Андон Чаюпи - Поэзия социалистических стран Европы

У влюбленных те же хлопоты, что и у мертвых,
Им требуются те же шесть досок,
Столько же приглушенного света.

Влюбленным — те же почести, что и мертвым,
Комнату любви окружайте страхом,
Запретите вход детям.

Для влюбленных — угрюмых в радости — те же одежды.
Прежде чем захлопнут двери,
Прежде чем засыплют землею,
Тягчайшая парча спадет с их тел.

Дыханье поэзии — или снег или сажа
Если снег — кусты от него чернеют
Если сажа — пачкаются ладони
Палачей и влюбленных
Бледные равно

Голова поэзии — куст пылающий ночью
Так что лоб носорожий кажется гладким
А вороны — клюв в золотой оправе
А в коленях девушки
Контур сосуда

А отец поэзии — лесоруб и бог ее —
Тот больной человек с кривым позвоночником
С неподвижным лицом словно плеть рассекла его
Или тень от черта
Что мчал на облаке

Еще совсем зеленый
Бессонный парикмахер
Стоит и бритву точит
И кисточку грызет.

Халат на нем обвисший,
Заношенный и грязный,
Стоит он, бритву точит,
Скрежещет все кругом.

Летят волос потоки,
Как дождь, как град, как ливень —
И стариков седины,
И бороды воров.

В гробы кладут клиентов,
Лежат они спокойны,
Причесаны, побриты,
С завивкой на века.

О нем твердят, что бог он,
А он лишь парикмахер.
Стоит и бритву точит
И кисточку грызет.

Будь полусонной. Теперь стань седой,
С лицом затененным, а после — сияющим,
А после — все тайны свои открывающим.
Как голубенок, стань молодой.
Будь предрассветной. Сбейся с дороги,
Серной петляй. Дымом стелись,
Мчись босиком, о стерню уколись,
Сбей на дороге голые ноги.

После — устань. После стань старой,
С крупными четками в тощей руке.
Или
Толстухою в парике,
В гневе, в очках, в хоре,
С гитарой.

В ржавой короне, вериги влача,
Я и сквозь сон дойду до тебя.

Все просится в стих она. Будто бы строки
Собою продлят ее сроки земные.
Но кто назовет поднебесье Лауры
И вспомнит о птице в ключице Марии?

Кому Беатриче приснится сегодня
С ногой ее левой, отличной от правой,
С рукой ее легкой и как бы прозрачной,
Чувствительной, в этой божественной спешке?

И все же — упрямая — просится все же
В стихи и, упрямо тряхнув волосами,
То вдаль убежит, то обратно вернется,
Косясь на ряды золоченых надгробий…

Княжна с золотой лейкой по мне ходила, и снилось:
Она поливает мне пальцы,
Чтоб зацвели снова.

Была она Голубинкой. С серебряной вуалью.

Потом мне снились стражи,
Шагающие в глубь глотки
по языку — подъемному мосту.

Фонарь, поднятый капралом,
Озолотил гортань.

Наконец в раковинах моих ладоней
Возвели по церкви —

В левой шли похороны,
В правой бракосочетанье.

Я лежал в тревоге,
Как бы чего не вспугнуть
Влажным переплеском сердца.

В себя, как раковина в щель,
Вобрало сердце песен много:
Там сельская поет свирель,
Там бурной юности тревога
И зовы грозные войны,
Отваги голос, голос силы,
И там же иногда слышны
Стенанья около могилы.

И, как в волшебных гротах, там,
Где эхо вечное под сводом,
Я песню заново создам,
Давно забытую народом.
Все, что кипит в крови, звеня
(Любовь поет и гнев ярится), —
Лишь голос предков, что меня
Избрал, чтоб к правнукам пробиться.

Бурлит в моей груди весь мир,
Страдает, борется и стонет.
Там эллинских напевы лир.
Раб на триреме выю клонит.
Творит создателя рука,
Христы распятые вздыхают,
И на крылах из тростника
Икары к солнцу улетают.

К моей груди склонись, о друг, —
И слушай, сколько в ней напевов,
Ведь сердцем взрезывает плуг
Тугую землю для посевов.
Ведь сердцем тяжкий молот бьет
В руках невольников завода,
И гром подземный весть несет
О том, что близится свобода.

Бастилии берет оно,
Бросается на баррикады,
Пусть первой пулей сражено, —
Пасть смертью храбрых сердце радо.
И, воскресая каждый час,
«Вперед! — приказывает твердо.—
Ворота в синь руби для нас,
И ты в святыню вступишь гордо».

Когда в твои шатры приходит гость,
Встречай добром: ему дай хлеба, соли,
На раны воду лей, цели от боли,
Но ты его расспрашивать не смей,
Куда идет, явился он отколе.

Зачем тебе о месте слышать том,
Что, верно, скрыли времени туманы,
Где он познал бесчестье и обманы…
Твоим словам не надо растравлять
Делимые твоей водою раны.

И для чего напоминать ему
О призраке какой-то страшной цели.
Он тащится и так уж еле-еле,
Пустыня за плечом, надежды нет
И силы нет в кровоточащем теле.

Так дай же гостю хлеба и воды,
Скиталец он, бездомный и гонимый.
Не спрашивай и лист, летящий мимо,
О ветке, на которой он блистал,
И о судьбе его неотвратимой.

Идеальное из реального
Прекрасное? Напрасно в вышину
За ним лететь, как за мечтою вздорной.
У лилии учись: из тины черной
Она свою взрастила белизну.

Хорошее или прекрасное?
Не утешайся тем, что ты хорош,
К прекрасному стремись со всею силой,
Как бабочка из куколки бескрылой,
Расти. Ты мал, покуда не растешь!

Высота из глубины
Сосна! Чтоб стать тебе высокой, сильной,
Ты соки пьешь из глубины земной.
Чтоб песнь о жизни распевать весной,
Нисходишь ты корнями в мрак могильный!

Стих
В поэзии не достигаешь дна,
Конец поэмы сходен с водопадом;
Хотя волну и не догонишь взглядом,
Там где-то в глубине поет она.

Хочу
Хочу я на небе солнца иного,
Хочу на земле урожая двойного.
Судьбу свою сами на свете упрочим.
Будь зодчим, рабочим, творцом, кузнецом!

Трус ждет
Трус ждет — и у времени он под пятою.
Ты с веком справляйся, как с глиной крутою.
Дай образ ему, и огонь, и идею —
И с богом сравнишься, под стать Прометею.

Поэт
Ступай, обгоняя свой век, и в пути
Пророческим факелом ярко свети.
Нас тысячи раз бы мираж одолел,
Когда б впереди твой огонь не горел.
К желанным пределам ведет нас сквозь мрак
Тот пламенный факел, твой яркий маяк.

Заклинание
Пусть люди будут глиной, и кровь из сердца влей,
И пусть пыльцою будет пыльца от тополей,
И пусть водою будет вода грядущих рек.
Скажи: «Приди! Приди же, о новый человек!»
И явятся титаны, что обновляют век.

Дух времени
Людей просветленная сила стремится в простор без предела —
Вот времени дух молодой. Ищи же великого дела!
Заржавленный якорь подняв, доверься ты смело пучине.
Колумб, этот подвиг свершить тебе предназначено ныне!

Полет
Мускулов не расслабляй,
Пусть метнет тебе праща.
Дерзкий, вольный, молодой,
Познакомься с высотой.
Полети звездой во тьму,
Стань товарищем тому,
Кто умрет в огне, в дыму.