Александр Стоянов - Мелодии космических океанов

Где тот кузнец, что выковал планеты,
что за похоронная процессия?
Я в ожидании бесплатного билета,
а душу гложет чёрная депрессия.

Остудит пламя лень высоковольтная,
откроет шлюзы море смолянистое,
зайдёт за тучи солнце беззаботное,
плеснёт в глаза сомненья серебристые.

И будет старый месяц зубоскалиться.
И в душном доме крайне трудно дышится.
Когда-то это всё за раз закончится.
Ну, а сейчас мне только слёзы слышатся.

Растёт стена на фронте необъявленном,
непониманья и тоски бессмысленной,
а в этом мире ядом слов отравленном,
не разумеем мы простые истины.

Я иду сквозь маниакальное.
Я иду сквозь опосредованное.
Я иду сквозь небо сальное,
ощущаю я тело бренное.

Я – граната на столе сознания.
Воронёною сталью колокола
я загадываю желания
под раскаты адского хохота.

И стоять мне где-то на полочке,
между книгами и секретками,
между мусором и объедками,
под берёзами и под ёлочкой.

Перекатами между камушек
моя воля теряет молодость.
Мне б увидеть вселенной краешек.
Превратить бы железо в золото.

Ощущаю я лет течение,
бессознательность отрешённости,
космос маленький для прочтения
и гармонию завершённости.

Краем уха, глазом праздности
ощущаю я одиночество.
Подчиняюсь я сообразности,
воле случая их высочества.

Где-то в облаке мироздания
есть законы и есть согласие,
а в мозгах у нас только мании,
а в сердцах у нас – безобразие.

Телеграфирую тучам в мир параллельный:
убрать военных, убрать преграды.
Всё это давно нам надоело,
пора собирать уже новые всходы.

Пора уже сеять частицами разум,
бомбить головами apple Ньютона,
миром стрельнуть в окрестности Газы
и ускорять, и любить электроны.

Хватит ползти, как букашки в пустыне.
Хватит глядеть в мир пустыми глазами.
Мир прекрасный пусть не остынет,
пусть земля останется с нами.

Хватит деньгами мерить свободу.
Хватит сеять зависть и злобу.
Будем добром отдавать народу,
тем, кто любит свою особу.

Теле-эфирам подарим мы совесть,
ту, что лежит на общественной свалке,
солнечным светом напишем повесть,
рыбам подарим жизнь на рыбалке.

Лыжи подарим тореадорам,
чтобы рогатых они не терзали.
Тупость и лень мы возьмём измором,
бедность зароем мы в землю с вами.

Будем в глаза мы глядеть открыто.
Будем мы слушать музыку света.
Будем бойцам, на войне убитым,
песни слагать и помнить об этом.

Стрельнет огромная пушка цветами,
мир превратится в радужный остров,
стрельнут поэты своими стихами,
будет на свете легко и просто.

Телеграфирую я в мирозданье,
в мир зазеркальный, в цветочный офис,
больше не нужно злых аномалий,
миру не нужен новый Иосиф.

Пусть не рождается новый Иуда.
Пусть никто не предаст Иисуса.
Пусть появится новый Будда.
Пусть человек обойдёт искусы.

Будем жить, красоту воспевая.
Будем солнце любить и ветер.
Будем верить в добро, взлетая.
Будет мир многолик и светел.

Чудак, терзаемый маршрутом
от кухни и до туалета,
послушай солнечного спрута,
там и вопросы и ответы.

В природе нет терзаний пошлых
и нет восторженности лживой,
и виден след деяний прошлых,
и слышен смысл неуловимый.

От лености мозги в руинах
и совесть стонет как химера,
не принесут тебе на спинах
архангелы ключи от мира.

Вы бегайте, если можно,
а если хотите, пойте
и в облака летите,
почувствуйте ритм кожей.

А люди уходят в землю,
их души уходят в космос,
и смерти укрыться негде,
наполнится жизнью колос.

И небо, как одеяло,
прозрачное поле боя.
И смерть – всего лишь начало,
печать на челе героя.

И там, на восходе пряном,
там, на крыле заката,
как на ковре нетканом,
живёт сердечная трата.

И снова мы безутешны,
и снова, сердца, рыдайте!
О, Господи, мы так грешны,
но, близкие, не умирайте!

Рассвет – закат, закат – рассвет,
вдоль звёзд и вдоль планет.
Дорога – жизнь меня несёт
и путь мой – яркий свет.

Затерян мир в песках и снах,
иду сквозь тьму и лёд.
И правды нет в колоколах,
но я иду вперёд.

От пункта «А» до пункта «Б»
судьбе не до преград,
какой же смысл в моей ходьбе?
Не нужно мне наград.

Не нужно мне твоих даров,
богатства древний бог,
не нужно правды докторов,
не нужно сто берлог.

Но дай лишь то, чем я живу,
природу знаний, свет
и память дай, когда умру,
и на вопрос ответ.

Где солнце прячет лунный свет
и где луна цветёт?
Когда родится божий сын
и мирный век придёт?

Иду сквозь сотни огоньков,
сквозь сотни добрых дел,
хочу, чтоб люди без оков,
чтоб каждый жить хотел.

Чтоб каждый шёл к своей мечте,
и не в ущерб другим,
и мысли были только те,
и чтоб я был любим.

Бог Ярило – возрождение, сила.
Побеждающий воин молодящей крови.
Весенний свет – морозу ответ.
Плодородье полей, солнце, семя лей.
Велеса сын – для любви почин.
Будем лето славить, испарится наледь.
Размножайтесь, люди, урожай прибудет.
Силы, счастья, света людям в мире этом!

Играет неясно Питерсон,
дождинки свой сонет играют,
уйди, депрессия, как сон,
о, жизнь, начни свой новый раунд.

Смывает дождь угрюмость дум
и лира нежится в капели,
исчез пульсирующий шум,
поэт, вставай скорей с постели!

Нас ждут великие дела,
любовь, работа и поэмы.
И старость в плен нас не взяла,
зовёт нас луч к себе весенний!

Окончен бал, устала Маргарита,
молчит Коровин, весел Бегемот.
И дверь назад теперь уже закрыта,
но Мастер всё же Маргариту ждёт.

А жадность, ложь и эгоизм, и пьянство
живут и процветают здесь, сейчас,
и зависть, злоба, спесь и чванство
на сердце камнем убивает нас.

Прости нас, Бог, и научи, что делать,
дай нам ответ, куда теперь идти?
Мечта людей: достичь во всём предела,
мечта светил: светить, светить, светить!

Мужчина без жены лишь только половинка,
кто сбережёт духовный этот пыл?
И резвый ум, и гения картинка
без женщины бессмысленны как ил.

Тот ветер, что носит соцветие тайны.
Тот отзвук божественных ласковых рук.
Тот лучик, что послан созвездием дальним.
Тот свет синеглазых небесных подруг…

Я счастливее всех на земле.
Моё имя в тебе навсегда.
Я по воздуху мчусь на коне.
Ты – моя путевая звезда.

Других не хуже этот век,
гляди в туман времён.
Свободы хочет человек,
мир нами изменён.

Мосты назад, мосты вперёд,
страданьем полон свет.
Россию наш народ спасёт,
мир разумом согрет.

Душа моя стремится в небо,
Любовь несёт её на крыльях.
Там, где ни разу ещё не был,
река из слёз колышет счастье.

Вот девушки, а как они поют,
а рост их – абсолютный Абсолют!
Луной блестят их косы и банты,
а лица добрые в гостях у темноты.
И голос голый, будто волнорез,
стрелою медною струится из небес.
И прямо сердце бледное моё
он обвивает гладкою змеёй.
Я вижу свет из облачного сна.
Иголками моргает мне сосна.
Рукой из недр зовёт меня лесник.
Я сам не свой, сидит во мне мой крик.
Обуглился в душе туманный взгляд,
а сёстры продолжают звукоряд
своей балладой, неясной и простой,
не ускользай же, песенка, постой, постой,
останься с сердцем маленьким моим.
Мой дерзкий взгляд теперь неистребим.
Мне здешняя гостиница – тюрьма.
От девушек мне не слышны слова.
Как тесно мне в желудке катакомб,
мой крик отчаянья разбился за углом.
Где серыми стенами дышит ум,
пчела летит, беспечный житель клумб.
В цветке таится свежесть и уют
и всяк найдёт здесь радость и приют.
Но только ведь не я, но почему?
И вновь в поход, на плечи мне суму,
вперёд, и Бог для нас судья!
И вот на фоне лун сидит она,
как снег, белее, чем стена.
И медленно перегибает свет,
лучи комкает, тянет мой скелет
куда-то в тень и в темноту дверей,
я остаюсь, я не покорен ей.
Мой стих бледней,
мой свет теплей!
Дышать мне трудно средь зверей,
я сам не рад.
И этот смрад!
Спасёт меня из темноты
лишь телефон и ты.