Для исповеди неплохой сюжет.
Какой чужой июнь. И каждый год
Последний ум с престолом и венцом.
Вины не признавая никогда.
Такой холодный свет. Слюной с небес
И помним лето где-то впереди.
И отливал концы для острых стрел.
Я так хотел бежать. Да вот потом
И растирал слезинки на щеках.
Крайняя
По дорогам разбойничать песни других,
Доплясаться до тихой луны, как реки,
Заоправить в оправы янтарные стих
И дивиться ему, как изгибам руки.
Добежать по молочным путям до травы
И вскормить небеса своим млечным путем,
Не сдержать от любви на плечах головы,
И стерпеть сто свечей под венчальным огнем.
Рыскать волком в крови старой падали. Знать
Тропы дивных зверей, что запрятала ночь.
Волком гибнуть. Рождаться орлом и летать,
И последнюю грань, как всегда, превозмочь.
Обретать на крыле три волшебных пера
И манить человечество в тайны весны,
Через тонны воды и опалы костра,
Через скрежет зубов, через боли десны.
Доиграться до неба. Не думать о нем,
А грошами найти на случайном пути,
И теперь не один. Мы отныне вдвоем —
Я и небо мое. Значит дальше идти,
Не сгорая в лучах. Перешагивать шаг,
На второй, чуть спеша, осторожничать ход,
И за пазухой помнить разорванный флаг,
И распятием крестить этот дивный поход.
по дороге из Вольска, 22.06.01 года
Каспий
Огромная теплая лужа. Снимает
Коросты и корки. Блохастой собакой
Оближет ладонь и хвостом завиляет,
Сожмется по воле течений и знаков.
Тяжелый и каменный воздух по лицам
Скрипит, издевается, лезет за зубы,
И смерти вручает измученным птицам,
И делает это легко и не грубо.
Холмы. Как наросты на теле. И терпят
Растениев жадных ползучие корни,
Они на глазах одеялом застелют
Языческий город. По версиям черный,
По случаю белый живу и не знаю,
Где сгину распятием, скромным веночком.
Количества звезд я уже не считаю —
Теперь замечаю лишь желтые точки
На небе. Под небом. Без неба. Повсюду.
Дербент, 26.07.01 года
Стая
Четыресты сотен крылами вдыхая,
От рая до рая летит моя стая —
Бормочет под клювы какие-то буквы
И страшные цифры тревожно считая,
Огнями мерцает. Как знать, может знает,
Кто завтра прицелы свои расстреляет —
На белые перья отпустит взрываться
Те алые маки. И не долетает
Моя Андромеда – бродячая стая…
Уже не увидит, как утро настанет,
Как заспанный кто-то в ветрах задохнется
И кто-то полночный ветрами растает.
Быстрее! На запад! Пусть первый покажет,
Последний догонит – закат напомажет,
Быть может успеем к остывшему солнцу —
Лесничий не выдаст, охотник промажет…
И юг мой увидит, как сердцем играем,
Как кольцы планет в оборот догоняем,
Как тихо танцуем над полем погибших
И гордо не видим немилого края —
Мы смотрим на звезды, живем их биением,
Восходим по пульсам и ловим кружением
Их неуловимость – венчальные платья,
И годы венчаем молчанием над тлением.
Вперед! Наш огонь разгорелся! Взлетаем!
Под крылья норд-ост натревожим мечтанием —
Пусть тает вдали, пусть уходит на запад
Моя Андромеда – бродячая стая.
Вольск, 09.08.01 года
из альбома «Экспэ» (2002)
Нервь
Этот город знает – погибает,
Это море непервосвященно,
Оно травит птиц холодной пеной
И меня прибоем убивает.
Эти люди ни на что не годны,
Разве только скалиться от вони.
Это небо от мечетей стонет
И меня харáмами 22 коробит,
За улыбкой прячет свои стрелы,
Отравляет хламом переулки.
И мои вечерние прогулки
Как одна – заплеваны и белы,
Что в тверёзый день похмельных пьяниц
Наготы червивые коросты.
Я пытаю временем вопросы,
Я держу на спуске нервный палец.
Дербент, 24.08.02 года
Экспэ
Нервными тряпицами,
Пухом затревоженный,
Я шепчуся с птицами,
Хоть и не положено.
По секретам дальностей,
По пернатым шелестам
Я боюсь случайности
Птичьей неверности.
Выдаю им таинства,
Жалуюсь бесперием,
Добиваюсь равенства
Свиста изучением,
А они, пернатые,
Все смеются-тешатся,
Золотом объятые,
Лешими помешаны,
Небом бережённые
Все дивятся лживости.
Дербент, 15.09.02 года
* * * (И коматозов белые свирели…)
И коматозов белые свирели,
И мокрый пух оборванного танца,
И руки кровью в венах отгорели,
И мысли перестали возвращаться
И улыбаться. Трогать по ладоням
Ветвистых линий блеклую фатальность,
Как будто плетки страшных церемоний
Их силой уводили за реальность.
И данность мира через кухонь стекла
Терпела объективность в туалетах —
Моя тоска до ниточки промокла,
Твоя – ходила хадж за грани света.
И ритуалы всех приготовлений,
И тонки пальцы, и гримасы в лицах
Не придавали нашим снам значения
И убивали пустотой страницы.
Дербент, 15.09.02 года
* * * (Мне ростовы даны…)
Мне ростовы даны костью с мясом,
Чтобы жадно обгладывать сутки,
Чтобы ждать сигаретой и квасом,
Как Кутузов победу – маршрутки.
Чтоб искать среди тысяч прохожих
Человека с улыбкой мальчишки,
А потом по стихам, как по коже,
Принимать за свои его фишки.
Дербент, сентябрь 02 года
* * * (Терялся в чужих голосах первым словом…)
Терялся в чужих голосах первым словом,
Я оловом чуял отлитые речи,
Как ранее – понят, как прежде – я вечен,
Я – свечи, я гасну, я нравлюсь иконам.
Я вился лозою по паркам столичным,
Душил голубей и воздушных прохожих,
Впивался словами в податливость кожи,
В извилистость вены по признаку птичьей.
Ничтожен. Низложен. Никчемен и треснут.
На свалках крестил своей вонью осколки,
Мне мусор дарил первый снег. И иголки
Вонзались под ногти насилием честным.
Дербент, 08.09.02 года
Троллейбусу
Мне их соли дороже
Любой сладкой музыки голоса,
И рога их чертей
Осторожнее, чем проституция!
Ветры трогают жадно
Надушенный сумерек волоса,
И от парка до парка
Во мне точит кровь революция.
Можно взять и забить
На права обезумевших дачников,
Можно с окон плевать
На машины и корчить иллюзии,
И оставить в обрыве струны
Перепутья мальчиков,
Чтобы девочек их привести
К сексуальной контузии.
Примерял я оранжевый —
Славно сливается с манией,
Поиметь во шкафах бы жилетки
В подобие коллекции,
Чтобы город точить
Полноправно маршрутной Испанией
И шарашить старьем немоты
Сливки интеллигенции.
Ставрополь, 09.10.02 года
Несерьезно
Остановите дыхание жалких!
Тошно. Противно. Хочется к окнам —
Птиц лицезреть на полеты падких,
Мусор кидать в пешеходов-жмóтов.
Жрать кислород. Захлебнуться. Ладно,
Это милее, чем
