Дмитрий Быков - Гражданин Поэт. 31 номер художественной самодеятельности

Жил да был крокодил,
Гопотой руководил,
С активистками блудил,
Россиянам говорил:
– Приводите ко мне своих детушек!
Я из них крокодильчиков сделаю!

Им, рептилиям, везде теперь идиллия,
В Селигере стала ферма крокодилия,
Управляют ими правильные гномики,
Соблазняют Высшей школой экономики,
Разрешают, как особенно доверенным,
Подтираться исключительно Пелевиным,

А за циника
Подрабинека
Добавляют на десерт
По два финика,

А тот, кто с врагом наиболее груб,
Вождем крокодилов целуется в пуп,
И верховный сурок —
Самый страшный зверек —
Их зовет уважительно нашими!

А кто скажет чего-нибудь дерзкое
Про камлание их селигерское —
Тем судиться приходится с нашими,
А в окно им кидают какашами.
От «МК» до Андрея Васильева —
Всем досталось говна крокодильего!

Но тут раздался громкий свист.
Ворвался Кашин-журналист.
«Уйди, рептилия! Не смей
Калечить маленьких детей!»

Испугалась зеленая гадина,
Как Обама при виде бен Ладена.
Закричало чудовище мерзкое
На отродье свое селигерское:
– Пусть будет этот Кашин
Жестоко изукрашен,
Поскольку он враг пресмыкающихся!

И побили отважного Кашина,
Все лицо его было расквашено,
Даже главный сказал:
– Это полный скандал!
Так нельзя поступать с журналистами!
О законе радея,
Мы поймаем злодея,
Отругаем его и отшлепаем.

Закричал крокодил:
– Я туда не ходил!
У меня стопроцентное алиби!
У меня документ,
Что на этот момент
Я жевал совершенно не Кашина!
Подтвердите, друзья:
Если б ел его я,
Он уже никогда б не очухался!

…В здании мертвенно-розовом
Пафосный суд проходил.
Кашина судят с Морозовым.
Их обвинил крокодил.

Но сотрясся эфир,
И напуганный мир
Потрясен небывалой сенсацией!
Сообщенье несут,
Что в Хамовниках суд
Отклоняет претензии к Кашину.
Проиграл крокодил,
Журналист победил,
И судья принимает решение,
Что зубами владеть
Может только медведь,
И детей соблазнять – соответственно.

Рада, рада детвора,
Все танцуют до утра:
Шакалы поднимают бокалы,
Бараны стучат в барабаны,
Кобра хихикает добро,
Веселый клоп поет «Гоп-стоп»,
Веселый глист танцует твист,
Скорпионы, акулы, тарантулы
Тоже блещут своими талантами,
А медведь-весельчак
Разбуянился так,
Что «Парнас» проглотил не поморщившись.

Ну что, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ!
Тебя пытался отскрести я,
Но кто ж такую отскребет?

Ты мне досталась не принцессой:
Полуразъятая страна
Битком набита грязной прессой
И грязных выборов полна.

А сколько было грязных денег,
Гусинских, Господи прости!
И вот я взял чекистский веник
И принялся тебя мести.

Для упрежденья звучно гаркнув,
Я поднял Родину с колен.
Я выгнал грязных олигархов
И чистых вырастил взамен.

Я прессу заново отстроил,
Как тут водилось искони.
Я бабки грязные присвоил —
И стали чистыми они!

И ничего же не пропало,
И недовольства гул затих,
И грязных выборов не стало.
Не стало вовсе никаких.

Но грянул кризис несуразный
Системы штатовской жилой,
И вновь Россия стала разной
И, значит, грязной, Боже мой!

На этом диком, плоском блюде —
Как хочешь, так им и владей —
Внезапно проступили люди.
Как чисто было без людей!

И выбор к будущему лету,
К восторгу лохов и растяп,
Пусть не из двух – из двух-то нету, —
Но из полутора хотя б!

Прощай, живучая зараза.
И я не тот, и ты не та.
Быть может, за хребтом Кавказа
Теперь возможна чистота?

Там чище всяких мойдодыров
Отмыл проблемный регион
Мой верный ставленник Кадыров —
Но кто там я, когда там он?

Уйду, непонят и не признан,
С угрюмым видом пацана.
Прощай, немытая Отчизна,
Неисправимая страна.

Летят перелетные птицы,
Летят за пределы Москвы,
Летят, не хотят возвратиться
Орлы, куропатки и львы.
На вольности сладостный запах,
Боясь, что вот-вот запретят,
И бабы стремятся на Запад,
И бабки туда же летят.

С божественной легкостью дыма
В Брюссель, Вашингтон и Форос
Летают Володя и Дима —
Их там принимают всерьез.
Забыв о папашах-мамашах,
Летят вереницы рабов.
Так много уехало наших,
Что Лондон уже, как Тамбов.

Приметы настолько зловещи —
Но, собственно, comme a la guerre, —
Что ныне летают и вещи,
Свезенные на Селигер.
Ужасная там неполадка:
Как девка, подол подхватив,
У них улетела палатка
Как символ родных перспектив.

Гляди: непривычно красивы,
Легко, не оставив следа,
Российские все перспективы
Снялись неизвестно куда.
Естественно, выводы кратки
И слишком понятен мотив:
Ведь даже у этой палатки
Тут нет никаких перспектив.

Страна разлетается, словом,
В порыве тоски и стыда,
И только Немцову с Миловым
Нельзя улетать никуда.
К восторгу умильных нашистов
И прочих ликующих рыл,
Судебный недремлющий пристав
Границу пред ними закрыл.

При власти застойной и старой,
Хоть память о ней дорога,
Считали страшнейшею карой
Услать за границу врага.
А эта несчастная пара
Страну убедила свою,
Что нынче страшнейшая кара —
Остаться в родимом краю.

Я желаю всем ребятам
Лет на десять лечь в кровать,
А проснуться бы в двадцатом:
Раньше незачем вставать.
Я в двадцатом утром встану —
И увижу, чуть жива:
По медведевскому плану
Переехала Москва!

Я давно уже когда-то
Рассказала вам, ребята,
Как в Москве с большим трудом
Переехал целый дом.
А теперь в порядке блица,
В назиданье старине,
Вся размазана столица
По оставшейся стране.

Вся Роснефть рванула сразу
Ближе к дырам нефтяным,
А Газпром – поближе к газу,
В Уренгой и Когалым.
В Магадан с тоскою слезной —
Вся российская печать,
ФСБ послали в Грозный,
Чтобы опыт изучать;
Министерство обороны,
Несмотря на уговоры,
Переправили в Саргу
К вероятному врагу.
В Питер сплавили Госдуму
И правительство потом.
Белый дом отдали ГУМу
И «Ашану» – думский дом.
МВД с прокуратурой
Едут в Сочи на постой
Заниматься физкультурой —
Там каток стоит пустой.
Путин выехал с хабаром
В благодатный край земли —
Во дворец под Краснодаром
(Для того и возвели).

Город наш потряс планету,
Возродясь за десять лет.
В нем чиновничества нету,
Пробок нет,
Мигалок нет!
Всех сумели прочь отправить
Вместе с бременем грешков.
Правда, мэрию на память
Все же выкупил Лужков.

Стал не город, а поэма.
И его от всех ловчил
Дима, младший член тандема,
В утешенье получил.
Получил за честный труд:
Иностранцы так и прут.
Многим можно любоваться:
Тыща разных инноваций,
Много оптоволокон,
Соблюдается закон,
Воля лучше несвободы,
У полиции айподы —
И потешный полк его
Под названьем Сколково.

Наша бывшая столица
Современна и горда.
Все, что есть, туда стремится,
Но не всех берут туда.
Места нет в воротах узких,
Не пролезет зад ничей.
Ведь Россия – вся для русских!
Лишь Москва – для москвичей.