Второе пришествие
Мир злом переполнен черным,
А радость так быстротечна,
Однако, по книгам церковным,
Злу в мире царить не вечно.
О часе гадать не будем,
Но кончатся в мире бедствия,
Когда при втором пришествии
Бог явится снова людям.
Архангел над бездной встанет,
К губам поднесет трубу,
И суд на планете грянет,
И каждый тогда узнает
Навеки свою судьбу.
И люди пойдут осознанно,
Безропотно друг за другом.
И каждому будет воздано
И строго, и по заслугам.
Но только в той были-небыли
Одно не постигнет разум:
Неужто же ТАМ не ведали
О том, что здесь люди делали?
Однако пришествий не было
За двадцать веков ни разу?!
Не ведаю, что окажется:
Где миф, где святая сила?
Но только порой мне, кажется,
Что все это в прошлом было.
Что как-то, молитвам внемля,
Задумав спуститься к людям,
И Бог, и архангелы-судьи
Взглянули с небес на землю.
Взглянули и не поверили
Пресветлым очам своим:
Люди гадости делали,
Повсюду война и дым!
Одни, с душонкой тщедушною,
К власти, как псы, рвались.
Другие же, злу послушные,
Охотно, вопя, дрались.
И часто, забыв о совести,
Готовы идти по костям,
Люди творили подлости
И тут же, без тени робости,
Кланялись небесам.
И, чужд их бесстыдству грешному,
Бог горько всплеснул руками
И молвил: – Да ну их к лешему!
Пускай разберутся сами!
1992
Они встречались не день, не два,
Они встречались месяц за месяцем
И говорили друг другу слова,
В которых пылкая радость светится.
И вот на вершине всех чувств и встреч,
Когда мы так ласками щедро делимся,
Она, оборвав на мгновенье речь,
Вдруг тихо сказала: «Давай поженимся…»
Но так уж устроены, видно, люди,
Что сердце решительных дел пугается,
Оно их всерьез обсуждать не любит,
А просто упрямо сопротивляется.
Однако всегда ли оно находит
Единственно мудрый во всем ответ?
Увы, к сожаленью, частенько нет
И, может быть, тем-то себя подводит.
Жениться? Прекрасная мысль! Однако
Коль радости те, что приносит брак,
Получены были еще до брака,
То брак в этом случае просто мрак!
А главное – это шагать сквозь годы,
Не будучи связан нигде ничем,
Вовеки не знать никаких проблем
И жить в атмосфере сплошной свободы!
А что до объятий и женских глаз,
Короче, до всяческих женских чар,
То он, слава богу, пока не стар
И встретит их в жизни еще не раз!
Но много ли стоит такая речь
И все окрыляющие пророчества?
Ведь чем было больше различных встреч,
Тем было острей его одиночество.
Бежали года за волной волна,
И сердце, казалось, забот не ведало,
При этом свобода была сполна,
И только вот счастья ни разу не было…
1992
В любой семье, как и во всем народе,
Где держит нас связующая нить,
Нам почему-то неуютно жить,
И мы мечтаем страстно о свободе.
Мы мучимся, мы яростно терзаемся,
Мы смотрим зло на окна и на дверь
И, наконец, свободы добиваемся
Ценою всех страданий и потерь.
И вот, когда свободу обретаем
И ставим все эмоции на «СТОП!»,
Мы, что с ней делать – в сущности, не знаем
И в напряженье потираем лоб.
Мы жалуемся, горестно вздыхаем,
Нас за вопросом мучает вопрос,
Что ничего-то мы не обретаем
И жизнь пошла практически вразброс!
Неужто эдак жить до бесконечности?!
Кругом расчет. И жизнь идет не так,
Нет больше ни порядка, ни сердечности –
Одни разочарованность и мрак!
Проходят дни, уже проходят годы,
Но много ли нам в жизни повезло?
Не ясно ли, увы, что от свободы
Одним хапугам только и тепло!
Все в мире, видно, любит повторяться:
И вот, устав в бесправьях погибать,
Мы все пойдем Свободу разрушать,
Чтоб после снова за нее сражаться!
23 октября 1992 г.Красновидово
«Друг в друга уверовав горячо…»
Друг в друга уверовав горячо
И сотни различных препон встречая,
Стоим мы, обнявшись, к плечу плечо,
Взволнованных пальцев не разжимая.
Пусть хмурого в жизни полным-полно,
Но нам ли скулить от любого жала?!
Ведь сердце у нас на двоих – одно,
А значит, гореть ему в два накала.
И если захочется смертной вьюге
Из нас вдруг кого-нибудь утащить –
Задача пустая: не разлучить
Людей, что навеки живут друг в друге!
– И сердце одно… И друг в друге жить…
Простите, не слишком ли это сложно? –
Ну что ж, в медицине не может быть,
Однако в любви еще как возможно!
1992
Твой звонок раздался так нежданно
Из былых, почти забытых лет,
Словно бы из снежного бурана
Кто-то внес сияющий букет.
И чтоб душу, видимо, встряхнуть,
Тот букет вдруг вздрогнул и раскрылся:
Голос твой совсем не изменился.
Впрочем, только, может быть, чуть-чуть.
От волненья или от смущенья
Я твоих почти не помню слов.
Помню только гул сердцебиенья
Да в виски ударившую кровь.
Вспоминаю: как же мы кипели,
Сколько звезд к нам сыпалось сквозь тьму,
Как же мы восторженно звенели.
Почему ж расстались? Почему?
Ревности отчаянная вьюга…
Если ж молвить, правды не губя,
Есть в оценках два различных круга:
Молодость все валит друг на друга,
Зрелость обвиняет лишь себя.
Но сегодня даже и не главное,
Кто и в чем был в прошлом виноват.
Есть и в осень астры златославные,
И в ненастье праздничный закат!
Главное сегодня – это снова
Вместо будней, мелочей и зла
Голос твой, возникший из былого,
И волна горячего тепла.
Только кто откроет нам секрет:
Встретимся ль мы близкими? Чужими?
Что откроем мы в житейском дыме?
И какими стали мы, какими?
Ведь промчалось мимо столько лет!..
В молодости будни многоцветны,
Но, увы, в калейдоскопе дней
Измененья рядом – незаметны,
Измененья врозь – куда видней…
Нет при встречах мудрого посредника.
Значит, надо, чувств не загубя,
Прежде чем взглянуть на собеседника,
Посмотреть сначала на себя…
Впрочем, говорю и понимаю:
Все это – сплошная ерунда,
Ибо настоящая звезда
Никогда на свете не сгорает.
Все, что есть хорошего во мне,
Что в тебе прекрасного осталось, –
Это все не мелочь и не малость,
Это песнь на сказочном коне!
Это вечной радости полет,
Что звенит, годам не уступая,
Это лавр, растущий круглый год,
Ветер ароматом наполняя.
Это неба алые края,
Что пылают в незакатный вечер.
Ну, а проще, это ты и я
И сердец взволнованная встреча!
1992
В розовом свете, в утренней мгле
Девушка гордо стоит на скале,
Словно застыв над могучею Витязь-горою.
А под ногами в сверканье озер
Шум кедрачей, да могучий простор,
Да одуряющий запах цветов над тайгою.
Волосы девушки льются, звеня,
То ли из лучиков, то ль из огня,
Видные каждому в ясные дни отовсюду.
А из-под темно-надменных бровей
Яростный пламень зеленых огней –
Словно сияют два редкой красы изумруда.
Взгляд их направлен задумчиво вдаль,
В них то надежда, то смех, то печаль –
Так смотрят чисто, наверно, одни только дети.
Губы – таежной калины алей,
Платье – мехов горностая белей,
Голос – нежней, чем хрустальный родник на рассвете.
Вслушайтесь! Слышите? Вот он звучит:
– Всякий, в ком сердце бесстрашьем горит,
Пусть на медведя трехглавого выйти решится.
Если ж он чудище это побьет –
Пусть по тропе еще выше идет
И с Мудрецом-хитрецом потягаться решится.
Здесь будет мало дерзать или сметь,
Тут надо жаркою мыслью кипеть,
Ибо мудрец и лукав, и зело беспощаден.
Если ж ума ему хватит и тут,
Пусть одолеет и третий редут,
Тот, что на взгляд и спокоен, и даже наряден.
Тут – ни зубов, ни таинственных слов –
Мостик над бездной в гирляндах цветов.
Только не каждый, увы, этот путь одолеет:
Тот, кто когда-то хитрил, предавал
Или хоть раз в своей жизни солгал,
Верность нарушил – чрез мост перейти не сумеет.
Мост оборвется. И тот, кто шагнул,
Рухнет во мрак под стенанья и гул
И закружится в студеной воде, коченея.
Может, погибнет, а может, и нет,
Только тогда до скончания лет
Будет он жить, и взглянуть на ту гору не смея.
Если ж и храбр он, и мудростью взял,
Если вовек никому не солгал –
Пусть же идет, в ожиданье высокого дара.
Там поднесет ему в празднике слов
Славу, богатства, талант и любовь
Та, кого с нежностью звезды зовут Лучезара.
Белою стужей и теплой весной
Сыплются звоном слова над тайгой:
– Много отважных пробиться к вершине пыталось:
Этому сдался в сраженье медведь,
Тот – злого старца сумел одолеть,
Мост же пройти никому до сих пор не случалось…
Кажется, просто: решайся! Иди!
– Нет! – восклицает Судьба, – погоди!
Разве не предал вон тот, не моргнув даже глазом?
Разве вот этот в любви не бросал?
Тот вон всегда ль свое слово держал?
Не изменил, не солгал в своей жизни ни разу?!
Да, вроде прост этот путь, да не прост!
Так и остался непройденным мост,
И не пробился никто к лучезарной невесте.
Так неужели ж и впрямь из мужчин
Мост тот не в силах пройти ни один?
Что же вы? Где же вы, рыцари правды и чести?!
1992
