Константин Ваншенкин - Женщина за стеной. Лирика

 Утеряны в жизни тобой
Письмо или книга,
Дымок за лесною тропой,
Блеск давнего мига.

Наткнёшься случайно совсем
Растерянным взглядом
На что-то, с утраченным тем
Лежавшее рядом.

А ты и не думал уже,
Иного желая,
Что вдруг отзовётся в душе
Потеря былая.

Бегло вспомнишь мелькнувшее что-то,
А потянешь за тонкую нить,
И невольно заденет забота,
И не в силах ты это забыть.

И другое тебя сторонится,
Отступая в предел темноты,
Так, при чтении с трудной страницы
Час, бывает, не сдвинешься ты.

Так, артист, уходящий со сцены,
Всё постигший на этом пути,
Вдруг не может под смех откровенный,
Тычась в занавес, выход найти.

Тёмный лес над водою колюч.
В отдалении лает собака.
Млечный Путь — как прожекторный луч,
В поздний час наведённый из мрака.

Мимо наших свершений и дел,
Мирных лет и разрухи военной —
В неизвестный какой-то предел
Из другого предела вселенной.

Он над нами свеченье простёр,
Но за вечным сиянием следом
Мне бы этот холодный простор
Осветить своим собственным светом.

Мне бы редкой цепочкой огней
Кратковременный путь обозначить
И внезапной задачей своей
Непременно себя озадачить.

У наковален и у готовален,
Хотя б раз в жизни и хотя б на миг,
Любой из нас бывает гениален,
Как если бы в суть жизни он проник.

Такое обжигает озаренье,
И до таких возносимся вершин.
Что все предметы видно в отдаленье
И что иными судьбами вершим.

Чужда мне репутация провидца,
Не тщусь войти в созвездье мудрецов, —
Мне б только к самому себе пробиться,
Достичь своих же лучших образцов.

Вовсе не внове
Нам эта снасть.
Леской при клёве
Цепь напряглась.

Чую, куражась
В звуках двора,
Дальнюю тяжесть,
Полность ведра.

Гулки и вески,
Словно плоды,
Падают всплески
Лишней воды.

Мудрое что-то
В этом труде.
Эта забота,
Что о воде, —

Право, из лучших
Наших забот.
Будто игрушки
Крутишь завод.

К свету, синея,
Всходит ведро,
Как из туннеля
Поезд метро.

Одуванчики, одуванчики,
Одуванчики возле ног.
Сидят девочки на диванчике,
И плетут они свой венок.

Жёлтый цвет, он таит неверное,
Им сегодня весь луг облит.
А сосед их уже, наверное,
Он острижен или обрит.

Всех, от Петечки и до Ванечки,
Ждёт районный военкомат.
Все вы, мальчики, одуванчики,
Ваши волосы облетят.

Прошагают зелёной травкою
Ваши пыльные сапоги.
Ты, дружочек, перед отправкою
На минуточку забеги.

Фон голосов — как треск цикад.
Меня в том доме принимали.
Печеньице или цукат
Брал щипчиками из эмали.

О, как благоухал стакан
Свежезаваренного чая.
А я сидел как истукан,
На их вопросы отвечая.

Потом по мокрой мостовой
Яично растекались фары,
И путь сопровождали мой
Стоящие в воротах пары.

Они, продрогшие вконец,
Бездомны были совершенно.
Их поцелуй — уже венец,
Всего возможного замена.

Неспешно, сквозь ночной туман,
Я доходил до общежитья,
И если не остыл титан,
То это было как открытье.

Чтоб никому не помешать,
Я шёл к окну, где еле-еле
Свет падал на мою тетрадь, —
Лишь строчки явственно темнели.

Писал про то, как бой жесток,
Как дымно догорают танки, —
И пил из кружки кипяток,
И ел, ломая от буханки.

Хозяин не ленится,
В характере этого нет.
За домом поленница
Уложена, словно паркет.

Ведь что примечательно:
Работа всего на сезон
Так сделана тщательно,
Что вроде ломать не резон.

Полешки подобраны,
Как в некий отточенный слог,
Друг к другу подогнаны,
Как будто на длительный срок.

Как будто неведомо,
Что с ними случится зимой…
Научишься этому —
И мастером станешь, друг мой.

Рассчитывайте на друзей! —
Пусть это чувство будет свято
И, при чувствительности всей,
С повестки дня ещё не снято.

Но даже в дружеской гульбе
Твои движения неловки.
Лелей уверенность в себе,
Как тот хирург, что на зимовке,

Когда пурга мела, слепя,
В окне чернее антрацита,
Прооперировал себя
«По поводу аппендицита»

И, рану свежую зашив,
Живым из этой схватки вышел,
Кощунственно остался жив
И спал, уверенный, что выжил.

В своей действительной судьбе,
В трудах или на поле боя,
Лелей уверенность в себе, —
Самоуверенность — другое.

Все суетное разлюбя,
Характер свой познай в натуре,
Рассчитывая на себя.
Тем более в литературе.

Прошёл косолапо
Под низкий еловый шатёр.
Он в сказках растяпа,
Он в жизни силён и хитёр.

Он хищник породой,
Хозяин обширнейших мест.
Однако с охотой
Личинок и ягоду ест.

Мёд любит до стона,
Его он всему предпочёл.
Могучий сластёна,
В душе презирающий пчёл.

А склоны пологи.
Снежку подсыпает опять.
Он в тёмной берлоге
Великий любитель поспать.

Плати чистоганом
За то, чтоб увидеть весной,
Как рядом с цыганом
Он топчется в пляске смешной

Пред всей деревушкой,
А в цирке — боксёр и жокей,
На роликах, с клюшкой,
Под хохот играет в хоккей.

Не нужно быть богом,
Чего-то добиться дабы.
Обходится боком
Уменье вставать на дыбы.

Был голос у него размерен,
Когда, спокойно глядя в зал:
— Ну вот… Потом я был расстрелян,
Довольно просто он сказал.

— Но дождь прошёл, и на рассвете
Очнулся я, а невдали
В то время находились дети,
Я застонал — меня нашли…

Слова глубоко задевали,
И слушал, задохнувшись, зал,
Как он потом на сеновале
В бреду горячечном стонал.

Как шли из Пруссии и Польши
Составы — не порожняком!
Как он поправился и позже
В отряде стал подрывником.

Всё доложил он честь по чести,
И продолжался тот журнал,
И каждый, кто сидел на месте,
Немало нового узнал.

Про слаборазвитые страны
Подробно вёлся разговор.
Затем про творческие планы
Сказал известный режиссёр…