последнего дня прошел всю войну, вернулся живым и целым (воевать он учился еще в Первую мировую); мои родственники, пережившие в Ленинграде блокаду, много рассказывали мне, как это было.
В общем, тема меня не отпускает, и песни о том времени я продолжаю сочинять.
Гитлер гнал генералов — Варшава, Марсель,
Краков, Киев, Париж — долгий счет.
Он спешил. Он Европу размазал в кисель
С полпинка. Он у наших ворот.
Бабы вырыли рвы. Снег скребет по виску.
Снова немцу приказ — наступать.
У рабочих окраин в рабочем полку
Нам без смены стоять и стоять.
Ветром таким потянуло,
Аж до костей пробрало.
Пять километров до Тулы.
Поле. Пустое село.
Штурмовая пехота ударила в лоб.
Это гансы намылились в рай.
С ними танки. Ну где ты, пацан-губошлеп,
Наш зенитчик, наш бог, начинай!
Мы в ушанках, не в касках — пока только так,
Шнапс трофейный нутро не согрел.
Ночь-полночь, трое суток, шестнадцать атак,
Третью ночь — минометный обстрел!
Воздух осколками взрезан,
Визгом снарядов прошит.
Снег над горящим железом.
Тула в осаде стоит!
Видит Бог, не был шкурой майор-политрук,
Хоть и плющил нас всех, как трамвай.
Он мне крикнуть успел: «Целься в башенный люк!
Так вернее, сынок, ну давай!»
Вспышка рядом, разрыв! Он упал навсегда,
Но и танкам по центру — капут!
Камыши да осока над ним, лебеда
Здесь из пепла потом прорастут.
Роща от лязга и гула
Возле оврага мертва
Пять километров до Тулы.
Дальше на север — Москва.
…Щеки сечет нам и скулы
Крошками черного льда.
Пять километров до Тулы
Им не пройти никогда…
2015
А в бинокле закат золотой,
Туши танков и выжженный лес,
И последний заслон за рекой
Из отборных дивизий «СС».
Завтра нам наступать — мы морская пехота,
Мы их рвем в рукопашной три года подряд,
Нам ползти по камням, по песку, по болоту,
Нам вставать, нам их бить без разбора, без счета,
Путь прямой, и ни шагу назад!
Солнце село на той стороне,
Воздух мерзнет от блеска брони.
Осень. Холод. Октябрь. Первый снег.
Голый берег. И мы. И они.
Ох, как помнят, как любят здесь нашего брата,
Мы — их главный кошмар, мы для них — Страшный суд.
Черным дьяволам — нам — Бог вручил автоматы, —
Так нас фрицы прозвали за наши бушлаты.
Черных дьяволов в плен не берут!
Их озноб среди ночи трясет.
Их гармошка и шнапс не спасут.
Бог за нас. Ничего или все!
Черных дьяволов в плен не берут!
Ветер, ветер над степью все злей и угрюмей,
Молча, молча добычу стервятники ждут.
Выбор наш небогат — победил или умер.
Черных дьяволов в плен не берут!
А в бинокле — закат и со свастикой знамя,
Завтра небо ракеты со свистом прошьют.
Пусть за ними — полмира. Россия — за нами.
Черных дьяволов в плен не берут!
2010
Побывка два дня. Уж один отгуляли,
Весь двор наш — за длинным дощатым столом,
Серегины, Колькины смотрим медали,
За них — за солдат, за ребят наших пьем.
И вот уже первую наледь с асфальта
Скололи к чертям, будут танцы. А ну,
Играй, гармонист! Нам с тобой оставаться,
А Кольке с Серегой — с утра на войну.
И шепчет Сереге красотка Валюха:
«Живу, как во сне, и в душе кавардак,
Мой тоже ушел, и ни слуха ни духа,
А мы и простились-то как-то не так…»
Он руки кладет ей тихонько на плечи:
«Дождись! И любовь у вас будут, и дом.
Он жив. Я его обязательно встречу,
Мы вместе еще до Берлина дойдем!»
И огненно-желтый, оранжевый, рыжий
На стеклах оконных танцует закат,
Как будто бы зарево залпов все ближе.
И ветры вдали, как осколки, свистят.
И двор наш, продрогший, печальный и старый,
Воскрес, и под крик очумелых ворон
Звучит белый танец, и кружатся пары,
А завтра Сереге и Кольке — на фронт.
Фонарь с вензелями, красивый, как витязь,
Застыл, словно страж, у железных ворот,
И вот оно, завтра. Он шепчет: «Вернитесь»
Серега и Колька уходят на фронт…
2015
Рев снарядов, резкий и злой,
Тишину по швам разрывает.
Фриц дрожит на ветру, еле рот разевает.
Ополченцы приняли бой.
Фриц в атаке, в броске, а до Тулы всего-то пять верст.
Танки фары включили и двинули в лоб, напролом.
Следом черная цепь — автоматчики, вставшие в рост,
Им вперед, на Москву, им пока еще все нипочем.
Звезды в небе над головой,
Как шальных снарядов осколки.
На рассвете у леса, в рабочем поселке
Ополченцы приняли бой.
Камень, финка, приклад — все сгодится в бою, все сойдет,
Мастер домны Серега сто лет уж играет с огнем,
Но сегодня другое — колонна в прицеле, он бьет:
«Эй, вы, там, это наша земля, мы с нее не уйдем!»
