Он идет навстречу грохоту и музыкальной буре. Распахивает двери.
Добро пожаловать!
Сметая его с пути, в комнату врываются несколько кавалергардов в сверкающих шлемах, с шашками и палашами наголо. Они образуют коридор по направлению к связанным Анне и Матрене Даниловне. И по этому коридору от двери шагает невероятной красоты и роскоши кавалергард в шлеме со страусиными перьями и золотой кирасе. Он делает несколько шагов вперед и медленно опускается на одно колено.
Граф Владимир Орлов. Прости нас, матушка государыня Екатерина Алексеевна, что не успели вовремя. Сначала инкогнито твое берегли, а потом в метели с дороги сбились.
Анна. А я и не серчаю. Зато мы такое приключение испытали, в жизни не было ничего смешнее! Велите меня развязать…
Затемнение
Та же гостиная в доме Ворчалкиной.
Прошло некоторое время, может, час или два. По крайней мере императрица успела переодеться и привести в порядок прическу. Она стоит в стороне, рядом с ней Владимир Орлов, возможно, сменивший наряд на более скромный. По гостиной проходят, пробегают придворные, слуги и прочие мелкие чины. В дверях стоят часовые – кавалергарды.
Во время беседы Екатерины с Орловым к ней подходит доктор и нащупывает ее пульс. Ассистент доктора стоит рядом и держит песочные часы, с которыми доктор и сверяет свои наблюдения.
Орлов. Но ведь Вольтер, государыня, писал, что предательство следует карать сильнее, чем подлость или воровство, потому что оно опаснее для судеб государства, чем вторжение Тамерлана.
Екатерина. Так ли, граф? Мне Вольтер писал иначе. Он полагал, что предателя можно использовать, если он полезен. Ведь знание его подлой души уже делает его почти безопасным.
Орлов. Не вижу примера в твоем окружении. Ты же сама, государыня, сказала, что твои друзья тебя не подвели и ты этим довольна.
Екатерина. А сейчас увидишь и недруга. Приведите ко мне Некопейкина!
По комнатам, по господскому дому несется с перехватами клич: «Некопейкина… Некопейкина…»
Некопейкин появляется в сопровождении кавалергарда. При виде императрицы Некопейкин падает на колени и пытается вжаться в пол, что ему не удается. Он ползет к ногам императрицы.
Екатерина. Вот это и есть тот мелкий предатель, о котором я тебе, граф, говорила. Он умудрился предать меня в самый опасный момент, и, если бы не твое своевременное появление, я могла бы из-за него лишиться жизни.
Некопейкин. Никогда! Она бы не посмела! А я бы измыслил проект, как вас спасти.
Екатерина. Он лишился разума от корысти.
Орлов. Разреши его заковать?
Екатерина. А что, я думаю, он заслуживает каторги.
Некопейкин. Прости, матушка. Клянусь, что в последний раз!
Орлов. Может, ему сразу голову отрубить? Чего на такого кормежку тратить?
Екатерина. Погоди, посмотрим, может ли от него быть польза. Если ты, Некопейкин, сейчас здесь измыслишь проект, который окажет помощь в фискальном сыске и моем благополучии, может быть, я тебе сохраню жизнь. Ну, вставай и излагай.
Некопейкин(с трудом поднимается, потом опять падает на колени). Государыня, я лучше так постою…
Орлов. Изобретай проект, а то время не ждет.
Некопейкин. На благо империи Российской я предлагаю такой проект. В каждый дом поставить ящик с дыркой впереди. В ящик посадить особо обученного и верного человека. Как пробьет шесть часов и обыватели придут домой с полей или из установления, этот человек будет открывать задвижку в ящике, высовывать изнутри морду и рассказывать правильным голосом все нужные новости, как внутренние, так и иностранные. Чтобы все обыватели слушали одни и те же вести и никаких сомнений не имели. В этих новостях…
Постепенно Некопейкин входит в раж, встает с колен и начинает помогать себе жестами.
Образ твоего величества, императрица, должен быть воспет благожелательно и, возможно, стихами в изображении Гаврилы Державина. Потом же, закончив говорить новости, специальный человек закроет дырку в ящике, оставив небольшую щель, и продолжит свое наблюдение за обитателями того дома с тем, чтобы вовремя и достойным случаю языком изложить доклад главному фискалу государства…
Долгая пауза.
Орлов. Ящик, морда в ящике… А где мы найдем столько фискалов?
Екатерина. А вот это твоя забота, ты у нас министр юстиции.
Орлов. А что с этим делать?
Екатерина. Наказать, как и намеревались. Ибо он есть ничтожный червь, поднявший руку на императрицу, которая хоть и добра, но никому ничего не забывает.
Орлов. Увести негодяя!
Некопейкин. Голубушка императрица! Я те каждый день по проекту буду представлять! О путешествии вокруг Земли с залетом на Марс в ракете, подобной фейерверковой. О достижении морских глубин в железном снаряде…
Он бьется в дверях, стараясь докричаться до императрицы.
О постройке железной дороги между Петербургом и Москвой, чтобы кареты на ней тащил паровой котел братьев Черепановых!
Некопейкина уводят.
Екатерина. Посмотри, когда будут пороть, чтобы ничего ему не повредили. В Петербурге выбери его в члены-корреспонденты Академии наук, а затем засекреть, словно Железную Маску во Франции. И пусть каждый день по проекту представляет и думает, что покупает себе этим жизнь.
Орлов. Мудра ты, матушка, но недобра.
Екатерина. У меня было тяжелое детство, игрушки к полу прибивали. Кто у нас следующий?
Орлов. Женихи, матушка, которые тебя ловили и терзали.
По его сигналу вводят Гремыхина и Фентифлюшина.
Екатерина. Ну, каково вам, герои?
Они кидаются к ее ногам и воют.
Герои, воистину герои! Думаю, что на каторгу их за нападение на особу царских кровей посылать не будем. Каторгу жалко. Даже не знаю, какое бы им наказание придумать? Да помолчите, герои! Как бедную женщину мучить – вы тут как тут, а как отвечать за свои паскудные деяния, так вас нет как нет.
Входит Матрена Даниловна. Становится позади императрицы.
Отдадим-ка вас в солдаты заместо Гаврилы Романовича, чтобы наша армия не обезлюдела. Ну как?
Матрена Даниловна. Только разреши мне, матушка, вот этого Гремыхина к себе в возок на дорогу в Петербург взять. Пускай греет старую бабку.
Фентифлюшин. Я тоже хочу!
Матрена Даниловна. Ты, немощный, не мешай.
Гремыхин. Я вам готов служить с утра до вечера, как прикажете.
Матрена Даниловна. Дурак, мне с вечера до утра служить положено. Не знаешь ты, зачем я при государыне состою?
Гремыхин. А зачем?
Матрена Даниловна. А для испытания вашего брата на мужскую силу.
Она уводит Гремыхина, Фентифлюшин плетется сзади, а Екатерина оборачивается к Орлову.
Екатерина. Ох, не подозревает этот дурак, что его ждет! Хочешь на спор – до Петербурга ему живым не добраться.
Орлов. Принимаю твое пари, государыня. Считаю, что доберется, но импотентом.
Екатерина. Послушай, граф, я тебя больше за границу отпускать не буду. Откуда ты таких диких слов нахватался? Что это такое «импотент»?
Орлов. Это по-европейски значит – видит око, да зуб неймет в женском вопросе.
Входит Христина.
Христина. Государыня, моя мать просится к вам в ноги пасть.
Екатерина. А стоит ли?
Христина. Ни в коем случае не стоит! Будет она околесицу плести, только наше с вами время отнимать.
Екатерина. Быть по-твоему. Пускай Акулина сидит у себя в имении и носа наружу не кажет.
Христина. Мне коня моего дозвольте взять?
Екатерина. И не думай! Я тебе белого аргамака в Петербурге подарю.
Христина. И не мечтала о таком.
Екатерина. А я ничего без пользы и смысла не делаю. Будешь ты у меня капитаншей амазонской роты. Дело серьезное.
Христина. Не обману!
Екатерина. Знаю, а сейчас, когда поедем, будешь за сестрой присматривать. Я ей счастье обеспечила, жениха достала, сама чуть через это голову не потеряла и не хочу теперь, чтобы она глупостями себе прекрасную головку засоряла.
Христина. Но вы слово сдержите?
Екатерина. Вот вы все такие! Чуть к человеку привяжешься, он сразу начинает сомнения выказывать. Я, как обещала, дом новобрачным подарю рядом с моим летним дворцом и, может, даже соединю их крытым переходом.
Христина. Это еще зачем?
Екатерина. А вдруг мне захочется стихи послушать, о рифмах поговорить с умным человеком, с талантливым русским поэтом?
