Медленной и качкой походкой группа проходит по сцене к купальне и исчезает. Часть ее, преимущественно татарки, задерживаются у фонтана. Среди них – ГУЛЬСУМ.
ПЕРВАЯ ПРИСЛУЖНИЦАКакое утро! Как поют цикады!
Как капельки алмазные звенят —
Динь-зинь! динь-зинь! динь-зинь!
А вы и рады,
Без дела встав, болтать часы подряд!
Оставь, старуха! Всем нам и в гареме
Твоя уж надоела воркотня…
Гудишь, как шмель: шу-шу, шу-шу!
Как? наконец-то мы дождались дня,
Что выпустили нас из пестрой клетки,
Из задних комнат ханского дворца, —
И видим мы весну, и эти ветки,
И эту синь без края, без конца!
Ах, улететь бы ввысь – и петь на зорях,
Став золотистой иволгой…
Иль стать
Козулей легкой! Прыгать там на взгорьях…
Иль быть форелью, чтоб в прудах играть
Ну замололи!
Точь-в-точь шумливых мельниц жернова.
К чему нам, женщинам, мечтать о воле?
Запрячьте в рот вы глупые слова,
Из головы повыкиньте-ка грезы!
(Первой.)
(Второй.)
(Третьей.)
(Четвертой.)
ПЕРВАЯ (проходя мимо беседки и протягивая руку к цветам)ГУЛЬСУМ (грубо толкая ее)Не для тебя, рабыня, расцвели!
Для нашей старшей или младшей ханши:
На сласти – первой, на духи – второй.
Об этом мы знавали, бабка, раньше,
Да позабыть желается порой!
Им всё: чуреки нашего печенья,
И покрывала нашего шитья,
И песни грустные – им в услажденье,
И сладостный каймак – им для питья!
Мы спины гнем, а им лишь ножкой топать,
Валяться в кошмах, миндалинки грызть…
Да по щекам нас для веселья хлопать!
Да нас со зла щипать в плечо иль кисть!
Цыц, глупые! Иль захотели плетки?
Давно Буру вас, видно, не учил.
ДЕВУШКИ разбегаются.
ТРЕТЬЯ (насмешливо)Всё ж наших ханш владенью – срок короткий:
Хан светлый их обеих разлюбил!
И, может быть, полюбит он, прекрасный,
Меня…
Нет, он, верней, меня возьмет!
Я помню взор его единый страстный…
А я давно им потеряла счет!
Меня он обнял раз в хрустальных сенях —
И нежно улыбается с тех пор…
Как знать? Не завтра ль ползать на коленях
Вы будете передо мною?
Вздор!
День ото дня Узбек наш беспечальней,
И хоть в гарем давно не входит он,
Но нынче, повелев им быть в купальне,
Он лицезреньем осчастливит жен.
(Меняя тон)
Да, очень ему нужно вас, развратниц,
Что старицы достойной не почтят,
Молитвой не отметят даже пятниц.
Ну-ну, вперед, вы – сборище козлят!
ДЕВУШКИ, недоверчиво перешептываясь и ритмично покачиваясь, уходят.
ГУЛЬСУМ садится на скамью у фонтана и начинает подремывать.
Входит БУРУ Это – безобразно-тучный, безбородый человек с хитрыми глазками и писклявым голосом.
БУРУВставай, Гульсум! Вставай, дурная баба!
Что ждешь, глаза тараща на Буру
И отдуваясь? Фу, совсем ты жаба,
У водоема сникшая в жару!
Готово ль всё?
Не долго б приготовить,
Когда б девчонок слушаться меня,
Не передразнивать, не пустословить
Учил ты лучше… С ними – хлопотня!
А ты и сам сейчас ко мне с насмешкой:
Я – жаба? Я?.. Так знай: ты – жирный вол!
Помалкивай! Да ковыляй, не мешкай, —
Да чтобы всё в порядке я нашел!
ГУЛЬСУМ уходит.
Обидеть норовит больней ехидна!
Что ж: телом – вол, умом я – скорпион.
(Смотрит вглубь сада)
Однако ханшам не терпелось, видно —
Спешат сюда, краснеют, как пион,
А сами рады ханскому приказу…
Та – что арбуз, а эта – что ковыль!
Мои бы были – не взглянул ни разу!
Что в них хорошего?
(Уходит к купальне)
АЙШЭ и ЭМЕНЭ в сопровождении приближенных женщин, первая – пожилых, вторая – молоденьких, идут по саду и в ожидании садятся, разделившись на группы, на скамьях.
ЭМЕНЭ (прислужнице)Ах, Зенжифилль!
Смотри, какие у меня подвески!
То – жемчужины из индийских вод.
А шапочка? Цвет вишневый, нерезкий…
Не правда ли, он так ко мне идет?
А видела бы ты мою рубаху.
То – паутинный шемаханский шелк…
Сегодня, коль угодно то Аллаху,
Понравлюсь хану я! Он знает толк
В искусных женщинах…
Ну, погляди-ка,
Как притирание? Ведь хорошо?
Белила – снег! Румяна же – гвоздика!
Лицо мое, как в юности, свежо.
А косы – золото!.. Я их, Фатима,
Шафраном красила… Не отрекусь.
Клянусь Аллахом, буду я любима,
Как прежде, ханом!.. Он имеет вкус
К роскошным женщинам…
Хвались, старушка!
А смоет всю красу твою вода, —
Увидит хан одно: что, как подушка,
Дрябла ты безобразно и толста.
Не хвастайся и ты, из тряпок кукла!
Разденешься – увидит хан тогда,
Что выглядишь от платьев ты округлой,
Сама ж, как вешалка для них, худа.
Молчи же ты, гаремная неряха!
Сырое тесто! Тыква! Черепаха!
Гнилой орех! Веретено! Оса!
Они набрасываются друг на друга.
Те же и БУРУ Он разнимает ханш.
БУРУ (подобострастно кланяясь)О, госпожи! Вы обе, без сомненья,
Достойны самых искренних похвал.
Прекрасные ж, вы лучше от сравненья…
Сам Магомет подобных жен не знал.
Одна – что солнце на своей вершине,
Другая же – что месяц молодой!
Одна – что розовеющая дыня,
Другая же – что финик золотой!
Коли одна – карбункул, роза, пава,
Другая – перл, мимоза, соловей!
Различные красой, равны вы, право…
Так успокойтесь в ревности своей!
АЙШЭ и ЭМЕНЭ, любезно улыбаясь, приближаются друг к другу.
АЙШЭЯ не сержусь. Какая мне охота?
И так меня стомило в этот зной…
И я не гневаюсь. Как можно? Что ты?
Сейчас лицо подернет желтизной.
Вот – души кроличьи, умы овечьи!
Довольно было пары льстивых слов…
Досадно даже тратить красноречье
Для этих идольчиков без голов!
Как мил убор твоей чадры кисейной!
Как прихотлив узор твоих шальвар!
Как будешь ты стройна в воде бассейна.
Как будешь ты бела! Ко мне ж загар
Пристал…
Я знаю средство – побелеешь.
Умойся лишь настоем из цветка.
А я тебе совет дам – похудеешь.
Лишь съешь, запекши в хлеб, три корешка.
Те же и ГУЛЬСУМ.
ГУЛЬСУМГотово всё: наполнены все чаны
Водою теплой, свежей – водоем.
Не прогневить бы промедленьем хана!
Скорее же, скорее же идем!
Вот хорошо, что чужды мне соблазны
И что красавицы не для калек!
АЙШЭ и ЭМЕНЭ убегают со смехом. Вслед за ними ГУЛЬСУМ.
Положим, вкусы у людей всех разны,
Но всё же невзыскателен Узбек!
(Уходит.)
Почти одновременно в саду и на дороге появляются УЗБЕК и МНЕВЭР.
Он идет медленной поступью с печально поникшей головой, она же почти пляшет с глазами изумленными и радующимися на всё.
МНЕВЭРЯ иду, как будто бы танцую,
Я живу как будто бы ликую,
А меж тем, как птица, я бедна.
Дом мой – всюду, а постель под ивой,
А меж тем, о люди, я счастлива,
Потому что я в себе вольна!
В золотистый зной сижу я нищей
Между дервишами на кладбище
И пою: о праведный Аллах!..
Ночью, в серебристом полнолунье,
У кофеен я брожу плясуньей
И пою: возлюбленный! И-ах!..
Но возлюбленного нет доныне
В городе, равно как и в пустыне,
Потому что я из всех одна
Быть хочу такой, как девы рая,
И для вас, о люди, жить играя…
Я счастлива! я в себе вольна!
Я много жил, но слышу лишь впервые
Из женских уст подобные слова.
Какая гордость! И мечты какие!
А рубище скрывает грудь едва…
Богом создана земля прекрасной!
И счастливый ты или несчастный, —
То вина твоя, о человек!
Для тебя – бананы и гранаты,
Для тебя – опалы и агаты,
Тени рощиц и прохлада рек.
Хочешь есть – вот плод чужой, но лишний:
Чрез ограду виснущие вишни.
Хочешь пить – вот на пути ручьи.
Хочешь ты украситься без горя?
Вот – цветные раковинки взморий
И цветы дорог. Они – ничьи!
Вот – мудрость, что ученым и не снится!
Ее слова, Узбек, лови, лови!
Кто это? Дервишей ли ученица
Иль продавщица странная любви?
Я же лишь желаю быть прекрасной!
Этот водоем простой, но ясный, —
Мой роскошный мраморный гамам.
Эта пыль густая – мне циновка,
А рабыня, что мне служит ловко,
Золотистый лучик солнца сам!
Ветер голубой – мне опахало,
Алые цветы – венец из лала,
Серьги из гранатовых камней.
Лучшее мое же украшенье —
Я сама, Аллахово творенье,
С красотою юною своей!
(Любуется своим отражением и нежно смеется. Затем вдруг задумывается и опечаливается.)
