(Уходит.)
Почти одновременно в саду и на дороге появляются УЗБЕК и МНЕВЭР.
Он идет медленной поступью с печально поникшей головой, она же почти пляшет с глазами изумленными и радующимися на всё.
МНЕВЭРЯ иду, как будто бы танцую,
Я живу как будто бы ликую,
А меж тем, как птица, я бедна.
Дом мой – всюду, а постель под ивой,
А меж тем, о люди, я счастлива,
Потому что я в себе вольна!
В золотистый зной сижу я нищей
Между дервишами на кладбище
И пою: о праведный Аллах!..
Ночью, в серебристом полнолунье,
У кофеен я брожу плясуньей
И пою: возлюбленный! И-ах!..
Но возлюбленного нет доныне
В городе, равно как и в пустыне,
Потому что я из всех одна
Быть хочу такой, как девы рая,
И для вас, о люди, жить играя…
Я счастлива! я в себе вольна!
Я много жил, но слышу лишь впервые
Из женских уст подобные слова.
Какая гордость! И мечты какие!
А рубище скрывает грудь едва…
Богом создана земля прекрасной!
И счастливый ты или несчастный, —
То вина твоя, о человек!
Для тебя – бананы и гранаты,
Для тебя – опалы и агаты,
Тени рощиц и прохлада рек.
Хочешь есть – вот плод чужой, но лишний:
Чрез ограду виснущие вишни.
Хочешь пить – вот на пути ручьи.
Хочешь ты украситься без горя?
Вот – цветные раковинки взморий
И цветы дорог. Они – ничьи!
Вот – мудрость, что ученым и не снится!
Ее слова, Узбек, лови, лови!
Кто это? Дервишей ли ученица
Иль продавщица странная любви?
Я же лишь желаю быть прекрасной!
Этот водоем простой, но ясный, —
Мой роскошный мраморный гамам.
Эта пыль густая – мне циновка,
А рабыня, что мне служит ловко,
Золотистый лучик солнца сам!
Ветер голубой – мне опахало,
Алые цветы – венец из лала,
Серьги из гранатовых камней.
Лучшее мое же украшенье —
Я сама, Аллахово творенье,
С красотою юною своей!
(Любуется своим отражением и нежно смеется. Затем вдруг задумывается и опечаливается.)
О, Мневэр! Но как твой жалок жребий,
Если есть высоко в синем небе
Настоящий Магометов рай, —
Где растут лазурные платаны,
Плещут бирюзовые фонтаны,
Где свободных женщин светлый край!..
Там они танцуют без печалей, —
И трепещет шорох их сандалий
По широким голубым коврам,
Там они танцуют средь веселий,
И лепечет звон их ожерелий
Средь садов воздушных, здесь и там…
Вкруг них – гордые мужи, эфебы,
Вкруг них – вечность, и любовь, и небо
В солнечном иль лунном серебре!..
(Задыхается от волнения, садится на землю и горько плачет. Потом почти гневно:)
Я хочу быть средь прекрасных гурий!
Я хочу, хочу плясать в лазури
На широком голубом ковре!
Не странно ли? С моею думой тайной
Так схожа тайная ее мечта.
И мнится, что меня к ней не случайно
Влечет, как ни к кому и никогда…
Всё в ней, с ее походкою газельей,
С очами, что, как редкий хризофраз,
Вот посинели, вот позеленели,
И с кожей золотой, как ананас,
Мне кажется невиданно-прелестным!
Да, мы не знаем сердца своего:
То, что вчера нам было неизвестным,
Мы нынче жить не можем без того.
(Подходит к ограде)
Забудь, прекрасная, свои печали!
Кто ты?
Тебя, должно быть, лестью утешали,
Мне ж утешаться малым – дар не дан!
Ведь из беседки слышно хорошо,
Что говорит рассеянный прохожий.
Но всё равно: я повторю еще.
(Экзальтированно.)
Как хотелось, как хотелось мне бы
Видеть рай такой, как там у неба,
В звездной бирюзе и янтаре!
Быть одною из прекрасных гурий,
И плясать, плясать, плясать в лазури
На широком голубом ковре…
(Упавшим голосом)
Для бедной попрошайки придорожной,
Не правда ли, безумные мечты
И невозможные?
О, саинхан, ужель не шутишь ты?
Я не шучу, о девушка, любовью
И не жалею ничего, любя.
Они возможны при одном условьи:
Чтоб согласилась ты…
Любить тебя?!
Шутить тебе, жестокий, не угодно,
Тебе угоднее меня терзать!
И, поманив быть гурией свободной,
Рабыней трепетной в гарем свой взять.
Нет, до сих пор никто не мог хвалиться,
Что он Мневэр плясуньи господин!
Тем больше то, что волею дарится,
Нельзя купить за звончатый цехин!
(Повертывается, чтобы уйти)
УЗБЕК (поспешно спускается с лестницы)Мневэр! Мневэр! Меня не поняла ты…
В тебя влюблен, как не был я влюблен.
Ты вступишь в ханские мои палаты
Любимейшей, желаннейшей из жен!
Которой? Третьей? Иль четвертой, пятой?
И первою бы в них я не вошла!
Застенок золотой – твои палаты!
Так за какие ж скверные дела
Мне там томиться?
Если б ты видала
То, что осмеиваешь так теперь! —
Колонны из точеного сандала,
Из дуба с серебром чеканным дверь,
Столы из малахита, перламутра,
И окна сине-алого стекла.
Там розовая полутьма под утро
И голубая ночью полумгла…
Да, тьма, и мгла, и двери, и колонны,
Наушник евнух у которых бдит!
Нет, милостивый хан, в меня влюбленный,
Пыль – перламутр мой, зелень – малахит,
Пусть будут вечно! Мне других не нужно!
(Хочет снова уйти.)
УЗБЕКА если б знала ты мою любовь!
В ней мудро нежность с пламенностью дружны,
В ней ласки, отдыхи и ласки вновь.
Ты знала б игры в лунных галереях,
И неги на диванах в зной дневной,
И ночи на дворцовой кровле… Все их
Дарил бы я тебе, тебе одной!
Девушка слушает несколько взволнованная. Хан приближается к ней.
МНЕВЭРДа, ханская любовь! И зависть, козни
Соперниц неисчислимых моих!
По всем углам и днем, и ночью поздней
Зловещее выслеживанье их…
(Лукаво.)
Скажи же мне, великий хан, однако:
Чем очи светлые пленила я?
Убором ли из полевого мака,
Нарядом ли из ветхого тряпья?
Ты?.. Гордостью и мыслью, небывалой
У женщин робких, что родит мой край.
А хочешь ты, чтоб их я утеряла,
Тем сделавшись подобною?.. Прощай!
(Быстро удаляется.)
УЗБЕК (с бешенством)Как? Иль внезапно сам утратил власть я,
Чтоб девочке смеяться позволять?!
Нет! Если раньше спрашивал согласья,
Теперь уж стану я повелевать.
(Удерживает МНЕВЭР и хочет силой обнять ее.)
МНЕВЭР (выскальзывает и появляется в саду над оградой. Там она выхватывает маленький кинжал и приставляет его к своей груди)Клянусь Аллахом! Коль одно движенье
Еще ты сделаешь – умрет Мневэр!
Хан застывает на месте.
Вот видишь, хан, нельзя для подчиненья
Употреблять одних и тех же мер.
То, что хочу я:
Устрой в садах своих лазурный рай,
Не требуй от меня ни поцелуя
И волю полную во всем мне дай.
Тогда…
Тогда, Мневэр, меня ты сгубишь!
Тогда, мой хан, тебя я полюблю.
Жестокая! Прекрасная! Полюбишь?
Мне кажется… Когда я вдруг ловлю
Твой взор, как черный месяц, осиянный,
Иль вижу гордый, как у барса, шаг,
Иль слышу голос, как поток, гортанный, —
Уж ты мне нравишься…
Да будет так.
Но неужели со своей ты выси
В мои объятья не сойдешь вовек?
Не дашь к тебе приблизиться?
В зелени показывается шествие жен хана и их прислужниц с евнухом.
