Макс Армай - 33 Буквы

На самом краю обрыва,
Там, где пожухла трава,
Веками стоит уныло
Каменная голова.

Взгляд её вечно тревожный
Всегда обращён на закат.
На каменной, серой коже
Капельки влаги блестят.

Холодный, безжалостный ветер.
Забытые богом места.
Я словно один на планете,
Которая скорбно пуста.

Осколки дня закат расплавил
И вылил чёрною смолой.
Выкипало небо пузырями,
Что тут же лопались звездой.

Словно на плёнке старой фильма,
Проплавилась дырой луна
И поплыла куда-то, мимо
Натёков облаков она.

Жизнь сплетена из трёх времён,
Нанизанных на спицы света.
Три фазы связаны нулём,
Как да и нет — канвой ответа.

Наш мир — лишь лезвие ножа
Меж мнимостью причин и следствий.
Он то, что есть почти едва,
С безликой бездной равновесный.

Случайность — верная сестра
Стремительного тяготенья.
Она свободна и легка
Лишь там, где есть частиц паренье.

Чем боле сжато вещество.
Тем меньше спектр направлений.
И вот, уж всё предрешено
В дыре, лишённой измерений.

И так же времени поток:
Он — тень всё той же несвободы,
Когда случайность — уже рок,
По прихоти самой природы.

Когда вдруг некое число
Из случая рождает время
И бьёт симметрии стекло,
Ноль обращая в злого зверя.

Белый, сумрачный цветок.
В сердце — ужас, не восторг.
Взгляд недоброй, чёрной птицы.
Лучше сразу утопиться.
Я сбежал бы. Да куда?
Всюду затхлая вода.
Гладь неверная трясины,
В ней — чудовищ страшных спины.
Я добыл тебе цветок.
Да, вот, будет ли в том толк?
На зелёной сидя кочке,
Вывожу уныло строчки.
Жду — придёт ночная тьма,
И тогда — совсем беда!

Утро давно позади.
Солнцем отмерен полдень.
Но сердцем в моей груди
Путь ночи ещё не пройден.

День тянется будто сон.
Я словно миров застрял между.
Вовне от любых из сторон,
Я яви снимаю одежду.

И вижу ту самую грань,
В которой равны все ответы.
Наш мир не скрывает тайн,
Мы всё ещё просто слепы.

Пахнет утро прошедшим дождём.
Небо хмурится, глядя в лужи.
Серой тенью — окна проём.
День такой никому не нужен.

И испуганно-недвижим
День застыл на макушке леса.
Но шепчу я ему. — Не тужи!
Всем под небом найдётся место.

Солнце, по летнему небу,
Дня отмеряет путь.
Всё в мире подвержено тлену.
Нельзя никому свернуть.

Лишь мысль, окрылённая чувством,
Не знает смертельной узды.
Лишь кто продал душу искусству
Эдема увидит сады.

Пространство спрягает время,
Слагая свои падежи.
Подарок — судьба, или бремя,
Решаем, увы, не мы.

Я точка мнимая безбрежного пространства,
Сам по себе недвижный, как покой.
Я так бы вечно и лежал напрасно,
Но омываем времени рекой.

Меня толкает каждое мгновенье.
Я обрастаю медленно собой.
Мне кажется — плыву я по теченью.
На самом деле — я лишь ил густой.

Придёт пора, и время всё размоет.
Мгновенья станут гладки, как стекло.
Ничто уже не будет больше мною,
Ведь чем я был — теченьем унесло.

Отколовшись от целого,
Затерявшись во тьме,
Тот, кто жаждет лишь белого,
Сгинет в затхлом тепле.

Окружённое холодом
Собой греет и тьму.
Из духовного голода
Ткут планеты судьбу.

Нити жизни невидимы.
Движим мир пустотой.
Всё, что люди увидели —
— Подменяют собой.

Ветер вздымает землю,
Валит с разбега деревья.
Грозному небу я внемлю,
Жду терпеливо знаменья.

Рёв оглушающий бури —
— Всё-таки что-то иное.
Может меня обманули?
И ждать — дело, верно, пустое?

Вдребезги! В камень и щепу!
Вместо домов — руины.
Стоять на ветру нелепо,
Но хочется высшей силы.

Но сердце людское слепо
И верит лишь призрачной тени.
А что осязаемо светло —
— Ему абсолютно до фени.

Разорванный бурею в клочья,
Лечу я частями по ветру
И думаю. — "Надо срочно
Придумать новую веру!"

Хочу проснуться — не могу:
Не разорвать мне сна дугу.
Сто тысяч вольт её удар.
На кончике души — нагар.

Сплетаясь кольцами змеи,
Я бьюсь и рву себя внутри,
Чтоб тут же, из открытых ран,
Опять истечь навстречу снам.

В памяти чьи-то лица —
— Смазанным, тусклым пятном.
Прошлым нельзя напиться,
Словно водой за бортом.

Взгляд упирается в стену.
И так теперь день за днём.
Я заключён, верно, в сферу,
Точнее сказать, заточён.

А всё, что когда-то было,
Безвольно уткнулось в теперь.
Наверно, душа позабыла,
Где в серой стене этой дверь.

Купол лазурный небес,
Словно в вечность окно.
Тому, кто сейчас и здесь,
Открыть его не дано.

Пусть до него лишь миг,
Да короток поводок.
Сердца застывший крик —
— Эхом тревожных строк.

Мне тесно жить на маленькой Земле.
Мне тесно жить с рождения до смерти.
Мне надо во вселенной быть везде.
Мне надо знать о всём, что есть на свете.

Как океан, что в каплю заточён,
Бунтует разум против рамок тела.
Я даром жизни проклят, иль прощён?
И как мне жить с удавкою предела?

Вскипает время кромкой бытия,
Иль замирает где-то на исходе.
А мне коснуться этого нельзя:
Я вечный пленник, по своей природе.

Всё то, что есть: травинка и река,
Иль облако летящее по небу,
Твой взгляд приветливый, или твоя рука —
— Всё сводится к мельчайшему размеру.

Там, у границ иного бытия,
Живут частицы по закону цвета.
Их ароматы дразнят всяк меня
И очаровывают странностью ответа.

Там всё не так. Там всё внутри себя.
Там части больше своей суммы в целом.
Там дальше вглубь уже пройти нельзя,
Не примирив свой разум с полным бредом.

И всматриваясь в это колдовство,
Порою трудно до конца поверить,
Что это мира то же вещество,
А не в иное призрачные двери.