Оптимистические стихи
Может статься когда-нибудь, через век
Или раньше: чрез пол– или четверть века
Станет жить замечательно человек,
Будет все у хорошего человека.
А сегодня, куда бы ни бросил взгляд –
Под шикарной рекламою – дрянь продукты
И слова: ветчина, балыки иль фрукты
Чуть не горькой издевкой подчас звучат.
Ну, а там, где товары и с добрым качеством,
Сам не знаешь, смеяться или скорбеть?
Ибо цены такие на нас таращатся,
Что, пожалуй, от ужаса чтоб не брякнуться,
Лучше попросту было бы не смотреть.
Где же выход из мерзкого положения?
Вот цыган как-то лошадь учил не есть.
Лошадь сдохла. А будь у нее терпение…
Может, лучшего нет и для нас решения?
Стоп, сограждане! Выход, пожалуй, есть!
Надо всем исповедовать хатха-йогу:
Йог одним только духом всегда живет
И питания просит совсем немного:
Съел морковку и сыт чуть не целый год.
А еще неизвестно с какого времени,
Чтоб, возвысясь, не думать про свой живот,
Он стоит вверх ногами с утра на темени
И поэтому мыслит наоборот.
Вот и мы, чуть на голову только встанем,
Сразу свято поверим, что наш живот
Просто треском трещит от земных щедрот,
И грустить о питании перестанем.
А почувствовал вновь, что живот пустой,
Сам себе подмигни и скажи: «Понятно!»
Встань на голову, где-то с часок постой
И… считай, что поел. Да еще бесплатно!
Хорошо. А с одеждою как же быть?
Ведь купить даже майку сегодня сложно.
И в ближайшее время, вполне возможно,
Даже стыд будет нечем уже прикрыть!
Ну, а как сохранить без одежды честь?
Может, с фиговой ветки разжиться листьями?
Чепуха! Гениальнейший выход есть:
Надо всем нам немедленно стать нудистами!
У нудистов не жизнь, а почти что рай:
Ни смущенья тебе, ни косого взгляда.
И ни платьев, ни брюк вообще не надо,
Всем, чем хочешь, разгуливай и сверкай!
Стоп! Но тут возникает вопрос такой:
Голышом можно храбро резвиться летом.
А что делать, простите, в мороз зимой?
Когда тело покроется синим цветом?
Неужели ж живыми застыть Казбеками?
Нет, есть выход! И очень простой, ура!
Голь на выдумки, как говорят, хитра:
Станем, граждане, снежными человеками!
Без одежды, конечно, мороз не сладок,
Это первые месяцы, а потом
Дикой шерстью, наверное, обрастем
Да в эротику кинемся и – порядок!
Это очень поддержит продрогший дух,
Ибо снежные люди, как утверждается,
Превосходно на холоде размножаются,
А едят всего-навсего снег да мух.
Так давайте вовсю улыбаться, люди!
Ведь коль впрямь ухитримся не умереть,
Ничего уже с нами тогда не будет,
Можно смело в грядущую даль глядеть!
1991
Им нравилось все: и весны трезвон,
И жизнь, где все трудно, но ясно.
Сердца их стучали всегда в унисон,
И было это прекрасно!
Но больше всего волновал их дух,
Политики жар горячий:
Решай все вопросы открыто вслух,
Ни мыслей, ни чувств не пряча!
И словно под грузами корабли,
Под вечер придя с работы,
Друг другу с азартом они несли
Все споры и все заботы.
Шумели, смеялись до звезд ночных
За чаем и сигаретой,
И шла чуть не вся зарплата у них
На книги и на газеты.
Стремились на митингах всюду быть,
Чтоб остро вопросы ставить.
Кого-то на выборах провалить,
Кого-то решительно утвердить
И тысячу раз прославить.
А время, колесами грохоча,
Летит и в тумане тает.
Сегодня одни, наверху крича
И совесть с правами вовсю топча,
Карман себе набивают.
А завтра другие в чины и власть
Вцепляются хваткой лютой
И тешат сердца за границами всласть
«Тойотами» и валютой.
А где идеалы? А речи где,
Что сладкой мечтою кружат?
А речи – лишь вилами по воде,
А жизнь – все трудней и хуже…
Так кто же тут, кто же тут виноват?
Зачем все так к власти рвутся?
Неужто чтоб все загребать подряд?
Не зря в народе же говорят,
Что «пальцы к себе лишь гнутся»…
И вот разлетелись к чертям, как дым,
Идейные все постройки,
И стала политика тем двоим
Противней худой помойки…
И вот она медленно собрала
Брошюры все и газеты,
Спустилась во двор и сожгла дотла,
А он, озорного исполнен зла,
И джигу сплясал при этом.
В окно, как всегда, заглянул закат
И молвил: «Вот это мило!»
Она свой модный надела наряд
И празднично стол накрыла.
Он поднял бокал: – Так за что мы пьем?
Она засмеялась: – Милый!
За счастье, за счастье с тобой вдвоем!
А всех спекулянтов мы так пошлем,
Чтоб просто им пусто было!
Мы отдали столько им сил и лет,
Каких за мильярд не купишь:
Надежды, сердца и духовный свет,
А что получили? Кукиш! –
Он нежно ей волосы растрепал:
– Все так. Но жизнь быстротечна.
Наш мир нестабилен и даже мал,
Все временно здесь, как случайный бал,
И только любовь в нем вечна! –
Две песни, пылая, в одну слились
Вдали от сует и критики,
А там где-то с визгом во тьме дрались
То ль шавки, а то ль политики…
1991
Повезло нам иль не повезло,
Только мир устроен очень странно:
Ибо в этом мире постоянно
Всюду рядом и добро, и зло.
Был Иисус исполнен светлых сил,
И, прося властителей о милости,
Он взывал к любви и справедливости
И всю жизнь терпению учил.
И к сердцам, молящим о защите,
Золотые подбирал ключи:
«Кто тебя ударит по ланите –
Ты подставь другую и молчи!»
Только зло всегда вооружалось,
Никаких укоров не стыдясь.
Зло над добротой всегда смеялось –
Ведь где сила, там всегда и власть!
Поливаем завистью и ложью,
Нес Христос свой тяжелейший крест.
И не окажись он Сыном Божьим,
Разве б он вознесся и воскрес?
И не будь там в час смертельной муки
За спиною Бога самого,
Кто к нему потом воздел бы руки,
Даже просто вспомнил про него?!
Нет, я не грешу, а восхищаюсь
Той прекрасно-скорбною стезей.
Но я с жизнью все-таки встречаюсь
И до правды нам, не сомневаюсь,
Не дойти с покорностью одной.
И чтоб зря всю жизнь не унижаться,
Я уверен, что Любовь должна
Не терпеть от зла, а защищаться
И за правду яростно сражаться,
А не то ей просто грош цена!
1991
Верю в честных и искренних. Чту непосредственных.
Всех, кто светится совестью изнутри.
Но всю жизнь презираю людей безответственных,
Чьи слова – словно мыльные пузыри.
Преспокойно, уверенно обещают
Сделать то-то и то-то, а что потом?
А потом все, что сказано, нарушают,
Словно тут они даже и ни при чем.
Что творится в такой вот душе в тот час?
Ничего абсолютно не происходит.
Человек по земле преспокойно ходит,
Так, как будто и нету в природе вас.
Молвил: «Сделаю завтра же» и не сделал,
Обещал: «Позвоню!» – никаких звонков.
Будто сам «удовольствий» вовек не ведал
От чужих безответственно-лживых слов.
Впрочем, нет, если сам он обманут где-то,
Мир с овчинку покажется болтуну.
Он, как камень, пошлет трепача ко дну
Или в гневе буквально сживет со света.
А смешнее всего, что ведь сам-то он
Будет завтра же сыпать слова пустые.
Ибо он чтит себя словно фон-барон,
А другие – на то они и другие!
И порою мне кажется: если б все
Перестали бездумничать и трепаться,
То давно бы вся жизнь наша, может статься,
Мчалась ввысь, как по солнечному шоссе!
И всегда все отпетые болтуны
И живут, и блаженствуют, без сомненья,
Лишь за счет только нашего всепрощенья:
Обманули и тотчас же прощены!
Так пускай, если мы и взаправду люди,
Наш ответ отольется им, как свинец:
Обманул? Натрепался? И все! Конец!
Больше веры вовеки уже не будет!
И стоять на своем, хоть вопи, хоть плачь.
А поможет? Клянусь, еще как поможет!
Ибо он – безответственный тот трепач –
Без доверья и суток прожить не может!
1991
К супругу была она благосклонна,
Но ласки свои отдавала ему,
А если точней, выдавала ему,
Как масло в трудные дни, по талонам.
Когда ж он, сердясь, становился сух,
Она быть добрее не собиралась,
А попросту глупенькой притворялась,
Читая газеты с азартом вслух.
А он вспоминал, как еще недавно,
Когда он влюбленно встречался с ней,
Была она всяких щедрот щедрей
И как же все было светло и славно!
Не злая ль тут фея была виновницей?
Ведь тело одно и душа одна,
Но вот вам восторженная любовница,
И вот равнодушнейшая жена…
Что делать прикажете? Разводиться?
Но кто даст гарантии в том, что вновь
В невесте пылающая любовь
В супружестве в стужу не превратится?
И вывод вдруг пал, как с небес звезда:
Найти, загореться, начать встречаться,
Щедротами нежными упиваться,
Зато не жениться уж никогда!
25 декабря 1991 г.
«Правили страною партократы…»
