в бочке, вязнет, киснет,
И скулят над ухом сто собак!
Мы лежим на койках, словно бревна, —
Из родных краев куда-то вдаль
Всех парней забрали поголовно —
Закалять их, плавить, словно сталь.
Кто-то важный, злой, лихой и ловкий
Их конкретно ставит на рога,
Он их шлет для смеха, для издевки
На войну, на лесозаготовки,
Вглубь земли и в логово врага.
Мы в снежки для общей физкультуры
Меж собой играем по утрам,
Мы одни кукуем здесь, как дуры,
Пыль глотаем с горем пополам!»
«Ничего, девчата, не боитесь», —
Леха встал, над картою навис,
Он на лавку прыгнул — воин, витязь:
«Раз-два-три, в колонну становись!»
Он расправил локоть и предплечье
И рукою прямо показал:
«К женихам поехали, в Заречье,
Будут танцы, пьянка, праздник, бал!»
Вот погрузка. Старт. А крик, а звон-то!
Колокол проснулся, старый хрен!
Грузовик газует к горизонту,
Режет мрак лучом, как автоген.
Юрка-шо́фер техникою занят,
Леха в дудку дует из окна,
Девки песни в кузове горланят,
«К черту все, — орут, — у нас весна!»
Вот поселок вахтовый. Опилки.
Гвозди. Гайки. Шланги. Провода.
Девки — прыг! — и к дому по тропинке,
Ноги в руки, горе не беда!
Девки рвут галопом от печали,
От тоски — сквозь вьюги и ветра,
Все заборы к черту посшибали:
«Парни, где вы?» Вот они! Ура!
Девки внутрь влетают, словно кони, —
На огонь, на свет, со всех копыт,
Юрка соло шпарит на клаксоне,
Полонез Огинского гудит!
Мужики по хате ходят-бродят,
Как медведи, шерстью заросли,
Сапоги надели, блеск наводят,
Понимают: девок привезли.
Убирают мусор, палки, ветки,
Снегом трут стаканы, котелки,
Уступают девкам табуретки,
Серпантин плетут, как пауки.
Великан в фуфайке объясняет:
«Я Иван, веселый бородач»,
На любовь, на дружбу намекает,
Прямо к Таньке скачет, словно мяч.
На глазах у Таньки слезы счастья, —
Вот как раз от дружбы, от любви,
Он ей гладит варежкой запястье,
Ей кричат: «Танюха, не реви!
Ведь тебя по жизни, словно Жучку,
Отродясь пинали все подряд,
А теперь, смотри, — целуют ручку
И стихи на ухо говорят!»
От свечей искрится медовуха,
Вот за Леху стоя пьют до дна,
За огонь страстей, за силу духа
И чтоб денег было до хрена!
Юрке дали звание героя:
«Молодец, что девок к нам привез!»
Из угла, из тьмы блондинка Зоя
На него нацелилась всерьез.
За окном, как пьяные матросы,
Злые ветры дуют и гудят,
Дни летят, как камешки с откоса,
Дом гульбой, как пламенем, объят.
Вот и свадьбу первую сыграли,
И еще, и снова, и опять!
Вот скворцы летят из дальней дали.
Солнце. Утро. Радость. Благодать.
Юрка-шо́фер к свету от подруги
Из-под ватных вылез одеял,
И, приняв рассола с похмелюги,
На сарай залез и речь сказал:
«Все у нас наладится, ей-богу,
Зазвенит, окрепнет жизни нить,
Если каждый будет понемногу
Что-нибудь тянуть, толкать, катить!»
Леха Юрку обнял, словно брата,
Протрубил побудку в небосвод:
«Я пойду. Спасибо вам, ребята!
Счастья — всем! Пора. Труба зовет!»
Парни зелье горькое допили
За девчат, за жизнь, за свет огней,
Колесо для Лехи отвинтили:
«На, браток, возьми, тебе нужней».
Меж парнями Клавдия-дуреха
Ходит, вьется хитрою лисой,
А вдали, вон, точка — это Леха
По дороге катит колесо!
Но, впотьмах вращая черным усом,
Проглотив поллитру под кустом,
На хвосте висит легавый мусор,
Хочет Леху в стойло гнать кнутом!
Девки в окна машут, гонят марлей
На мента из печки черный дым:
«Леха — положительный, нормальный,
Мы тебе его не отдадим!
К нам давай — без понта, без гордыни,
Да с народом выпей, закуси!
Мы тебя на Юркиной машине
Отвезем домой, как на такси».
Мусор к Таньке сбоку примостился:
«Гутен таг, мадам! Почту за честь!»
Он свинью зарезать согласился,
Чтоб сварить ее, а после съесть.
Вот он встал с горящими глазами,
Взял топор, пошел на скотный двор,
И виском припал к оконной раме,
И устал, и рухнул под забор.
Вон в ночи застыл, во мгле холодной
Старый клен, костлявый, как Кощей,
И уснул, и замер хмырь болотный —
Мусор, мент, профессор кислых щей.
Из пустых сеней, из серой мути
Слышен лязг зубов его кривых.
Он лежит, а Леха — на маршруте,
Леха к ветру, к воздуху привык!
Разрывая в честном поединке
Холодов железное кольцо,
Леха вдаль, вперед, в рассветной дымке
По дороге катит колесо…
1997
«Спят игрушки — и заяц, и кошка…»
Спят игрушки — и заяц, и кошка,
Дети спят. Ночь холодная тает.
Мы на кухне сидим у окошка,
И свеча на столе догорает.
С нами глаз не сомкнул до рассвета
Дед Мороз из пушистого плюша.
Я спою тебе песню про лето,
Ты послушай меня, ты послушай.
В стылом сумраке, морщась, маячат
Фонари, как сушеные груши,
И метель завывает
