Пой песню, пой!
Пой, пока живой.
Если ты не сын начальнику, не брат,
за Россию, как герой, умрешь, солдат.
1995
Этот пропуск с названьем - Обратный Билет
я ношу талисманом, покуда,
опьянев от пространства Одной-Из-Планет,
не вернусь а наше Горе-И-Чудо.
Я дожил до развала Счастливой Тюрьмы,
где Весь Мир - только Кухня и Книги,
где опальный поэт так возносит умы,
что листают его и ярыги.
Не сбылась ни вождей, ни волхвов ворожба-
развалилась малина на доли.
Нет на свете чудеснее жизни Раба,
что Историей пущен на Волю.
И когда под крылами плывут города,
океаны и пар поднебесный,
я как Ангел живу, что не знал никогда
ни начальства, ни Русского Беса.
За Свободу и Правду я страхом плачу
и тревогою их убиенья.
Я боюсь, что стране моей не по плечу
этой Воли святые мученья.
Так и мечешься между лицом Палача,
что тебе обещает Порядок,
и пространством, где Солнце - всего лишь свеча
между ямбами вспаханных грядок.
Ни любви, ни заботы ни разу мне
не досталось от спящей России...
Сны такого великого разума
порождают чудовищ спесивых.
1995
Один ли вконец поглупевший старик
решил азиатскую склоку,
а может быть, цепью ходов и интриг
мы втянуты в эту мороку?
И вот в мусульманскую гниль и жару
мальчишки из русских провинций
уходят и гибнут там не на миру
за царскую чью-то провинность.
А те, кто вернулся в родные места,
живут как незваные гости...
Кругом воровство, ни на ком нет креста,
и больно от срама и злости.
А честный народ, ненавидя войну
и труся, в домашнем халате
слегка философствуя, ищет вину
в подбитом, нецелом солдате.
Болит к непогоде в плече и в боку,
и культя протезом намята,
но мать будет плакать не раз на веку
от счастья, что видит солдата.
А тот, кто пропал
(ох, дай Бог, не в плену!) -
для матери вечное горе.
Отца ее тоже убило в войну...
История дышит в повторе.
Троих сыновей я для жизни рощу
и думаю часто за полночь -
вдруг чаша не минет - я их отпущу
куда-то кому-то на помощь...
А слава Отечества (где же она?)
не стоит единственной тризны.
И только свобода, свобода одна
достойна и смерти, и жизни.
1996
Я уехал на стареньком велико
со двора моей юности в жизнь...
Не хочу я тягаться с Америкой,
я хочу с этой теткой дружить.
Там джазмены гуляют с джазменшами,
Каунт Бейси и Эллингтон Дюк,
там обходятся с братьями меньшими
выше уровня наших услуг.
Приглашаю я Рональда Рейгана
в многодетную нашу семью -
за закуской мы вместе побегаем,
за бутылкой я сам постою.
Мы с ним сядем на кухне под лампочкой
и споем мы «Ви шел оверкам».
Вытрет столик жена моя тряпочкой
и заварит грузинского нам.
Пусть мой Петька на нем покатается,
Пашка сбацает буги и рок,
мы не ссоримся даже с китайцами,
и у нас много общих тревог.
Мы покурим на Пушкинской в скверике
(благо будет он инкогнито),
а потом он уедет в Америку,
аэрлайном махнет в Вашингтон.
Так похожи луга и холмы ее
на российских широт малахит...
Не она нас пугает, а мы ее,
говоря - Коммунизм победит!
Мы держава большого масштаба, но
жизни золотом платим за миф...
Никого побеждать нам не надобно,
кроме нас же, представьте, самих.
Нас боятся там, брат, до истерики,
мы страшней, чем наркотик и СПИД.
Так давайте скрывать от Америки,
что и там коммунизм победит!
1996
Когда ты ударишь ребенка во злобе
поспешной нелегкой рукой,
твой Ангел забьется в тоске и ознобе,
теряя твой светлый покой.
Когда испытаешь измену на друге,
отдавшем сердце тебе,
твой Ангел замрет, холодея в испуге,
слабея в нелепой борьбе.
Мой Ангел печальный, хотя бы ночами
усни, от меня отдохни.
Прости, если больно я сделал невольно.
Я каюсь за грешные дни.
Когда не протянешь упавшему руку.
в лукавстве достигнешь вершин,
твой Ангел усвоит и эту науку.
как муку хранимой души.
А если тебя приласкает правитель,
и ты ему что-то лизнешь,
то жить не захочет твой Ангел-Хранитель.
и выберет яд или нож.
Мой Ангел чудесный спасибо за песни,
что строишь моею рукой.
Строфа монолитна твоею молитвой,
гармония дарит покой.
Когда от тебя отвернется родитель,
и мать тебе скажет - Урод! -
дай Бог, чтоб на время, твой Ангел-Хранитель
с ума непременно сойдет.
А если зверея в корысти за злато
ограбишь свой Край и Народ,
он вместе с обманутым, сирым, горбатым
тобою - в канаве умрет.
Мой Ангел, мой мальчик, я как-то иначе
под шум твоих крыльев пою.
Всегда и повсюду хранить тебя буду,
как совесть больную мою.
*нелегкой
Аргентина...
Где глаза черны, как угли,
Зубы белы, щеки смуглы,
Попугаи, змеи, джунгли,
Затонувшие суда.
Аргентина...
Где коралловые рифы,
Где сидят, уткнувшись в грифы
Гитаристы, и без рифмы
Распевают про стада.
Аргентина...
Где красавиц Сартаньежа
Любят до смерти и нежно,
Где соперникам небрежно
Первый выстрел отдают.
Аргентина...
Где колючки каотинго
Изорвут в полдня ботинки,
Где вся жизнь, как бой на ринге
За любовь и за уют.
Кто бывал там - видел пумы оскал,
Дня палитру, берег у скал,
И корриду. В море искал
Янтари там.
Как мерцающая в небе луна
Недоступна, далека и странна,
Эта лучшая на юге страна.
Аргентина...
Где с деревьев словно манна
На самбреро постоянно
Так и сыплятся бананы,
Там где кофе - рубль мешок.
Аргентина...
Где от нежности мулатки
Тают словно шоколадки.
Песню спел - и все в порядке.
До чего же хорошо.
Аргентина...
Где лассо владеют лучше,
Чем ковбои, все гаучо,
И ловить коров научат
За полтинник из авто.
В Аргентину, в Аргентину,
Где ручные крокодилы,
Карнавалы, альгвазилы,
Из страны холодной, милой -
Не поеду ни за что.
Не поеду, не поеду.
Из страны холодной, милой,
Не поеду ни за что.
Однажды 2/12 позвали 3/13:
- Пойдемте, 3/13, пройдемся вечерком.
- Ах, что Вы, 2/12, - смутились 3/13, -
Увидят 5/15, что Вы со мной вдвоем.
- Пусть видят 5/15, - сказали 2/12, -
Мне это, 3/13, поверьте, все равно.
- Пусть знают 5/15, - сказали 2/12, -
Что я Вас, 3/13, люблю уже давно.
- И я Вас, 2/12, - сказали 3/13, -
Пройдемте, 2/12, подайте мне пальто.
Ну что нам 5/15, ну что нам 6/16,
Ну что нам 7/17 и даже если 100.
Что мне Турция, что мне Италия,
Доступные, словно компот.
На далекой планете Мечтания
Живет мой задумчивый кот.
Взял Сережку, Андрюшку и Таню я,
И привел их на свой звездолет.
И сказал: - на планете Мечтания
Живет мой задумчивый кот.
В 23-45 по бомбейскому
Взяли мы булку хлеба и мед,
Спички, тапочки - дело житейское,
И отправились в нуль-перелет.
До галактики Бета-Сметания
Нам в пространстве лететь один год.
Там на грустной планете Мечтания,
Живет мой задумчивый кот.
Подвели электричество к лампочке,
Пили чай мы и ели мы мед,
В звездолете ходили мы в тапочках,
Обеспечив бесшумный полет.
Задрожало пространство коллоидом
И разлезлось по швам, как пиджак.
Синеглазых нашли гуманоидов
Мы в созвездии Альфа-не-так.
Угощали нас там папиросами,
И вдыхали мы время, как дым.
