— 2. Уходит из-под ног не почва, а Земля,
Уходит из-под ног не почва, а Земля, Качается, как старый табурет. Мне б лампочку ввернуть — нам нужен свет! Под потолком болтается петля.
Живем впотьмах, и ничего не сделать,
Испортилась проводка в небесах.
Побелка с потолка, и головы седеют,
Седеют на глазах.
И только полумрак полуоплывших свеч. Гостиная похожа на погост. Бутылки — как кресты, и нам осталось лечь. Здесь нет хозяев, каждый только гость.
На сте нах полумрак рисует наши тени,
У них сегодня тоже пир горой.
И не понять впотьмах, чьи голдовы седеют
У наших ли теней или у нас с тобой.
И черт меня понес залезть на табурет! Уходит из-под ног не почва, а Земля. Успеть бы мне сказать, успеть бы мне допеть… Под потолком болтается петля.
Мы только собрались, ряды уже редеют.
Вращения Земли не повернуть.
Мы только родились, а головы седеют.
И всех делов-то — лампочку ввернуть.
— 3. Мокрый снег, мокрый снег, и бараки, бараки.
Мокрый снег, мокрый снег, и бараки, бараки. А тропинка ведет и вперед и назад. И печальны глаза у бездомной собаки, Боже мой, до чего же печальны глаза.
Там опять перекличка голосов фортепьянных И расплавленный воск снова капает с люстр. И с бокалом вина я, до чертиков пьяный, С непонятной усмешкой в окошко смотрю.
Мокрый снег, мокрый снег, клочья рваной бумаги. Кто-то выбросил то, что он сам написал. И печальны глаза у бездомной собаки, Боже мой, до чего же печальны глаза.
По тропинке бредут шестигранные тени, От столба и к столбу обхватили кольцо. Отворите мне дверь! Что за гнусная темень! Но — чужое крыльцо и чужое лицо.
Мокрый снег, мокрый снег, взвились белые флаги Тишина, но в сугробе живут голоса. И печальны глаза у бездомной собаки, Боже мой, до чего же печальны глаза.
И с бокалом вина я, до чертиков пьяный, Из окошка гляжу на соседний барак. Там сломали и бросили в снег фортепьяно… Ах, спасите, спасите бездомных собак!
4. Ты откуда, гость?
Am E7 AmE7 — Ты откуда, гость? Am E7 AmE7 Ты откуда, дрозд?
C E7 CE7
— Из темнЫх лесов,
C E7 CE7
ШирокИх полей.
— Что ты делал, дрозд, В широких полях?
— Заплетал я косыньки
Любой мне березоньке.
— Отчего ж ты, гость, Прилетел к нам, дрозд?
— Заплетает косыньки
Ворон той березоньке…
5. На старом муле между скал
Am На старом муле между скал E7 (Дорога так длинна) Am Я еду в город на базар, C Чтобы продать вина. Dm G C Дорога вьется, как змея, Dm G C И солнышко печет. Dm G C Вот отвяжу бочонок я Dm G C (E7) И сделаю глоток.
Опять хороший урожай Помог собрать мне бог. И за него никак нельзя Не сделать мне глоток. А если мужа дома нет, То не ворчит жена И не мешает выпить мне Еще глоток вина.
Эй ты, на рыжем скакуне, Попридержи коня! Куда спешишь? Коль дела нет, Не выпьешь ли вина? Эй вы, прохожие, сюда! Я — щедрый человек. Ступайте, выпейте вина, Я угощаю всех.
Я мула повернул назад Товар весь выпит мой. Я не поеду на базар, Поеду спать домой. Ору я песни неспроста Ведь так прекрасно жить. В бочонке есть глоток вина, Пора его допить.
6. Как безнадежно Ваше "До свиданья"…
Dm Gm A7 Dm Как безнадежно Ваше "До свиданья"…
Gm A7 D7 И стало быть, надеяться не буду.
Gm A7 B Ах, если бы я мог жить ожиданьем
Gm A7 Dm Нелепого, беспомощного чуда.
И если б мог любить не так печально, И загодя в грехах не обвинялся, И Бог, сошедший к людям изначально, С течением веков не изменялся.
И остается круг воспоминаний, Который по желанью дорисую, В котором мы простимся… До свиданья! И нас никто за это не осудит.
— 7. Черноброва, синеока,
Черноброва, синеока, И полжизни одинока, Ходит женщина по дому. За окошком — листопад. И ручьи меняют русла. В доме тесно, в доме пусто, Скучно-скучно, грустно-грустно… Хоть бы ножичек упал.
И она идет на кухню. Между стекол дремлет муха. Нож берет, картошку чистит, Напевая нвпопад. За окошком дождик шумный, И она сидит угрюмо Все с одной и той же думой Хоть бы ножичек упал.
Тусклый свет в проем оконный… Что-то падает со звоном. Так и знала, это вилка. Что поделать — бог не дал. За окном чернеют ветки… Жизнь проходит незаметно. В дверь стучат — идет соседка, Просит ножик одолжить.
— 8. Под мостом Мирабо вечно новая Сена
на слова Аполлинера.
Под мостом Мирабо вечно новая Сена Это наша любовь. Для меня навсегда неизменно Это горе сменяется счастьем мгновенно.
Ref. Снова пробило время ночное.
Мое прошлое снова со мною.
И глазами в глаза, и сплетаются руки… А внизу под мостом Волны рук, обреченные муке, И гдаза, обреченные долгой разлуке.
Ref.
А любовь — это волны, бегущие мимо. Так проходит она, Словно жизнь, ненадежно хранима, Иль надежда, скользящая необратимо.
Ref.
Дни безумно мгновенны, недели мгновенны, Да и прошлого нет. Все любви невозвратно забвенны… Под мостом круговерть убегающей Сены…
— 9. Летит по аллеям листва,
Летит по аллеям листва, Никак не найдет себе места. Вот так же, наверно, и мы По этим аллеям шуршим. И только в саду городском Звучат духовые оркестры. К чему выдувать из себя Сквозь трубы остатки души?
И я прижимаюсь к стволу Кленовый листочек к березе. Ты — дерево тоже, а я Такой же, как дети твои. А эти оркестры в саду Дрожащий от холода воздух, Которым легко нас распять, Но так тяжело раздвоить.
Наверное, наша любовь Была не любовью, а позой. К деревьям любовь и к листве, Которая рядом шуршит. И только кленовых листов Все больше растет на березе… В саду выдувают оркестры Сквозь трубы остатки души.
10. Вот человек, он строит дом
Вот человек, он строит дом Am Своим трудом, своим горбом, E7 Он все колотит молотком E7 С утра до поздней ночи. Am И только думает о том, Am Какой хороший будет дом, E7 Какой прекрасый будет дом, E7 Когда он кончит. Am
Как будет жить в своем дому, Dm G Как приведет сюда семью C A7 И скажет сыну своему: Dm "Я дом построил. E7 Своим трудом, своим горбом Хороший я построил дом, И заживем мы в доме том Свободно и достойно."
И десять лет, и двадцать дет, И тридцать лет, и сорок лет Он строит дом от разных бед С утра до поздней ночи. Теперь он сед, теперь он дед, Он строит дом так мног лет, Он строит дом так много лет, Никак не кончит.
И на исходе своих сил Он говорит: "Послушай, сын! Огонь погас, закат остыл, Глаза закрою, Я строил дом своим трудом, Увы, не жить мне в доме том. Какой хороший будет дом, Коль ты достроишь."
11. А зима была бела,
А зима была бела, — Am То сиянье, то поземка, E7 Отраженье звезд в сугробах E7 И метели чехарда. Am Что сумела, оплела C Сетью белой, нитью звонкой. Dm В окнах снежная орда. Dm F На столе — пучок укропа. E7 Am
Ветер в трубах завывал Беспокойный проповедник Бесполезных снежных истин, Отголосок злых сирен. Сколько душ завоевал В окнах танец голых веток? На столе — в воде — сирень В огоньках зеленых листьев.
И мело, мело, мело, Становились снегом звезды, И кружили, и кружили, И звенели о стекло. Лето на столе цвело, Ярко вспыхивали розы. Было в комнате тепло, Потому что мы в ней жили.
— 12. Опять пьянит меня ненастная погода.
Опять пьянит меня ненастная погода. Деревья кажутся зажженными свечами. По вечерам меня зовет далекий кто-то, Зовет и плачет, ничего не обещая.
В толпе столкнуться с чьим-то взглядом мимоходом… Из всех любовей вспоминаются начала. И по ночам стучат в окно, — о боже, кто там? Но почему-то мне никто не отвечает.
И начинается напрасная охота. Билет — вокзал — и поезд бешеный случайный. И жизнь пройдет, я не увижу, кто ты. И ты напрасно ходишь к поезду, встречаешь.
— 13. Окраина.
А за этой окраиной — поле, Поле, но сначала погост. А за полем, наверое, воля… Побывать там не довелось.
И гудит над окраиной ветер, И клубятся дымы. И гуляют печальные дети Это мы, это мы.
И дома не снимают здесь ставень, И никто не встает в полный рост. Как хотелось бежать нам с окраины, Не пускает погост.
По погосту черта городская И колючки — кресты. И не сделать нам с этой окраины И ни единой версты.
Занимать чердаки и подвалы, Затворять на засов. Дайте новое имя кварталам, Назовите квартирою кров!
И ломайте ненужные церкви… Верьте, верьте, глотая дымы, В то, что будет окраина центром, А окраиной будем не мы.
— 14. Я видел сон, каких не видел отроду.
Я видел сон, каких не видел отроду. Возможно, неудобен был ночлег. Я видел сон, как будто шел по городу, А город этот полон был калек. Я помню все, но понимаю туго, Кто издеваться мог над ними так, Чтоб в людях сочетались три недуга И слепота, и глухота, и немота.
И, несмотря на все эти недуги, Хотели жить и вкусно есть и пить, Иметь приличный дом, а не лачугу, Чтобы никто им не мешал любить. И лишь одно им удавалось дело: Рожать детей таких же как они. Но ни один за искалеченное тело Тех, кто повинен в том, не обвинил.
Хотя порою попадались зрячие, Но каждый глух был, оттого и нем. А тот, кто слышал, ничего не значил: Коль немы все, то слух тогда зачем? А горсточка здоровых, опечаленных Тем, что за это ненавидят их, Объединилась, дав обет молчания, Чтобы ничем не отличаться от немых.
