Г р е й с. А вы не думаете, что между двумя людьми всегда есть нечто невысказанное?
Корнелия. Какой же в этом смысл?
Г р е й с. А разве великое множество всего на свете не существует без смысла?
Корнелия. Только давайте не впадать в метафизику.
Грейс. Ладно, но вы меня мистифицируете.
Корнелия. Сейчас объясню. Просто я чувствую, что между нами есть нечто невысказанное, а пора бы уже все выяснить. Почему вы на меня так смотрите?
Грейс. Как я смотрю на вас?
Корнелия. По-моему, с ужасом.
Грейс. Корнелия!
Корнелия. Да-да, но я не хочу, чтобы меня пытались заставить замолчать!
Грейс. Продолжайте, пожалуйста!
Корнелия. И продолжу, еще как продолжу… (Звонит телефон. Грейс собирается взять трубку.) Нет-нет, пусть звонит. (Телефон надрывается.) Снимите трубку! Просто снимите трубку и положите на стол!
Грейс. Можно я…
Корнелия. Снимите трубку, я сказала!
{Грейс снимает трубку. Слышится: «Алло! Алло! Алло! Алло!»)
Грейс (неожидан!:' всхлипывая). Я больше не могу!
Корнелия. Да тихо! Все же слышно!
(Голос: «Алло! Алло! Корнелия? Корнелия Скотт?»)
Корнелия (схватив трубку и с грохотом бросив ее на рычаг). Сейчас же прекратите! Прекратите эти дурацкие бабские штучки!
Грейс. Вот вы говорите, что между нами есть нечто невысказанное. Может быть, — я не знаю. Но я твердо знаю, что о чем-то лучше и промолчать. И еще я знаю, что когда люди столько лет по существу не разговаривают, то между ними вырастает, ну что ли, глухая стена. Так, может, между нами она и выросла? И через нее уж не перебраться. Или, может, вам под силу сломать ее* а вот я не могу — и даже не пытаюсь. Вы сильнее и, конечно, это знаете. Вот мы обе поседели, но седина-то у нас разная. У вас, в этом вельветовом халате, вид как у императора Тиберия в его великолепной тоге! И волосы, и глаза у вас — одного цвета! Стальной ^ просто непобедимый! И люди почти всегда испытывают перед вами какой-то трепет! Чувствуют силу, потому и восхищаются. Приходят к вам совета просить: какие пьесы сейчас смотреть на Бродвее, какие книги читать, а какие ерунда, какие слушать пластинки и — и как относиться к законопроектам в Конгрессе! О-о, вы просто кладезь мудрости! А ко всему еще и ваше богатство! Да — ваше состояние! Все ваши угодья, акции, ваши связи, ваш особняк на Эджуотер-драйв, ваша — ваша скромная маленькая секретарша, ваши — ваши чудесные сады, пилигримам там, конечно, не место!..
Корнелия. Наконец-то заговорили, наконец-то! Продолжайте, пожалуйста, продолжайте!
Грей с. А я — я совсем другая! Я тоже поседела, но моя седина не такая, как ваша. В ней нет отблеска стали. Это — не седина императора! Мои волосы — седые, но это седина, подернутая паутиной времени. (Опять ставит пластинку; она звучит очень негромко.) Будто запылилось белое платье, или всплыла седая память о чем-то забытом. (Телефон снова звонит, но кажется, что его не слышат.) В этом-то все и дело, в этой разнице между нашими сединой. Вам не следует ожидать от меня смелых ответов на вопросы, которые заставляют весь дом трястись от тишины. Говорить по душам о том, о чем молчали пятнадцать лет? Да за это время из молчания выросла такая стена, что разрушить ее можно разве что только динамитом. (Поднимает трубку.) У меня же нет таких сил и такой храбрости…
Корнелия (яростно). Вы же в трубку говорите!
Г р е й с (в трубку). Алло! Да-да, она здесь. Эсмеральда Хокинс.
Корнелия (хватая трубку). Что еще, Эсмеральда? Что вы говорите? Полно женщин? Какой галдеж! Так что вы хотите мне сказать? Уже были выборы? Что-что? О, с ума сойти! Ничего не слышу! Они что — празднуют Четвертое июля? Ха-ха! Повторите и говорите в трубку! Что-что? Согласна на что? О, хватит шутить! Вы с ума сошли! (Обращаясь к Грейс, паническим тоном.) Хочет знать, согласна ли я стать заместителем! (В трубку.) Эсмеральда! Вы меня слышите? Что происходит? Появились новые отступники? Это что еще такое? Почему вы позвонили мне до выборов? Громче, пожалуйста, говорите громче и прикрывайте ладонью трубку — если нас подслушивают! Дорогая, кто задается вопросом, соглашусь ли я на этот пост? О, конечно, миссис Колби — эта коварная ведьма! Слушайте, Эсмеральда! Я не займу никакого другого поста, кроме высшего! Вы меня поняли? Я не займу никакого другого поста, кроме… Эсмеральда! (Бросает трубку.)
Грейс. Голосование уже было?
Корнелия (не очень соображая). Что? Нет! Сейчас пять минут перерыв, а потом начнется…
Грейс. Там что-то неладно?
Корнелия. «Не согласились бы вы стать заместителем, — спросила она, — если по какой-нибудь причине председателем вас не изберут?» А потом швырнула трубку, телефон что ль у нее отняли или дом загорелся?
Грейс. Вы так кричали — наверное, она испугалась.
Корнелия. Кому в этом мире можно верить, на кого положиться?
Грейс. По-моему, вам надо было все же туда сходить.
Корнелия. А по-моему, мое отсутствие красноречивее всяких слов.
Грейс (опять вставая). Ну что, я пойду?
Корнелия. Нет-нет, останьтесь!
Грейс. Если это просто просьба, я…
Корнелия. Это приказ! (Грейс садится и закрывает глаза.) Когда вы впервые появились в этом доме, знаете, — я ведь не возлагала на вас надежды.
Грейс. Но Корнелия, вы же сами меня сюда пригласили.
Корнелия. Да, хотя мы едва знали друг друга.
К р е й с. Мы виделись летом, за год до этого, когда Ральф еще был…
Корнелия. Жив! Да, мы встретились в Сиуони, он там преподавал на летних курсах.
Г р е й с. Он уже тогда болел.
Корнелия. Ия подумала: жаль эту прекрасную хрупкую девушку, ведь ей больше не на кого опереться, ее некому защитить! И через два месяца я узнала от Кларабель Дрейк, что Ральф умер.
Грейс. Вы написали мне тогда такое чудесное письмо — как вы одиноки, с тех пор как умерла мама, и убеждали пожить здесь, пока шок от смерти Ральфа не пройдет. Я решила, что вы меня поняли: ведь мне необходимо было на какое-то время уйти от прежних воспоминаний. Я колебалась, но от вас же пришло второе письмо!
Корнелия. После вашего ответа. Вы же пожелали, чтобы я настояла!
Грейс. Просто желала убедиться, что действительно желанна! Я приехала сюда на недельку-дру-гую — не больше. Боялась злоупотребить гостеприимством!
Корнелия. Но вы же должны были видеть, как отчаянно я стремилась удержать вас здесь навсегда!
Г р е й с. Я действительно видела, что вы… (Звонит телефон. Грейс берет трубку.) Резиденция мисс Скотт! Да, она здесь…
Корнелия (вырывая трубку). Говорит Корнелия Скотт! Это вы, Эсмеральда? Ну, как там? Не может быть! Нет — не верю! (Грейс спокойно садится за стол.) Выбрали миссис Хорнсби? Но это же темная лошадка! Меньше года в обществе… А вы… вы-то выдвинули меня? Да, понимаю? Но я же сказала, чтобы вы взяли назад мою кандидатуру, если… Нет-нет, не объясняйте, это не имеет значения. Для меня и так достаточно. Знаете, я ведь собираюсь перейти к «Дочерям барона Раннимида»! Да, это решено. У меня прямое родство с графом… Нет, все выяснено, установлено прямое родство. Кроме того, я могу перейти и к «Колониальным дамам», и в «Общество гугенотов». К тому же, учитывая мою разностороннюю занятость, я вряд ли смогла бы занять этот пост — даже если бы все они захотели этого… А из местного отделения «Дочерей конфедерации» я, конечно, выхожу. Да-да. Со мной рядом мой секретарь. У нее в руках перо и бумага. Как только мы поговорим, я тут же продиктую ей письмо о моем выходе из местного отделения общества. Нет, нет, и еще раз нет, я не сошла с ума и даже не сержусь. Вовсе нет. Мне просто немножечко — ха-ха — немножечко весело… Миссис Хорнсби? Посредственность всегда побеждает, разве не так? Спасибо, Эсмеральда, и до свидания!
(В оцепенении Корнелия кладет трубку. Грейс встает.)
Грейс. Вам перо и бумагу?
Корнелия. Да, перо и бумагу… Срочно продиктовать письмо…
(Грейс выходит из-за стола и идет к двери. Перед тем как уйти, она оборачивается, смотрит на прямые плени Корнелии, и в тот же миг легкая загадочная улыбка появляется на ее лице — не то чтобы злобная, но лишенная сочувствия. Потом она выходит, а через мгновение из темноты доносится ее голос.)
Грейс. Какие прелестные розы! По розе — за каждый год!
ЗАНАВЕС
СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ДВОИХ[9]
(Пьеса в двух действиях)
«Запертый сад — сестра моя…»
Песни песней Соломона (гл.4:12)Время действия: до и после «спектакля» — вечер в неизвестной местности; во время «спектакля» — чудесный день в Нью-Бетесде на крайнем юге США.
