Возле Чистых прудов - Сергей Владимирович Киреев

Конь мой околел. Я в телегу впрягся.

Я тащу свой воз из последних сил.

Небо — серый холст, туча — словно клякса,

И дремучий лес черен и уныл.

У реки — озноб, ледяная одурь,

И вдали, в ночи, бубнами звеня,

Девки под луной водят хороводы,

И горит костер. И зовут меня!

«Эй, сюда, скорей, молодой, кудрявый,

Эх, силен ты, смел да в трудах упрям,

Нам с тобой гулять по нутру, по нраву,

Эх, тяжел твой воз, брось его к чертям!»

Холод, как кинжал, мне щекочет горло,

Долог, труден путь. Я, как пес, продрог.

Я спешу к своим, там работы прорва,

Девкам у костра — свой черед и срок.

Я б с любой из них загулял на пару,

Я бы их сто лет на руках носил!

Я от них бегом, без оглядки шпарю,

Я тащу свой воз из последних сил…

Эй, земляк, слышишь,

Не ходи к нам.

Всех из нас выше,

Всех главней Хам.

Ты в обход шел бы,

Здесь расклад крут.

Ни за что по лбу

Просто так бьют.

Блеют, ржут, воют,

Вбить хотят в гроб.

Будь готов к бою.

Тренируй лоб.

Эх, смурной, хмурый

В слободе люд.

Ой, с тебя шкуру

Рвать хотят. Рвут.

Заросли шерстью

Все подряд, сплошь.

Ох, разит смертью

От хмельных рож.

Белый свет, падла,

На тебя зол.

Возле лба палка,

У виска ствол.

Нет вперед ходу,

Есть сигнал «Стоп».

Не мути воду,

Применяй лоб.

Не чеши репу —

Ад и есть ад.

Если лоб крепок,

Будешь жить, брат.

Смейся, жуй гренку

И хлебай сок,

Если лбом стенку

Проломить смог.

Ветер злой, встречный,

Валит с ног, черт.

Будет кайф вечный,

Если лоб тверд.

А целы стены,

То на кой ляд,

За каким хреном

Ты живешь, брат?

Улыбнись, олух,

И забудь грусть.

Над башкой обух

Просвистит пусть.

Пусть топор точит

На тебя Хам.

Твой кочан прочен

И хребет прям.

Ты упал в лужу,

И дела — дрянь.

Веселей, ну же,

Встань, браток, встань.

Если лбом в стены

Нету сил бить,

За каким хреном

На земле жить?

Мы гуляли, мы плясали,

Сладко ели, крепко спали.

Мы глаза протерли утром, и опять — пляши, гуляй!

И за тридевять земель я

Добывать хмельное зелье

Снарядился, вдаль пошел, в дремучий край.

Снег да снег, да степь, да вьюга,

Ни товарища, ни друга,

Лишь сугробы да овраги. Где дорога, где проход?

В этот холод, в эту стужу

Было плохо, станет хуже,

Если знаешь, что тебя никто не ждет.

Я иду с добычей важной.

Я здоровый, я отважный.

Здесь ямщик замерз однажды от товарищей вдали.

Он их звал — они гуляли,

Сладко ели, крепко спали,

И забыли про него, и спать легли…

Смерть под носом прошуршала,

Промелькнула и отстала.

Вижу свет впотьмах, дорогу, слышу крики: «Эй, сюда!»

Вот снежками мне сигналят,

И дрожит на соснах наледь,

И сосулька, вон, на елке, как звезда.

Петька, пьяный, еле дышит,

Но с гармошкой влез на крышу,

Бьет кувалдой об кувалду, словно в колокол звонит.

Он кричит мне, черт хрипатый:

«Где ты там, держись, не падай!

Ты услышь нас, ты не брошен, не забыт!»

Ни коня со мной, ни плетки,

Я к ребятам рву подметки.

Ох, не зря вы драли глотки, задыхаясь, как в бреду!

Я вразвалку по оврагу

Ковыляю, я не лягу.

Я вас слышу. Я живой. И я дойду…

В жилах кровь леденеет и стынет,

И гудит, как с похмелья, башка:

Комиссар, полюбивший графиню,

Был расстрелян в застенках ЧК.

Мы плетемся под черною тучей.

Мы о нем будем память