Константин Ваншенкин - Женщина за стеной. Лирика

— Вернулся в городок,
А мне сказал наш завуч:
«Уже второй годок
Петрова вышла замуж».

И вся моя семья
Её не извинила, —
Мол, Танька-то твоя
Как подло изменила.

Шла, помню, у пруда
И вздрогнула сначала,
А подошла когда,
То так она сказала:

«Прости, дружок, меня,
Что не сдержала слово,
Но ведь не знала я,
Увидимся ли снова.

Моя, солдат, вина —
Не выполнила долга,
Но только ведь война
Тянулась больно долго…»

Не смог смириться я,
А всё ж не подал виду
И начал жить, тая
Ту горькую обиду.

Редактор был так важен
И всё-таки в ответ
Негромко молвил: —
Ваши Стихи увидят свет…

Он не назвал мне сроки,
Но я в секунду ту
Свои представил строки
На пристальном свету.

Над снежною равниной
Увидел белый свет,
Катящийся лавиной, —
Конца и края нет.

Слепящую стихию,
Не свет, что лишь в окне,
А свет на всю Россию, —
И жутко стало мне.

Повеет войною
От мирно сверкающих вод,
И над глубиною
Машины застопорят ход.

У Крыма под боком
Здесь гибли в волнах моряки.
В молчанье глубоком
За борт опускают венки.

В лучах этих летних
Венки принимает волна.
Мерцают на лентах
Былых кораблей имена.

…Вот так же крепчала
Волна четверть века назад.
Вот так же качала
Она бескозырки ребят.

Ночью веяло сыростью, лугом,
И, вступая в садов забытьё,
Я во тьме обострившимся слухом
Слышал сердце своё и твоё.

Непроглядною ночью глухою
Смутно видел свеченье лица.
Мои пальцы, встречаясь с тобою,
Были чуткими, как у слепца.

Тогда я молод был, раним,
Жизнь эту чувствовал всей кожей,
И познакомился с одним
Поэтом милостию Божьей.

Но он не возвращал долгов,
Он сплетничал, он напивался,
Он жалко обнимал врагов
И к сильным в дружбу набивался.

Кривясь, рассветы он встречал
И находил утеху в этом.
Но что-то вдруг в себе включал —
И озарялся сильным светом.

И в глубине его стиха
(Хотя уже довольно редко)
Блестела мокрая стреха,
Упруго вздрагивала ветка,
Прекрасным делался урод…

И догадался я в то лето:
После того, как он умрёт,
Другим останется лишь это.

Я жил в надеждах и в намётках,
От перемен в пяти шагах,
Тот молодой солдат в обмотках,
Мечтающий о сапогах.

Вся гимнастёрка побелела,
А на локтях круги заплат.
Но что идёт, как нужно, дело,
Готов был биться об заклад.

Нам сменят обмундированье
На скором грозном рубеже,
И — словно предзнаменованье —
Пилотки выдали уже.

Над землёю такой снегопад,
Что, хоть прежние помним уроки,
Не хватает машин и лопат,
Чтоб расчистить дворы и дороги.

Завалило скамью у пруда,
Замурована статуя в нише.
Провисают в полях провода,
Прогибаются плоские крыши.

И, привычен удерживать вес,
Сад фруктовый, разбитый рядами,
Белым снегом, упавшим с небес,
Отягчён, как земными плодами.

…Где тот день, потонувший в снегу,
Лишь недавним отмеченный годом?
Где тот мальчик, несущий, слегу —
Сбить нарост утолщённый над входом?

Где та женщина в белом платке,
Что прошла параллельно ограде
И, как сахар в парном молоке,
Растворилась в дневном снегопаде?..

Я углубился в лес,
Достойный похвалы.
Я видел высь небес
И круглые стволы.

Не в сказке — наяву! —
С тропинки сделал шаг
И прямо на траву
Я бросил свой пиджак.

Я зреньем был не слаб, —
Без напряженья сил
Лишь на другой масштаб
Его переключил.

Настроил по шкале
На ближний тот режим,
Когда мы на земле
И на траве лежим.

…Движением листа
Задетая щека.
У самого лица —
Строение жука.

И жизни слышный звон,
С которым, не устав,
Широкий взяв разгон,
Идёт её состав.

И ввысь и в глубину,
Всё мельче — всё крупней…
Мы станцию одну
Проедем вместе с ней.

И всяк живущий прав,
Хотя бы только раз,
В переплетеньях трав,
В пересеченьях трасс.

В бездонной пустоте
Распахнутых миров,
В сорочьей пестроте
Берёзовых стволов.

С облитых луной дорожек
В шуршащие грядки, вбок.
Вдруг скатывается ёжик,
Похожий на колобок.

Подсвечены мягким светом
Аквариумы веранд.
Приехал я поздним летом —
Не дачник, не квартирант.

Я чувствовал в полной мере,
В тот вечер постель стеля,
Что только откроешь двери,
И вот уж она — земля.

Шла полночь, покоем полня
И я забывался сном,
Всем телом счастливо помня
Что родина за окном.

Тот, кто остался жив,
Тот, кто остался цел,
По жизни покружив,
Вернулись в свой предел.

Давно ушла война.
И не в единый миг
Отхлынула волна
Товарищей моих.

Отхлынула волна,
И обнажилось дно.
И стала даль видна
С годами заодно.

От первого окна
Ведётся наш отсчёт.
Отхлынула волна —
Как будто кровь от щёк.

Но утешенье есть
У сердца про запас,
Что рядом с нами, здесь,
Найдём и старше нас.

Стоит зима, бодра,
Ложится редкий снег.
Я с белого бугра
Смотрю на белый свет.

А он и вправду бел
И разгоняет кровь
Тех, кто остался цел,
Тех, кто родился вновь.

Вы машинально, безо всякой цели,
В какой-то миг, что даже не воспет,
Внезапно обернуться захотели
И посмотрели женщине вослед.

Куда спешит и в чём её заботы?
Их знает кто, их с нею делит кто?
Вот в дом вошла, сняла в передней боты,
На спинку стула бросила пальто.

Подхвачена лавиною мирскою,
Живёт совсем одна — не напоказ.
Однако одиночество мужское
Тоскливее бывает во сто раз.

Пред зеркалом разгладила морщины,
Оглядывает сдержанно жильё, —
Гораздо больше знача для мужчины,
Чем он обычно значит для неё.