Сердечно радуюсь, что Ел<исавета> Петр<овна> сидит довольно смирно. Жаль, что в бытность свою в Москве она не соблаговолила исполнить мою просьбу познакомиться с Елагиными, мне хотелось этого особенно для примера ей, теперь же могу только желать, чтобы дети ее были так же милы, умны, дельны и щастливы, как дети Авд<отьи> Петр<овны>. И даже, чтоб их матушка была так же благоразумна, просвещенна, занята своим делом и чужда всяких пустяков, частных и общих, личных и столичных, как Авд<отья> Петр<овна>. Как ты об этом думаешь, по крайней мере мое желание искренне.
Книг посылать теперь нельзя не потому, что их проколят на почте, а потому, что посылок она не принимает уже давно; а с разрешением получишь и перевод Маржерета, очень хорошо совершенный,1 получишь и "Марфу" — гиль, которой равную не дай бог читать и злому Татарину. Жаль Погодина, что он в состоянии писать такой вздор и что он совратился с поприща истории, на котором мог бы что-нибудь значить, в чужие поля — и, кажется, невозвратно!!
Всех вас целую. Будьте здоровы. Мы все слава богу, подражайте хорошему.
Басни Крылова пришлю тебе, когда будет можно. Иванушке мой поклон.
Весь твой Н. Языков.
После пришлю тебе письма от Альманашников.2 Есть пренелепые.
Отрывок из письма опубликован В. Щенроком в очерке "Н. М. Языков" (Вестник Европы, 1897, № 12, с. 605).
1 Речь идет о записках Жака Маржерета (ок. 1550 или 1560 — не ранее 1618) "Состояние Российской державы и великого княжества Московского с присовокуплением известий о достопамятных событиях, случившихся в правление четырех государей, с 1590 по сент. 1606", изданных в переводе и с примечаниями известного историка Н. Г. Устрялова в 1830 г.
2 В архиве Языковых хранится письмо от одесского журналиста М. И. Розберга, содержащее просьбу принять участие в альманахе "Евксинские цветы" на 1831 г. (ф. 348, № 78).
14
1830. Декабря 4. Москва
Здесь все слава богу: холера, кажется, прошла, хотя оцепление еще не снимается и, вероятно, долго не снимется, потому что Петербург сильно трусит. До сих пор зима еще не устанавливалась благонадежно: только со вчерашнего дня началось что-то благовествующее по сей части, смеем думать, что уж это не в шутку.
На следующей неделе напишу тебе о том, что мне нужно (а мне кое-чего нужно), что и долго ли буду я делать в Москве — что далее — и так далее. Книг посылать еще нельзя. "Марфы", покуда не пройдут все смуты политические во всей Европе, Погодин не хочет выпускать, боясь цензуры, хотя уже оную пропустившей, но все еще страшной сочинителю первой народной трагедии русской.1
Греч сочинил роман.2 Вероятно, опять поездка в Оренбург<скую> губ<ернию>3 не состоится — что ж с этим делать? Бедствие, постигшее всю Россию, должно было иметь неприятное влияние и на нас грешных.
Прощай покуда.
Весь твой Н. Языков.
Всех вас целую.
В начале письма рукой А. М. Языкова поставлена дата получения: "суббота 21".
1 "Марфа Посадница" М. П. Погодина была отпечатана и пропущена цензором С. Т. Аксаковым еще 26 августа 1830 г., но в свет долго не выпускалась по политическим причинам. 10 марта 1831 г. Бенкендорф писал Аксакову: "Искреннейше благодарю вас за доверие, оказанное мне вами в письме, при коем вы изволили препроводить ко мне экземпляр трагедии "Марфа Посадница", напечатанной по дозволению вашему, но не выпущенной в свет по некоторому сомнению, для разрешения коего вы с согласия г<осподина> сочинителя спрашиваете мнения моего. Честь имею вас уведомить, что чтение сей трагедии, написанной в духе отлично благородном и похвальном, доставило мне величайшее удовольствие и что я не предвижу ничего, могущего препятствовать выпуску оной в продажу; но в уважение причин, побудивших вас обратиться с сим вопросом ко мне, я с своей стороны полагал бы неизлишним, в предупреждение какой-нибудь неприятности, отложить обнародование сего сочинения до перемены нынешних смутных обстоятельств" (см.: Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина, т., III. СПб., 1890, с. 245–246). В продажу трагедия Погодина поступила в конце 1831 г.
2 Роман Н. И. Греча (1787–1867) "Поездка в Германию" пользовался успехом у публики. Так, например, А. М. Языков писал 3 февраля 1831 г. В. Д. Комовскому: ""Поездка в Германию" мне очень понравилась, в ней много ума, и я прочел ее без всяких усилий — существенное отличие от "Димитрия С<амозванца>" Булгарина!" (ф. 348, № 104).
3 Намечавшаяся в 1830 г. поездка А. М. Языкова в Уфимский уезд Оренбургской губернии состоялась в марте 1831 г. Она была вызвана земельной тяжбой Языковых с крестьянами деревни Кашкалаши.
15
1830. Декабря 20. Москва
После праздников, которых ждем с нетерпением, потому что при них обыкновенно бывают морозы, я начну приводить в действие желание мое решить судьбу моего пребывания в Москве: пора, пора! Надобно снестись по этой части именно с Погодиным, уединиться во весь опор — и (не правда ли?) хоть чем бы то ни было, да наотрез прекратить несообразность житья-бытья моего с моим предназначением! К Новому году все передряги, постигшие Москву, должны кончиться — и я сообщу вам подробное описание моего плана, который должен исполниться в непродолжительном времени — и которого благодетельное развитие, не в Москве, совершится! Об этом после!
До сих пор здешняя зима походит более на осень или весну, нежели на бело; но мне все-таки жаль, что моя шуба не здесь, она бы умножила вдвое гардероб мой. А здесь сшить что-нибудь подобное мне трудно вообще — и особенно теперь, когда денег не имеется. Мне надобно бы, как говорится, окапироваться: да об этом после!!
Пушкин здесь; он во время холеры сидел в деревне и написал множество стихов и прозы: две последние главы Онегина, несколько отрывков драматических, критик, эпиграмм на Булг<арина>, статей полемических и проч. Вот каково! Что же письма Карамзина?1
Здесь прилагается эпиграмма по случаю Булгарина.2
Будьте здоровы. Всех вас целую.
Весь твой Н. Языков.
Фиглярин — вот поляк примерный:
В нем истинных Сарматов кровь!
Взгляните, как в груди сей верной
Хитра к отечеству любовь!
То мало, что из злобы к Русским,
Хоть от природы трусоват,
Гулял он под орлом французским
И жизни в битвах был не рад:
Патриотической предатель,
Расстрига, самозванец сей;
Уже не воин, уж писатель,
Уж русской к сраму наших дней;
Двойной присягою играя,
Поляк в двойную цель попал:
Он Польшу спас от негодяя
И русских братством запятнал!
Распусти по белому свету сие стихотворение.3
1 Письма Н. М. Карамзина были затребованы Н. М. Языковым для М. П. Погодина. Погодин писал С. П. Шевыреву от 26 февраля 1831 г.: "Языков достал мне письма Карамзина от 95 до 25 года" (Русский архив, 1882, № 6, с. 182).
2 Между Языковым и Булгариным на протяжении 1820-х годов существовали лишенные неприязни деловые отношения. В "Северной пчеле" и "Сыне отечества" был опубликован ряд стихотворений поэта; в его письмах к родным из Дерпта содержатся доброжелательные в целом упоминания о Булгарине. Последний в свою очередь положительно высказывался о Языкове (см., например, его "Прогулку по Ливонии": Северная пчела, 1827, № 75). Известно также, что Языков посещал дом Булгарина в Дерпте. Довольно резкое изменение в отношении Языкова к Булгарину находится, видимо, в связи с тесным сближением поэта с враждебным Булгарину кругом "Московского вестника", а также с обострением журнальной полемики на рубеже 1820-1830-х годов.
3 Ранее данная эпиграмма приписывалась Пушкину. В настоящее время автором этой эпиграммы на основании его собственного признания (Старина и новизна, 1904, кн. 8, с. 38) считается П. А. Вяземский. Датировалась она по письму Вяземского к П. А. Плетневу от 31 января 1831 г. Настоящее письмо Языкова дает возможность уточнить датировку эпиграммы. Приводимый текст несколько отличен от текста Вяземского. Просьба Н. М. Языкова о распространении эпиграммы была выполнена А. М. Языковым в письме к В. Д. Комовскому от 19 января 1831 г.: "…брат пишет, что П<ушкин> <…> написал <…> несколько эпиграмм <…> Из числа эпиграмм представляется здесь на усмотрение ваше одна, к лицу Булг<арина> относящаяся" (ф. 348, № 104).
16
1831. Февраля 11. Москва
На письмо твое, полученное мною от Позерна, честь имею ответствовать: я нисколько не виноват в том, что Ширяев так поздно отправил к тебе книги: я понукал его уже несколько и посредством Ивана,1 и собственною моею особою; "Годунов" уже есть у тебя, я же по этой части вот что сделаю: спишу места, пропущенные при печатании, и переплету воедино с печатным, куда что следует, — и наша библиотека украсится полным "Годуновым".2 Подожди еще несколько дней — и получишь подробный отчет о будущих моих московских планах; теперь, брат, я еще не оправился вовсе: я ведь месяц тому назад простудил голову — и лечу оную до сих пор шпанскими мухами, слабительными и проч<им>. Надежда есть, что через неделю вполне восстановлюсь, а письмо, тобою от меня ожидаемое, должно исходить от головы — следственно и проч<ее>.
