(В сторону.)
Мне кажется, что небо мне внушило
Надежный способ. Я спасу Миллона
Иль жизнь мою пожертвую ему.
(Хочет идти.)
Панталоне
Нет, нет, я иду за вами, я хочу быть с вами. Постойте, послушайте. Скажите мне…
Дженнаро
Останьтесь здесь. Я приказал. Прощайте.
(Уходит.)
Панталоне
(пожимая плечами)
Останусь. Я слуга. Должен повиноваться. Но что это за загадки?
"Я вам клянусь, и я клянусь богам,
Что мне мой брат дороже самой жизни,
Что я в Армилле чту мою невестку,
Что я не мог не сделать то, что сделал!"
Разгадай, кто может.[74] Я ничего не понимаю. Какая-то чертовщина тут кроется, но ручаюсь всей кровью, какая у меня есть в жилах, что он сказал правду. Я знаю этого мальчика. Я его вырастил. Он с младенчества всегда был сама искренность. Он никогда не был способен солгать. Если ему случалось разбить чашку, или стащить яблоко, или намочить на пол, он никогда не был способен оправдаться выдумкой, как его учила покойная моя жена, которая была ему мамкой, — что это, мол, кошка, служанка, песик. Боже сохрани! Он сразу говорил: "Это я, это я, прошу у вас прощения, больше не буду!" И так с первого дня, как он начал говорить, и по сей день, когда ему уже двадцать лет, он никогда не был способен сказать неправду. Я знаю, каких терзаний ему стоило похитить обманом принцессу. Но дело шло о жизни его брата, надо было так поступить. О небеса, внушите мне, как мне защитить невинность, доказать которую я не могу, но которая несомненна! Бедняга! Себя он вверил мне, мне одному. Всеми он покинут, сокровище мое драгоценное!
Панталоне, Леандро.
Леандро
(входит озабоченный)
Скажите, адмирал, вы не видали,
Где принц Дженнаро?
Панталоне
(удивленно)
Почему вы меня об этом спрашиваете?
Леандро
Потому что должен
Исполнить порученье короля.
Панталоне
(в сторону)
Беда! (Громко.) А какое у вас поручение, дорогой синьор Леандро?
Леандро
(раздраженно)
Видали вы его иль не видали?
Панталоне
Видал. Но скажите мне, ради бога, что вам приказано.
Леандро
Куда же он пошел, что я нигде
Его не нахожу?
Панталоне
Когда я узнаю, в чем состоит ваше поручение, я вас осведомлю.
Леандро
Я не обязан
Вам открывать монаршие веленья.
Я раздобуду принца и без вас.
(Поспешно уходит.)
Панталоне
Ах, собаки, собаки! Наверно, имеется какой-нибудь решительный приказ, и жестокий! Его преследуют, его хотят заточить в темницу.
Панталоне, Тарталья.
Тарталья
(входит озабоченный)
Адмирал, вы не видели Леандро?
Панталоне
Как же, видел. А на что он вам? (Насмешливо.) У вас такой веселый вид, словно вы собрались на свадьбу. Вы, наверно, ему несете какие-нибудь приятные вести.
Тарталья
Куда он пошел? Скажите скорее. У меня приказание от короля.
Панталоне
Ах, дорогой Тарталья, если вы мне друг, если вы меня любите, скажите мне, какое у вас приказание.
Тарталья
Мне это не трудно, могу сказать теперь же. Леандро было приказано арестовать принца в его покоях. Для меня дозу усилили. Король неспокоен, ему этого мало. Он желает, чтобы принца немедленно отвезли на Остров Плача и там заточили.
Панталоне
На Остров Плача! Король против такого достойного брата? Против родного брата? Такая жестокость? Бедный, невинный принц!
Тарталья
Невинный? Он зарезал сокола у него в руках, убил под ним коня. Да вы должны это помнить. У вас по этому случаю рука на перевязи и голова пробита.
Панталоне
Все это ничего не значит. Никто не знает, почему он так поступил. Я-то знаю, или, вернее, не знаю, но только знаю, что он невинен.
Тарталья
А если после всех этих дерзостей король застал его на коленях перед принцессой, целующим ей руки, ласкающим ее и говорящим сквозь слезы: "О радость моя, о жизнь моя, не выходите замуж за моего брата, если не хотите, чтобы я умер"? Что это — тоже невинность?
Панталоне
(в сторону)
Черт побери! Это уже не шутки! (Громко.) Ну, так что? Вам ли проникнуть в эти тайны?
Тарталья
Тайны! Тут объяснений не требуется. Король затаил еще большие подозрения, особенно не видя его среди присутствующих во храме, и отлично делает, решая убрать прочь такого брата, который может учинить еще худшее зверство и даже зарезать его из ревности в кровати вместе с супругой. Весь двор возмущен и обозлен на принца, народ волнуется. Это такой маков цвет, которому надо снять головку. А у вас голова пробита и, очевидно, мозги шатаются; потому вы и рассуждаете как полоумный.
Панталоне
А я нахожу, что вы — министр-предатель, человек черной души, один из тех, кто, как говорит пословица, чуть что — готов кричать: "Бей собаку, она бешеная!" Человек, который только и делает, что потворствует королевским страстям ради собственного благополучия; который вместо того, чтобы лить воду, раздувает огонь и, не думая о том, что возникает гибельная распря между родными братьями, так любившими друг друга, радуется этому, чтобы самому выдвинуться, тогда как плакать надо и сердце должно разрываться, как оно разрывается у меня, несчастного старика, которому больше не знать покоя и который, может быть, сегодня вечером испустит дух под гнетом этого горя. (Плачет.)
Тарталья
Несмотря на все дерзости, которые вы мне наговорили, дорогой адмирал, вы меня тоже доводите до слез, потому что я знаю любовь, которую вы питаете к принцу Дженнаро. Но виноват не я. Виноват он. И повеления его величества должны быть исполнены.
Панталоне
Да, это верно, королю мы должны повиноваться. Лишь я один из всех придворных, хоть и бедный джудеккинец, постарался бы умягчить душу моего короля, и если бы он упорствовал в своей вражде к брату, я бы скорее отказался от должности, лишился бы своего положения, дал бы надеть себе оковы на ноги, чем явиться к мальчику вестником такого несчастия, такого бедствия.
Тарталья
В Неаполе, дорогой Панталоне, люди воспитаны не так, как у вас в Джудекке; там королевские повеления исполняются быстро и без такого героизма.
Панталоне
Исполняйте же их. А я, родом из Джудекки, изволите ли видеть, сударь мой, еще покажу вам, как бросают удобства и богатства, чтобы кончить дни в изгнании, неразлучно с несчастным бедняком, который всеми покинут, но будет мне всегда дороже жизни.
Тарталья, Панталоне, Труффальдино.
Труффальдино входит в большом волнении и спрашивает, знают ли они о необычайном происшествии. Панталоне спрашивает, уж не помирился ли принц с братом.
Тарталья спрашивает, не учинил ли Дженнаро какого-нибудь зверства.
Труффальдино становится в позу декламирующего трагика и начинает торжественным голосом: "В то время как народ…" Прерывает декламацию, умоляет не перебивать его, потому что один поэт написал для него повествование в стихах[75], дабы он мог прославиться, и он надеется, что затвердил его наизусть.
Панталоне, — пусть он кончает поскорее, потому что предстоят еще худшие несчастия.
