Жаннетта. Да.
Фредерик. Когда мы теперь ещё встретимся?
Жаннетта. В день свадьбы.
Пауза. Двинувшись, Люсьен уходит в ночь. Слышно, как он, удаляясь, насвистывает позывные комендантского часа.
Фредерик. Такое впечатление, что это вечер из далёкого будущего, когда мы с Улией приедем сюда на несколько дней. Всё будет так же… Ваш папа заснёт в кресле с потухшей сигарой. Улия будет хлопотать на кухне. Мы забудем включить лампу, как сегодня вечером, и будем слушать, как наступает ночь.
Жаннетта. Вы никогда больше сюда не вернётесь, вы прекрасно об этом знаете.
Фредерик. Почему?
Жаннетта. Улия этого не захочет.
Фредерик (после паузы). Тогда, напротив, это вечер из далёкого прошлого. Старый вечер, который никак не перестанет жить. Мы, должно быть, очень старые в этот момент, пожилые и повреждённые жизнью, мы не видели друг друга в течение многих лет, и вот вспоминаем этот вечер, когда никто и не подумал включить лампу, а мы сидим в ожидании, не зная чего.
Жаннетта (поднимаясь, кричит). Я лично не помню. Ненавижу воспоминаний. Это слишком трусливо, слишком бесполезно.
Отец (опомнившись, просыпается, стараясь делать вид, что не спал). Что ты говорила, доченька? Я не совсем понял.
Жаннетта. Ничего, папа. Я ничего не сказала. Спи.
Отец (вновь засыпая). Я не сплю. Я всё слышу.
Жаннетта (за его спиной, очень тихо, чтобы тот не услышал, с блуждающим взглядом). Ну, тогда, папа, слушай, если ты всё слышишь. Слушай во все уши, слушай, что скажет тебе твоя дочь. Плохая дочь. Не та. Другая никогда не говорит стыдных вещей, вещей, которые обжигают походя. Она всегда всё хорошо делает, твоя другая дочь, и это ей зачтётся. Она будет счастлива. Ей не нужны будут напоследок воспоминания одного вечера, у неё будет право на все вечера, на все дни, на всякую минуту, на всю жизнь. И это не закончится с её смертью, но в память обо всей её жизни, она будет пребывать вечно рядом со своим добрым Богом.
Фредерик (поднимаясь). Замолчите!
Жаннетта (начинает с крика). Нет, я не замолчу! (Потом, в смятении, говорит тихо.) Почему вы хотите, чтобы я вам подчинялась, кто вы мне?
В этот момент старик, одетый в тёмную накидку, появляется на пороге с телеграммой в руке. Он кричит…
Почтальон. Детки! Детки!
Отец (поворачиваясь в кресле, во сне). Почта, дети, почта! Это почтальон!
Люсьен (появляясь из темноты, спешит к почтальону). Это ты, почтальон? Для меня?
Почтальон. Нет, малыш. Для твоей сестры. Телеграмма, по ночному тарифу.
Люсьен. А когда будет для меня?
Почтальон. Когда я что-нибудь для тебя получу, малыш.
Он исчезает в ночи. Слышно, как дребезжит колокольчик калитки, Люсьен подходит к Жаннетте и отдаёт ей телеграмму.
Люсьен. Держи… по ночному тарифу, моя дорогая. Значит, есть неотложное тебе сообщить. (Пауза. Он ждёт. Жаннетта берёт телеграмму, но не открывает её.) Ты не смотришь?
Жаннетта. Нет. Я знаю, что там написано.
Люсьен (с гримасой любопытства). Тебе повезло! Я бы очень хотел узнать..
Выпив залпом стакан вина, он уходит, насвистывая армейскую мелодию.
Фредерик (тихо). Что это за телеграмма?
Жаннетта. Ничего особенного.
Фредерик. Почему вы её не открываете?
Жаннетта (рвёт телеграмму, не читая). Я заранее знаю, что в ней.
Фредерик. Вы, впрочем, правы. Разве меня это касается? Я знаю вас все лишь с сегодняшнего утра и через час уеду.
Жаннетта. А через месяц вы женитесь на моей сестре.
Фредерик. Да. (Они смотрят друг на друга.)
Жаннетта (после паузы). Это телеграмма от моего любовника.
Фредерик. Человек, который шёл за нами сегодня в лесу?
Жаннетта. Вы его видели? Нет, тот бедолага не позволил бы себе мне написать. Он вообще, наверное, писать не умеет. Это другой, который думает, что у него есть права. Другой, к нему я прихожу каждый вечер.
Фредерик. Он вам пишет потому, что сегодня вечером вас не увидит.
Жаннетта. Ни сегодня вечером, ни вообще никогда. Я велела отнести ему утром записку, что я его больше никогда не увижу.
Пауза. Фредерик с усилием спрашивает.
Фредерик. Почему вы его бросаете?
Жаннетта. Потому что я его не люблю. Потому что мне вдруг с ним быть стыдно.
Фредерик. А вчера?
Жаннетта. Вчера мне было всё равно. Всё мне вчера было всё равно… иметь любовника, как он, бегать с голыми ногами в рваной юбке, быть некрасивой.
Фредерик. Вы не некрасивая.
Жаннетта. Я — некрасивая. Улия красивее меня. Улия чистая, а я знаю, чего стою. Тот, кто за нами шёл, тоже был моим любовником, я и его не люблю. С пятнадцати лет у меня были и другие любовники, и я их тоже не любила.
Фредерик. Зачем вы специально себя мараете?
Жаннетта. Чтобы вы меня ненавидели, чтобы вы уехали сегодня, ненавидя меня, чтобы вы женились на Улии, меня ненавидя.
Фредерик. Вы прекрасно знаете, что я не смогу.
Жаннетта (нежно). И затем тоже, чтобы вы никогда не смогли забыть, как я вам в темноте мой стыд высказывала.
Фредерик (после паузы). Нехорошо говорить всё время нарочно.
Жаннетта. У меня есть только вечер, даже не вечер, один час, даже теперь меньше часа, а потом, всё остальное время, чтобы молчать.
Фредерик. Зачем так говорить, если мы ничего не можем?
Жаннетта. Завтра — ничего… нет, ничто — на всю жизнь, но в течение часа, если те женщины нам позволят, ещё кое-то возможно. Час — это долго, когда только он и остался.
Фредерик. Что мы можем?
Жаннетта. Высказать своё невезение. Ничтожное чёрное невезение нас обоих, так как потом нужно будет замолчать навсегда. Сказать себе хорошенько, что это так глупо — обмануться всего на один день, ошибиться на одну только минуту, и — навсегда.
Фредерик (кричит). Но ещё утром я любил Улию!
Жаннетта. Да, и вы, несомненно, любите её до сих пор. И вы уедете с ней очень скоро, в любом случае. И будете принадлежать ей всю жизнь. Я позволяю себе это говорить, потому что она богаче меня.
Фредерик. Улия — хорошая, нельзя, чтобы ей было больно.
Жаннетта. Я это знаю. Я также знаю, что моя печаль слишком новая, она столько не весит. И воспоминание обо мне должно поблекнуть со временем, как старая фотография. Я знаю, что однажды вы не сможете в точности вспомнить мои глаза — вы так мало на них смотрели, и потом, в другой день, в день рождения первого сына Улии или в его крестины — сможете окончательно их позабыть.
Фредерик (глухо кричит). Нет.
Жаннетта. Да. Вот почему я позволяю себе всё это сказать. Я говорю, как те, которые должны умереть. И не во имя достойной цели, а со стыдом, впрочем, не слишком жалуясь.
Фредерик. Да, я скоро уеду с Улией и женюсь на ней. Но я вас никогда не забуду. (Пауза.)
Жаннетта (спокойно, с закрытыми глазами). Нужно, как это делают нищим, сказать вам спасибо, не так ли? (Ещё пауза.)
Фредерик. Это смятение, эта тревога, которая нами сегодня овладела, должно быть, не любовь, это невозможно… но я теперь никогда не смогу стереть их из памяти.
Жаннетта (стиснув зубы). А я смогу. Завтра же. Клянусь вам!
Фредерик. Вы сможете?
Жаннетта. Нужно, чтобы смогла! Очень нужно, чтобы я вырвала эту боль — тут же, как звери выдирают зубами колючку из лапы. Я не хочу любить с пустыми объятьями. Я не хочу любить одного, обнимая другого.
Фредерик. Но мы не любим друг друга! Мы даже не знаем друг друга!
Жаннетта (кивает головой). Правда, я, должно быть, вас не люблю, я вас слишком сильно ненавижу. Зачем вы явились сюда? Не могли жениться на вашей Улии там, чтобы я об этом не знала? Вчера я смеялась, вчера у меня был любовник, и я не была уверена, люблю ли я его или нет, и мне это было безразлично. Он говорил мне, что любит, и вчера меня это ещё развлекало.
Фредерик. Почему вы ему написали, что бросаете его сегодня вечером?
