражений.
Динамика эпидемии гриппа 2009 года в Великобритании
Распространение и затухание инфекций во время учебных семестров и каникул сказываются и на других заболеваниях. Во многих странах пик заболеваемости астмой приходится на начало семестра. Эти вспышки могут косвенно воздействовать на общество в целом, вызывая обострения астмы у взрослых [190].
Если мы хотим спрогнозировать риск заражения человека, недостаточно лишь подсчитать количество его контактов. Необходимо также учесть контакты людей, с которыми он взаимодействовал, а также их контакты и так далее. Человек с небольшим числом контактов может находиться всего в паре шагов от среды с высоким уровнем передачи инфекции, например школы. Несколько лет назад мы с коллегами изучили социальные контакты и заражение гриппом в Гонконге во время пандемии 2009 года [191]. Выяснилось, что основным фактором развития эпидемии было большое количество социальных контактов у детей. С возрастом число контактов и заражений у людей постепенно снижается, однако с появлением у них детей риск вновь возрастает. Все учителя и родители знают, что контакты с детьми повышают вероятность заражения. В США люди, с которыми не живут дети, обычно становятся носителями вирусных инфекций лишь на несколько недель в году, тогда как в семьях с одним ребенком этот период составляет до трети года; если же в семье два ребенка, то их родители переносят вирусы в среднем бо́льшую часть года [192].
Социальное взаимодействие способствует не только передаче инфекции внутри локального сообщества, но и ее переносу в другие места. На раннем этапе пандемии гриппа 2009 года вирус не распространялся по кратчайшему пути между странами. Вспышка началась в марте в
