Что в сей книге? Пожалуй, с собой расставанье, с той весенней зарёй, что несла день утех, с дорогими людьми…
много лет и знаю: он как дом
для скворцов, весной от солнца пьяных,
летом — совушкам аэродром.
И пичужкам малым (их не счесть)
есть где и гнездиться, и присесть.
Дождалась! Сегодня день особый,
день цветенья. Под листком — букет,
он жемчужно-белый, высшей пробы.
Запах… Напоён им белый свет.
Помолчу, услышу стойкий гул,
пчёл, шмелей таинственный разгул.
Словно скатерть-самобранка
развернулась на земле.
То не сказка, не обманка —
август в городе, в селе.
Отогнать сумел ненастье.
Снова солнце, летний зной.
Зрели, вопреки напастям,
груды снеди золотой.
По обочинам дорог
бабушки в платочках
ставят ящички у ног
для торговой точки.
Тыквы тяжеленные,
яблочки и груши,
кочаны отменные.
Не бывает лучше!
Что лелеяли с весны
за глухим забором —
то на торг людской. Вольны
всё окинуть взором.
Молчаливый мужичок
снял платок с корзины.
В ней грибы — наперечёт
крепкие. Картина!
Выдержит ли самобранка
с юга сладкий водопад?
За штурвалом, за баранкой
мчат южане. Ждем ребят!
Раззадорились хозяйки:
как сберечь на зимний срок,
что сегодня без утайки
август дарит? Надо впрок
делать разные запасы.
Кухня — маленький завод.
Он плодов проварит массы.
А потом… на Новый Год…
Зарумянится мамаша
от похвал своих гостей.
— Ну, огурчики — знай наших!
— Да всё просто, без затей!
Он расцвел на высокой, на тоненькой ножке —
фиолетовый шар. Сбоку — ты погляди! —
прицепилась пушистая круглая брошка,
нет, наколка из кружева с точкой внутри.
Подойду, улыбнусь этой моднице милой.
Знаю, ветер с утра семена раздавал,
подшутил над цветком. Я любуюсь на диво:
дышит женскою прелестью шар-голова.
В центре клумбы восседает молодой самшит.
Лаковые листики словно чешуя.
Что сегодня с деревцем? Нитями прошит.
Да ведь это паутинок мокрых кисея.
Утренний туман осел водяной капелью.
Утреннее солнце вспыхнуло, дробясь
в мелких, лёгких брызгах. Новогодней елью
показалось деревце, рассмешило нас!
Бусинки нарядные от земли до верха.
Паутинки держат их. Осени потеха!
Под ногами красные горошины.
Из какого раскатились рукава?
То дрозды-рябинники непрошеные
пировали с раннего утра.
И стоит рябина, обворована,
нет тяжёлых огненных кистей.
Вышло то, что было уготовано.
Больно жадных дождалась гостей.
Той же осенью тропинкой парковой
шла. По-летнему был ясен тёплый день.
Вижу, с невесомыми подарками
ждёт рябинка, тонкая, как тень.
Алых ягод нежные сцепления
в синеве застыли, вдаль летят.
В их полёте музыка моления,
кажется, о чём-то просит взгляд.
Две рябины мне мерещатся порой.
Думы грустные о первой? О второй?
Или, может быть, о ком-то о другом
весть несут, былым тревожа сном.
Утро. За окошками бело.
Снег неслышно всё припорошил.
Так хозяйка, не жалея жил,
приберётся: чисто и светло.
Днём дорожки наши потекли.
На полянках — сахар, белый снег.
Схватка с солнцем — то весны разбег,
их боренье за любовь земли.
Холод ныне слаб. Как старый дед,
продремал всю зиму на боку.
Выбрался в апреле: тут я, тут!
А зимы-то нет, остался след.
Синюю головку маленький цветок
прямо в небо тянет. Правда, лишь чуток
стебель приподнялся над землёй. Другой,
третий рассиялся синевой морской.
Первоцветам майским холод нипочём.
Как ворота райские перед жарким днем
буйного цветения. Здесь начало, жди:
вешнего движения вестники они.
Сорвала, вдыхаю пряный аромат.
Чудится иная, давняя пора.
Я в гостях. Сестренка тронула цветы,
что зажглись в сторонке.
— Их встречала ты?
Как зовут, не знаешь? Это мускари.
Для меня мускарики. Так и говори.
Светят тихой лаской Танины глаза.
Это лучше сказки — светлый взгляд… назад.
Ливнем холодным обрушился май,
словно завихрилась злая колдунья.
Стонет природа: «Уймись, не замай!»
Как же! Добавила ветра плясунья.
Малый росток детским взором глядит:
солнце ему обещали и праздник.
В землю зарыться опять? Сделать вид,
что не родился, так безопасней?
Замерло всё. Даже ласточек нет.
Но ведь июнь впереди, дверца в лето.
Не обманул он, явился на свет
с коробом полным
тепла и привета.
Как же всё стронулось жить и расти!
Как развернулся росток без боязни!
