Голос Крупника. Снято. Свет.
Свет гаснет. Остаётся лишь круг света в центре сцены. Входит Фрэди.
Фрэди (едва появившись). Знаешь, Жан-Поль, ты и без этого смеха можешь обойтись, один раз так уж наверняка. (Направляется к выходу.)
Голос Крупника. Фрэд.
Фрэди (устало). Да, Жан-Поль.
Голос Крупника. Я получил письмо из Нью-Йорка.
Фрэди (долго глядит в его сторону). Я вижу: ты сейчас на седьмом небе. (Звучит вальс.)
Свет гаснет.
Картина восьмая
Три резких пароходных гудка обрывают вальс. Загорается свет, постепенно освещая квартиру Гогеншваденов на авенида дель-Пуэрто. Взору предстают король и Фрэди, читающий письмо.
Фрэди. «Жан-Поль, дорогой. Я посмотрела материал. Изумительно. Ты просто гений. С нетерпением жду вторую часть. Долли.» (Медленно подходит к отцу.) И постскриптум. (Читает.) «Послезавтра приезжает актёр, который будет играть во второй части старого короля, но фильм можно считать завершённым только, если в последних кадрах Его Величество появится собственной персоной. Я так хочу. Не огорчай меня, милый. Точка. Долли.» (Протягивает письмо отцу.) Прими мои поздравления, папа. Ты становишься кинозвездой. (Король хватает письмо. Фрэди отходит в сторону капитана.) Я думаю, что он просто не верил собственным глазам. Как же та суровая мужская слеза, что он проронил, получив посылку? Забрезживший свет? Он стоял, ухватившись за трон, маленький человек в пенсне. Белая бородка его подрагивала. Он пытался переварить новый образ Кокомакис, и вдруг перестал соображать: где лево, где право, где низ, где верх. Я понятно выражаюсь, капитан?.. Папа, когда не встречал понимания, и сам прекращал что-либо понимать. Такова была его натура.
Король (истошно кричит со своего места). Обман!
Фрэди (стоя на том же месте, обращается к капитану). Слишком трагично для кинозвезды.
Король (продолжает). Всё! С самого начала! Обман! Фальшивка!
Фрэди. Что делать? Козлята не всегда понимают волков.
Король (продолжает). Но ведь были письма?.. Целый год?.. Свет пробился, оттуда!?.. Все мои надежды?..
Фрэди. Надежды!.. Это его и доконало. Они разбили все его надежды.
Король. И я. Глупец. Готов был откликнуться на малейший шорох. Поверил, поверил. Маразматик. (Кричит во весь голос.) Они делают пародию!
Фрэди. Папа всегда был сентиментален. С нежным оттенком пафоса.
Король (не меняя тона). Так где же правда?.. С Крупником?.. В его империи теней?..
Фрэди. Вот так всегда, эти мокрые курицы благородного происхождения с присыпанными нафталином принципами. вечно мнят себя поборниками правды. Стоит им обнаружить в постели у мадам курицу другой фирмы, они не переворачивают кровать, нет, они моментально переворачивают весь мир. под звуки клавесина и воскресного молебна. Выцарапывают друг другу глаза и вырывают все перья до тех пор, пока вокруг уже ничего не видно кроме пуха, одного только пуха. Почитай, капитан, почитай, на эту тему выпущено множество брошюр!
Король. Пародия. Они снимают пародию. Эта принцесса. (Глядя на сына, шёпотом.) Она же выставляет мою жизнь на посмешище.
Фрэди. Скажи ей ещё спасибо. От жизни большинства не оставляют и запятой.
Король. Я был королём!
Фрэди (подходит к нему). Ты был королём. Папа, тебя ведь вышвырнули из дворца, забыл? Вышвырнули, выдворили, потому что больше в тебе не нуждались. Вот она, твоя жизнь, здесь, сейчас, в этой дыре, у последней черты. Брось хорохориться. Даже твои королевские семьи давно уж вычеркнули тебя из своих записных книжек. Эта подлая обезьяна, Штомпф — Шатау, вряд ли помнит: жив ли ты ещё. А цуцики Гинденбургена, так те давным — давно позабыли твой запах. И после всего этого, папа, тебе абсолютно не греет сердце тот факт, что только Кокомакис, каким-то непостижимым образом, всерьёз или невсерьёз, но сохраняет свою преданность?
Король. Нет!
Фрэди. И ты, конечно, не знаешь, папа, что только благодаря её ежемесячным тысяче песо ты смог удержаться на плаву весь этот год? А по прошествие года она даже вручила тебе бонус, десять тысяч, и твоего единственного сына усадила верхом на коня, пусть этот конь и вырезан из фанеры?!
Король (кричит). Я не желаю быть кинозвездой!
Фрэди. Тогда ты умрёшь.
Король (глядя на сына, после паузы). Да, в твоих глазах блестят слёзы.
Фрэди. Это всё климат, папа. Душно. Ветер слабый. Дышать же хочется всем. Днём жара. Ночью холод. В добавок ко всему, время от времени налетают бури и засыпают песком глаза. Радость тут невелика. Забавно только то, что даже в таком климате все зависят друг от друга. К примеру, я завишу от тебя, а быть может и наоборот. Ты ведь учил таблицу умножения. Вот и посчитай.
Король. Я никогда не строю расчётов.
Фрэди. Ну, так будь здоров.
Король (кричит ему вслед). Я не собираюсь умирать!
Фрэди (останавливается и оборачивается). Неужели? У тебя на этот счёт другие планы?
Король (с пафосом). Я буду жив, Фердинанд, до тех пор, пока не появится на свет истинный наследник престола из династии Гогеншваденов.
Фрэди (улыбаясь). Истинный наследник, надо же?.. Истинный наследник дело непростое. У тебя появилась королева? (Король не отвечает.) Не думаешь ли ты, случайно, о всех тех предложениях, что ты мне сделал несколько недель назад?.. Выходит так, что в любви мы постоянно натыкаемся друг на друга. Пожалуй, мне не следует тебе напоминать о той нехватке рабочих рук, которую испытывают сегодня королевские семьи. Итак, папа, кто будет мамой?
Король. Я вырву её из объятий ночи.
Фрэди. Что ты из объятий ночи?
Король. Марита больше не вернётся в отель «Эксцельзиор».
Фрэди. Марита?..
Король. Я всеми покинут. Нет у меня ни души. Только она, грустная, одинокая, Марита с улицы Луны. Марита моя королева.
Фрэди (размеренным тоном). Ты вырвешь её из объятий ночи. Ты спросил об этом падре, а? Вырвешь подходящее слово. Оно придётся по вкусу духовному пастырю, но никак не пастырю с кайе де-ла-Мар.
Король. Я вырву её у него.
Фрэди. Каким образом?
Король. Я дал ей десять тысяч песо.
Фрэди (после паузы). Что ты сделал?
Король. Я дал ей десять тысяч песо. Мой аванс. Она откроет на них ресторан.
Фрэди. Она откроет ресторан.
Король. Да.
Фрэди (после паузы, очень тихим голосом). Знаешь, папа, я сейчас способен тебя убить.
Король (виновато улыбаясь). Эти деньги уплачены за мою жизнь.
Фрэди. Когда ты дал ей эти деньги?
Король. Вчера.
Фрэди. Наличными, разумеется.
Король. Разумеется.
Фрэди. Ну да, конечно. И о квитанции не может быть и речи.
Король. В ней нет никакой нужды.
Фрэди. Безусловно. Ведь это любовь.
Король (горделиво поднимает голову). Да, любовь. Это были мои деньги.
Фрэди (тяжело вздыхая). Нет, эти деньги были не твои. Никогда эти деньги твоими не были. Козёл! Ты, попросту, козёл! Знаешь на что он пошёл, этот куш, этот жирный куш, свалившийся именно тогда, когда я уж и верить перестал в подобные чудеса? Он пошёл на ресторан, да, но только на ресторан Переза эль-Гето, тот, что на кайе де-ла-Мар. Потому что по утрам туда забегает маленький проворный паучок, стерегущий эту шлюху. Ступидо, там наша удача и обрывается, конец, потому что нам уже не вырвать эти деньги из его зубов, даже если их все повыбивать, потому что уже сегодня, в полночь, после твоих серенад, она утешит тебя, ступидо, твоя королева с заплаканными глазами, что, мол, ничего не поделаешь, что, Езус — Мария, это всё он, он кровосос, медре — миа, червяк, пиявка, он. просто взял и забрал, и стоит ей только заикнуться, он моментально разобьёт ей голову, крыса, подонок, сузио; и что же будет теперь, снова придётся работать, как обычно, потому что он сидит там по утрам, этот паук, и ждёт, всегда, хладнокровно, хладнокровно. Папа, папа.
Король. Я вырву её из объятий ночи.
Фрэди (запинается и внимательно глядит на отца). Я должен убраться отсюда. И поскорее. Поверь мне. Я чувствую, что становлюсь опасен для тебя, папа. (Уходит.)
