«Серебринки-дождинки рассыпаны…»
Серебринки-дождинки рассыпаны
На усталой руке твоей.
Как пронзительно пахнет липами
После теплых летних дождей.
Опьяняюще,
Одуряюще…
Нам сейчас бы
Побыть вдвоем!
Убежав от своих товарищей,
Мы, не зная куда,
Бредем.
Растворились дома и улицы,
Только липы шумят вблизи.
Ах, трамваи — какие умницы! —
Ночь с окраины привезли!
К тебе!
К тебе!
Сквозь ветер звездный.
К тебе!
Забудь о давней ссоре!
А может, нам еще не поздно
Вернуть рябиновые зори?
Знакомый город
Незнакомо
Теперь живет в столичном ритме.
Былое встало в горле комом,
С тобой мешая говорить мне.
Спешил на праздник,
а не в будни…
Зачем же ты о домочадцах?
Я думал,
расставаться трудно,
Но нет,
еще трудней
Встречаться.
«А свадьбы не было у нас…»
А свадьбы не было у нас.
Не пировали с шумом-громом.
И наше счастье напоказ
Не выставляли всем знакомым.
Мы были взрослыми вполне,
И вот без загсовской печати
Ты переехала ко мне,
Забрав поношенные платья.
И я смотрел тебе в лицо,
И говорил:
«Не надо плакать!»
Соединяют не кольцо
И не свидетельство о браке.
Об этом вспомнил я сейчас,
Смотря сквозь прожитые годы.
С тобой прошли мы все невзгоды.
А свадьбы не было у нас.
«Ты упрекаешь в ревности меня…»
Ты упрекаешь в ревности меня,
Но кто из любящих меня
осудит?
Как не бывает дыма без огня,
Так без любви
и ревности не будет.
На волнах,
На асфальте,
На тропе —
Везде и всюду
Ты со мной незримо.
Люблю тебя!
И ты в моей судьбе,
Как моряку маяк,
Необходима.
Пока ты светишь,
Всё мне по плечу,
Не отвлекут случайные зарницы,
Ревную —
это значит:
я хочу
С хорошими,
Нет, с лучшими,
Сравниться!
«Над рекою прошли облака…»
Над рекою прошли облака
И напомнили мне о тебе:
Ты,
как те облака,
далека,
Но в моей отразилась судьбе.
Как и ты,
пронеслись облака,
К горизонту стремясь стороной.
Ну а чтоб не мелела река,
Нужен ливень в засушливый зной.
Надвигается шорох песка,
Вызывая в осиннике дрожь…
Облака,
облака,
облака,
Для кого бережете вы дождь?
«Течет, бурля и беспокоя…»
Течет,
бурля и беспокоя,
Толпа широкою рекой.
И островком
стоят в ней двое,
Толпы —
как будто никакой.
Ворчат седые:
«Как не стыдно?
В обнимку —
среди бела дня!»
Эх, люди,
мне за вас обидно,
Поймите правильно меня:
Как постареем — не заметим,
И забываем сразу дни,
Когда казалось нам,
как этим,
Что в целом мире мы одни.
А не припомнится такое,
Махни на жизнь свою рукой!
Как островок
весь вечер двое
Стоят в толпе
и над толпой.
«Себя считать я должен виноватым…»
Себя считать
я должен виноватым,
Что без тебя
брожу
в краях лесных?
Любовь кого-то делает крылатым
И крылья подрубает
у иных.
Нет, не ревнуй
К путям и километрам!
Ведь не от счастья все-таки скрипят
Все флюгера,
Что вертятся под ветром
И не летят!
Чтоб видеть больше,
Больше знать с годами,
Мы для того, наверно, и живем.
Деревья,
Словно черными плодами,
Увешаны обильно вороньем.
Я и не ведал,
Что порою тучи
Из воронья бывают сплетены.
Чтоб встать над ними,
Лезу я на кручи,
Где все четыре стороны видны.
Где месяц,
Словно на клеенке синей.
Забыт подобно стертому ножу.
Не в горы ухожу я
из низины,
Из осени я
В зиму выхожу.
Внизу приходит утро постепенно,
А здесь, на кручах, день уже настал.
И зимний ветер пахнет свежим сеном, —
И этого, признаться, я не знал.
Ты, жизнь моя, заставила скитаться
Неблизкими дорогами страны,
Но я не разучился удивляться
До седины
И в пору седины.
Пусть разомкнутся хвойные ресницы,
Когда я рухну где-то под сосной,
Чтоб в миг последний смог я удивиться:
Как ярко солнце
Светит
Надо мной.
Жизнь, чтобы жить:
Любить и ненавидеть,
Работой наслаждаться до конца,
И звезды видеть,
И травинки видеть,
И слышать писк голодного птенца.
Жизнь, чтобы жить:
И петь, и веселиться,
И плакать,
Если слез не удержать,
Когда опять летят над нами птицы
И осень осыпается опять.
Жизнь, чтобы жить:
Встречаться, расставаться;
Вагонная закрылась плотно дверь,
Но надо жить,
Хоть нам давно за двадцать,
И сердце все в зарубках от потерь.
И пусть уже ты — далеко-далёко,
Как радиоприемники —
сердца.
Жизнь, чтобы жить:
Не умирать до срока,
Жить до конца,
До самого конца.
