и даже ваш, Курт Гельдыевич.
К у р т г е л ь д ы. Не понимаю.
Д у р с у н о в а. Для того чтобы это понять, достаточно прочесть моральный кодекс строителя коммунизма. Вот он, над головой вашего начальника. Очевидно, он висит слишком высоко, а вы страдаете врожденной близорукостью.
Пауза.
Э с е н о в. Хорошо, Аксолтан, все это так. Но ведь ты не станешь сомневаться, что этот бедняга (указывает на Куртгельды) был избит своим «братом» Тойлы и отправлен в больницу.
Д у р с у н о в а (с усмешкой). Бедняга?.. Жаль, Эсенов, что до сих пор ты не научился снимать маски со своих сотрудников.
К у р т г е л ь д ы. Что? Здесь не маскарад, товарищ репортер. Здесь советское учреждение, и я, хоть и маленький человек, не позволю…
Д у р с у н о в а. Берегите нервы, Куртгельды. Они вам еще пригодятся. Скажите: за что это вас вдруг избил Тойлы? Просто так, ни с того ни с сего?
К у р т г е л ь д ы. Хулигану не нужно поводов для хулиганских поступков.
Д у р с у н о в а. В таком случае позвольте изложить вам события в их последовательном порядке, опираясь на показания самых различных свидетелей.
Звонит телефон.
Э с е н о в (поднимает трубку, с раздражением). Ну?! Еще нет. Тогда позвоню сам. Не знаю. Ничего не знаю. (Бросает трубку.)
Д у р с у н о в а. Я постараюсь не злоупотреблять вашим вниманием. Итак…
З а н а в е с.
Уголок городского сквера. На скамейке сидит Т о й л ы с книгой в руках. Он прислушивается к пению птиц, пытаясь временами подражать их свисту. Мимо проходит О ф е л и я в очень коротком пестром платье, в туфлях на гвоздиках, через плечо большая модная сумка.
Т о й л ы (проводив ее глазами). Тоже птичка! (Взглянув наверх.) Но не из вашей породы, певуньи. (Берется за книгу.)
Вскоре раздается громкий, не очень натуральный смех Офелии. Тойлы встает. Возвращаются О ф е л и я и К у р т г е л ь д ы в новом костюме, франтовато одетый. Он несет в руках сверток, завернутый в газету. Увидев их, Тойлы уходит в сторону.
К у р т г е л ь д ы. Вот уютная скамейка. В тени и никого нет. Присядьте.
О ф е л и я (садится и медленно разворачивает сверток, смеясь от предстоящего удовольствия). Ну, посмотрим, что тут такое? О, красный свитер!
К у р т г е л ь д ы. Шерстяной. Рижского производства.
О ф е л и я. Рига?! Колоссально. (Прикладывает его к себе.) Идет?
К у р т г е л ь д ы. С ума сойти. Этот свитер создан для фей, а вы лучшая из них.
О ф е л и я. Вы умеете говорить комплименты.
К у р т г е л ь д ы. Только слепец не оценит вашей красоты. Эта фигура, эта талия, эта прическа, эти чудесные ножки! Взгляните на эти чулки. Они из Ленинграда.
О ф е л и я. Изумительно! И двадцать первый номер, мой размер.
К у р т г е л ь д ы. Наденьте, прошу вас.
О ф е л и я. Что вы? У меня ноги в пыли. Вы же знаете, что делается на наших улицах.
К у р т г е л ь д ы. К вам не может пристать ни единая пылинка.
О ф е л и я. И потом сегодня так жарко!
К у р т г е л ь д ы. Не лишайте меня радости полюбоваться вашими ножками именно в этих чулках. Вот, я опускаюсь перед вами на колени.
О ф е л и я. Не надо! Не надо! Вы испачкаете ваши элегантные брюки.
К у р т г е л ь д ы. Ах, что мне брюки! Ты! Одна ты! (Тяжело дышит.)
О ф е л и я. Я начинаю вас немножко бояться.
К у р т г е л ь д ы (с грозной страстью). Наденешь?! Говори?
О ф е л и я. Ах! Хорошо. Только успокойтесь. (Надевает чулок и выставляет ногу вперед.) Ну как?
К у р т г е л ь д ы (дотрагиваясь до ноги Офелии). Я умираю. Не мешайте мне умирать.
О ф е л и я (бьет его по руке). Уберите руку.
К у р т г е л ь д ы. В тебе одной моя жизнь. Все остальное чушь и ерунда.
О ф е л и я. О! А кино, театр, книги, журналы? Спорт, танцы, наконец?
К у р т г е л ь д ы. Это все не для меня.
О ф е л и я (смеясь). Вы отсталый человек. (Хочет снять чулки.)
К у р т г е л ь д ы. Нет, нет. Не снимайте!
О ф е л и я. Но я за них еще не заплатила.
К у р т г е л ь д ы. Платить? Вы мне?! Ха!
О ф е л и я. Конечно! Я и так пользуюсь вашей любезностью, но чужие вещи мне не нужны. (Открывая сумку.) Итак, сколько?
К у р т г е л ь д ы (закрывая сумку). Если бы вы знали, как я мечтал об этой встрече, с какой нежностью собирал для вас подарки, вы бы не ставили этого грубого вопроса. Одним только словом вы разрушаете мечту и раните и без того кровоточащее сердце.
О ф е л и я. Вы умеете красиво говорить!
Куртгельды, Молчите! Все кончилось. Я проснулся, но я не вижу света. (Сидит мрачный, опустив голову.)
Пауза.
О ф е л и я. Ну, что с вами? Перестаньте. Хорошо. Пусть эти чулки будут подарком. Но свитер? Он сколько стоит?
К у р т г е л ь д ы. Опять! Сколько стоит! Сколько стоит! Мне денег девать некуда. А вы заладили одно и то же и только оскорбляете честного человека, влюбленного в вас. Вы что, таким способом набиваете себе цену?
О ф е л и я (поджимая губы). Я вас не совсем понимаю…
К у р т г е л ь д ы (спохватился). Ну, ну, я пошутил. Последний раз я спрашиваю вас — возьмете вы свитер или нет?
О ф е л и я. Совесть не позволяет.
К у р т г е л ь д ы. Тогда смотрите! (Зажигает спичку.) Я превращу его в золу и смешаю с пылью.
О ф е л и я (кричит). Вы с ума сошли! Такую вещь! Дайте сюда. (Хватает свитер.) Ведь он куплен на ваши трудовые деньги.
К у р т г е л ь д ы (декламируя). Мой труд и жизнь моя тебе, тебе одной!
О ф е л и я. Мне ужасно неловко. Ведь мы с вами даже как следует не знакомы.
К у р т г е л ь д ы (протягивает руку). Курт Гельдыевич.
О ф е л и я. Как? Как? (Смеется.) Очень симпатичное имя. А меня зовут Офелия.
К у р т г е л ь д ы. Офф! Элия!.. Сшибает с ног.
О ф е л и я. Оно заимствовано у Шекспира. Вы, конечно, Шекспира знаете?
К у р т г е л ь д ы. Он здесь живет? А где работает?
О ф е л и я (заливается смехом). Что вы! Что вы! Это знаменитый драматург, писатель. И он уже давно умер. У себя в Англии.
К у р т г е л ь д ы. Ах, вы про того Шекспира?!
Офелия продолжает смеяться.
К у р т г е л ь д ы. Писателем стать легче всего. Я и сам могу сочинять стихи.
О ф е л и я. В самом деле? Обожаю поэтов и артистов. Это я сама назвала себя Офелией. Мое настоящее имя Огулкурбан.
К у р т г е л ь д ы. Тоже недурно. Постойте, дайте попробовать. (Хватается за голову и усиленно шевелит тубами.) Вот, слушайте. Не дразни меня взглядом, Огулкурбан! Не играй моим сердцем, Огулкурбан! Ты чище самых душистых роз, Огулкурбан! Ярче ты самых ярких звезд, Огулкурбан! На песке я целую твои следы. Ты Лейла моя, Огулкурбан! Я твой Меджнун, Куртгельды.
О ф е л и я. Железно!
К у р т г е л ь д ы. Ой! (Вскакивает.)
О ф е л и я. Что с вами?
К у р т г е л ь д ы. Спрячьтесь! Прячьтесь скорей!
О ф е л и я. От кого?
К у р т г е л ь д ы. Жена сюда идет.
О ф е л и я. Вы женаты? Это мило!.. Берите обратно ваш свитер или возьмите деньги.
К у р т г е л ь д ы. Что вы делаете?
О ф е л и я. Я избегаю женатых мужчин. Один раз я чуть своими глазами не поплатилась.
К у р т г е л ь д ы. Прячьтесь, вам говорят. (Бросается в сторону, спотыкается и падает.) Ой! Нога!.. Кровь! (Отползает в сторону за куст.)
О ф е л и я. Мне прятаться не от кого и незачем.
Входит Б и б и г о з е л ь.
Б и б и г о з е л ь. Стой, стой, негодяй! (Смотрит на Офелию.) Ну
