Фредерик. Почему вы ему написали, что бросаете его сегодня вечером?
Жаннетта. Просто так. Чтобы быть свободной, когда буду с вами прощаться. И если бы я смогла оставить также других, тех, которые были прежде, и стереть с себя следы их рук, я бы и это сделала.
Отец (ворочаясь в кресле, вздыхает во сне). Да, конечно, не я плачу!
Фредерик (невольно улыбаясь). Что ему снится?
Жаннетта (тоже улыбаясь). Не знаю. Может быть, свадебный ужин… Бедный папа! Когда Люсьен тоже уедет, мы останемся вдвоём. Странная парочка!
Они подходят, чтобы рассмотреть отца.
Фредерик (нежно). Я прошу у вас прощения.
Жаннетта (улыбаясь). За что? Вы уже попросили у меня сегодня утром прощения ни за что, во время истории с курицей… В конце концов, всё это справедливо. Противоположное было б ужасно. Улия — настоящая женщина, а не я. Вы любите её уже долго, а меня только с сегодняшнего утра, да в этом и нельзя быть слишком уверенным. Я сумасшедшая, что об этом заговорила. Истории, как наша, должны случаться каждый день, однако, люди удовлетворяются лишь тяжёлым вздохом, думая: «Как жаль, что это так поздно!», а потом смотрят на себя странными глазами в течение долгих лет. Это вводит в семьи тайну…
Слышно, как Люсьен свистит во дворе. Он появляется за их спиной.
Люсьен. Ну что, дети? Смотрите, как папа посапывает? (Подходя.) По вам не бежит дрожь, когда вы видите этот труп с разинутым ртом? Какой у него удивлённый вид! Ах вот, мол, что такое жизнь? Нужно было предупредить заранее! Слишком поздно, дорогой друг, слишком поздно. Спите. Получите гонорар смерти. Только не храпеть, иначе я засвищу, мне нравятся скромные покойники. (Глядя на них.) Вы не слишком скучаете вдвоём, одни? (Бросив взгляд на женщин, которые ходят по освещённой кухне.) Посмотрите на них, муравьи! И вот оно трёт, прибирает там, на кухне, им кажется, что они держат истину, как ручку кастрюли, и сомнений у них никаких! Они обе нас ненавидят, зная, что грязь наша только увеличится, начиная с завтрашнего дня, а они, может, и поезд пропустят из-за этого — не важно, главное, чтобы не сказали, что кухня осталась немытой… Каждый хранит свою честь там, где может, не правда ли? Куда ты засунешь свою, Жантон? (Пауза. Ему не отвечают, он наливает себе стакан вина.) Обожаю домашних хозяек! Это образ смерти. Как забавны, глядя со стороны, эти несчастные, они трут неустанно один и тот же уголок день за днём в течение всей жизни, но каждый вечер их побеждает одна и та же пыль… А сама хозяйка стирается, усыхает, морщится, портится, искривляется и однажды вечером падает после очередной уборки без сил… Однако в тот же уголок, который не двинулся с места (не глупо ли!) на следующий день садится новый слой пыли. В этот раз наверняка. (Потягиваясь, зевает, опять пьёт.) Верно и то, что если бы они ничего не делали, то чем бы им было заняться? Любовью? (Поднимается.) Все не могут заниматься любовью, это было бы несерьёзно. Не правда ли, дорогой зять? (Слышно, как Люсьен усмехается в тени, и больше его не видно. Уходя в сад, он свистит вызов дежурных сержантов.)
Фредерик (глухо). Он думает, что любовь — это не ежедневная борьба?
Жаннетта (с несколько усталой улыбкой). Если это борьба, то не такая трудная, как сегодня… иначе я не выдержу.
Фредерик (тоже с усталой улыбкой). Да. День был трудным. (Пауза.) А впереди ещё ночь. А потом ещё нужно проснуться.
Жаннетта. Я как плохая девочка натяну одеяло до самых глаз и не вылезу из постели. Папа придёт немного покричать под дверью, а потом сам разогреет вчерашний кофе. Позднее, ближе к полдню, я услышу, как он кричит, так как не может найти нож, чтобы открыть банку сардин. А я буду играть в покойника до самой ночи.
Фредерик. Если убьёшь первый день — то будут другие. (Кричит.) Я не смогу! (Жаннетта на него смотрит.) Я хочу бороться, но не против той части меня, которая сейчас кричит. Я хочу драться, но не с этой радостью. (Глядя на неё.) Ах, как вы далеко на том краю стола! Как вы были далеки от меня весь день…
Жаннетта. Так было нужно. Чтобы произошло, если б вы только коснулись меня?
Фредерик. Мы боролись весь день, чтобы не дотронуться друг до друга, мы даже не смели друг на друга взглянуть. Пока другие разговаривали, мы катались по земле, задыхаясь, не сделав ни одного движения… Ах, как вы всё ещё далеко. И, тем не менее, вы никогда не будете настолько близко.
Жаннетта. Никогда.
Фредерик. Больше никогда, даже в мыслях… Так не должно быть, не правда ли, если мы хотим быть сильнее? Нельзя, чтобы мы вообразили себя в объятиях друг друга…
Жаннетта (закрая глаза и не двигаясь). Завтра будет нельзя. Но сегодня, этим вечером — я ваших объятьях.
Пауза, потом Фредерик тоже вздыхает.
Фредерик (закрыв глаза). Я больше не мог… Ах, не двигайтесь. Это вдруг так хорошо, что не может быть, чтобы мы делали что-то плохое.
Глаза Жаннетте тоже закрыты. Они будут вот так говорить, издалека, не двигаясь.
Жаннетта. Да, хорошо. (Ещё пауза.)
Фредерик (выдыхая). Значит, это возможно. Как воды напился. Как будто меня мучила жажда.
Жаннетта. Меня тоже мучила жажда. (Пауза.) Может быть, теперь их надо позвать. Разбудить папу или выйти вместе с Люсьеном, только чтобы с нами был кто-нибудь.
Фредерик (внезапно кричит). Подождите! Мне слишком больно. Я тоже не знал, что это такое, когда больно. (Открывая глаза, делает шаг.) Кто этот человек?
Жаннетта. Какой человек?
Фредерик. Ваш любовник.
Жаннетта (отступая немного в тень). Какой любовник? У меня нет любовника.
Фредерик. Вы только что мне об этом сказали. Что это за мужчина, к которому вы ходили каждый вечер?
Жаннетта (кричит). Кто вам сказал, что я ходила к нему каждый вечер? Вы слушаете, что вам говорят другие?
Фредерик. Вы сами мне это сказали.
Жаннетта. Я вас обманула! Это неправда. Вы мне поверили? У меня нету любовника.
Фредерик. Зачем вы тогда это сказали? Я всему верю.
Жаннетта. Чтобы вы меня слушали. Вы думает только о том, чтобы ускользнуть. Вы стараетесь изо всех сил меня не любить!
Фредерик. Что было в телеграмме?
Жаннетта. В какой телеграмме?
Фредерик. Которую вы только что разорвали.
Жаннетта. Вы меня пугаете. Такое впечатление, что вы — судья. Вы помните, что я получила телеграмму и что я её порвала. Вы обо всём помните.
Фредерик. Да, раньше я всё забывал… названия улиц, номера, оскорбления, лица. Улия надо мной посмеивалась. Теперь я ничего не забываю. Всё на своих местах, под этикеткой, с вопросительным знаком. Какая изнуряющая ответственность — жить! Что было в телеграмме, отвечайте.
Жаннетта. Как вы хотите, чтобы я вам ответила? Вы же видели, что я её разорвала, не прочитав.
Фредерик. Подберите на полу кусочки и прочитайте.
Жаннетта. Я больше не знаю, где они.
Фредерик. А я знаю — под вашими ногами.
Жаннетта. Здесь слишком темно, я прочесть не смогу.
Фредерик. Зажгите свет.
Жаннетта (кричит). Ах нет, пожалуйста, не зажигайте! Не заставляйте меня читать. Не заставляйте смотреть вам в лицо. Лучше поверьте мне. В темноте легче будет поверить.
Фредерик. Но я только того и хочу, чтобы вам верить! Верить вам, как ребёнок, как негр. Всё вопит во мне, так я хочу верить вам. Разве этот крик не слышен снаружи? Только я больше не могу. Вы всегда лжёте.
Жаннетта. Да, я всегда вру, но мне всё равно нужно верить. Я не говорю настоящей лжи. При другой раскладке всё могло бы оказаться правдой. Да, пожалуйста! Ваша роль настолько легче. Вам нужно просто захотеть.
Фредерик. Я хочу, хочу, как во всех моих мечтах, но я не могу. Кто вам послал телеграмму?
Жаннетта. Видите, вы всё ещё задаёте вопросы, так что я должна вам врать, чтобы выгадать время!
Фредерик. Зачем вам выгадывать время?
Жаннетта. Всё так хрупко. Ещё слишком рано говорить. Завтра мы друг друга узнаем. Завтра мы, может быть, будем сильнее слов… Ах, если бы вы только подождали, если бы только повременили немного. Я такая бедная перед вами сегодня вечером. У меня так мало всего. Настоящая нищенка. Продайте несчастной копеечку, копеечку молчания.
