Зори земли - Фазиль Абдулович Искандер

Под окном раздается призывный свист. Ты высовываешься и видишь: внизу, задрав голову, стоит приятель и делает какие-то таинственные знаки.

— Выходи во двор! — доносится до тебя. — Что покажу!

И ты летишь вниз, перепрыгивая через ступеньки: ты знаешь, что приятель сгорает от нетерпения поделиться с тобой какой-то новостью, удивительным открытием, которое он сделал дома, в школе, на соседнем дворе, на улице. Может, у него в кармане цветное стеклышко, внезапно и чудесно преображающее все, на что сквозь него ни посмотришь. Или нашел он странный камень, или щербинку от пули на кирпичной стене, сохранившуюся еще со времен революции…

Ты не знаешь Фазиля Искандера? Скорее познакомься с ним. Вот он раскрыл перед тобой свою книжку:

— Заходи скорей! Что покажу!

Ты замечал, что водяной паучок, скользящий по глади родника, похож на голенастого конькобежца, что ягода ежевики блестит, как панцирь жука, что струя водопада напряженно дрожит, будто всаженный в землю богатырский клинок?

Интересно, правда? А теперь давай посмотрим на старого крестьянина, пришедшего к роднику напиться. Мы с тобой, пожалуй, затруднимся определить время по солнцу, но он-то, видно, привык к этому. Он глядит на солнце, как на стенные часы, и держит воду в горсти так, как зачерпнутое из мешка зерно. Бывает, что по каким-то признакам можно многое угадать о человеке.

Это, наверное, очень работящий человек. Он в поле, как дома: так привык к нему за свою долгую жизнь, думаешь ты.

И если бы автор мог узнать об этих твоих мыслях, он был бы доволен: он и хотел, чтобы ты это понял без подсказки.

Вот он и научил тебя видеть в мире много такого, чего ты до этого не замечал.

Поэтому я и сравниваю его с твоим приятелем.

Поэта — с мальчишкой?

А почему же нет? Каждый, кто сам разглядел и показал другим что-то новое, — уже поэт, хотя бы чуть-чуть.

А. Турков

Першит от влажной соли в глотке.

А ну, еще один рывок!

Я пришвартовываю лодку.

Я выхожу на старый док.

Вокруг хохочущее лето.

Мальчишек славная орда.

От наслаждения, от света

Лениво щурится вода.

Ныряю. Скал подводных глыбы.

Знакомый с детства тайный лаз.

У глаз мелькнул какой-то рыбы

Не очень удивленный глаз.

Над сваей ржавой и зеленой

Я гроздья мидий отыскал.

Сдирая до крови ладони,

Срываю мидии со скал.

Но вот, как бы огретый плеткой,

Выныриваю по прямой,

Швыряю раковины в лодку

И отдыхаю за кормой.

Огромный, добрый и соленый

Из голубых, из теплых вод

Промытым взором освеженный

Мир незахватанный встает.

Глазами жадно обнимите

Добычу мокрую ловца!

Напоминает груда мидий

Окаменевшие сердца.

Но, створки жесткие раздвинув

Прямым охотничьим ножом,

Я, к небу голову закинув,

Глотаю мидии живьем.

Еще останется на ужин,

На летний ужин у крыльца…

В конце концов, не без жемчужин

Окаменевшие сердца.

Эй, барабанщики-банщики!

          Эй, трубачи-трубочисты!

Сказочники, обманщики,

          фокусники, артисты,

Старатели, кладоискатели,

          суровые землепроходцы,

Любители лимонада,

          сами себе полководцы!

Тычьтесь, пока не поздно,

          мордою в мякоть арбуза!

Позванивают и побулькивают

          ваши веселые пуза.

Вам ли, товарищ, скажите,

          вам ли, скажите, кореш,

Гадкий утенок зализанный,

          комнатный этот заморыш?

Воздух морей — полезней!

          Воздух лесов — полезней!

Дерево — доктор, а листик —

          лучший рецепт от болезней.

Карабкайтесь в горы, ребята!

          Хватайте струю водопада,

Шатающуюся у ног,

          Как всаженный в землю клинок!

Ветер пузырит рубаху.

Солнце стоит в зените.

По-лягушачьи с размаху

В пену морскую летите!

Где-то заливы и заводи.

          Где-то Стамбул и Афины.

Морем до самого полюса

          фыркающие дельфины!

В сторону, в сторону шуточки!

          Этот рыбак знаменитый

Ловит антенною удочки

          подводную песню ставриды.

Кработорговцы, ныряльщики,

          донных ракушек владельцы,

Храбрые красногвардейцы,

          таинственные индейцы,

Грядущие космонавты,

          солнцем дубленные шкуры,

Будьте здоровы, дети!

          Славлю вас, бедокуры!

Штаны собака разодрала.

А мне на новые штаны

Не находилось матерьяла

В тот год по случаю войны.

Но выход есть. И в самом деле

Кроила мама до утра,

Пустив в расход для этой цели

Кусок старинного ковра.

Зеленозубчатые листья,

Затейливый узор канвы,

Лиловых виноградин кисти

Проглядывали из листвы.

Смущенный несколько штанами,

Оглядывая те штаны,

Я думал, хлопая глазами:

Пожалуй, слишком зелены.

Потом пытался я в молчанье

Представить их со стороны.

Но вот пришли односельчане

И долго щупали штаны.

И вывод был у всех единый:

— Штаны, что шкура, не дичись!

Вполне добротные штанины,

Хоть по каменьям волочись.

Я головой кивал согласно

На веский довод знатоков.

А вскоре выступили ясно

Достоинства моих штанов.

Среди ребят как бы ведущий,

Уже повсюду знаменит,

Лозою, круглый год цветущей,

Я был, как дерево, обвит…

Однажды вышел случай глупый:

Коза, забыв и стыд и страх,

Зеленый лист, оскалив зубы,

Рванула на моих штанах.

Рванула, фыркнула, смутилась,

Сверкнули желтые глаза.

И оскорбленно удалилась

Недоуменная коза.

Я взял тот случай на заметку.

С тех пор на мельницу осёл

За мной, как за зеленой веткой,

Вытягивая морду, шёл.

…Но вот решили в город ехать.

От самой станции пешком

Шагал я, щелкая орехи,

С живым под мышкой гусаком.

Глядел автобусам вдогонку,

Глотая пыльный ветерок.

И тут-то встретилась девчонка,

Я не узнать ее не мог.

Я раньше с ней учился в школе,

И, разлучась на много дней,

Я смутно, празднично, без боли

В деревне вспоминал о ней.

Но, головой кивнув обманно,

Коварно опустив глаза,

Девчонка фыркнула нежданно,

Как деревенская коза.

Я взять хотел ее за ворот —

Но улыбался весь квартал.

Я понял горестно, что город

Моих штанов не понимал.

Он изводил меня улыбкой

Или вопросом невпопад.

…Но было все-таки ошибкой

Менять зеленый свой наряд.