Ничто не вернется, бессмысленно ждать:
Пережить, протерпеть, приспособиться к боли…
Чем прекрасней цветок,
тем горчей от него аромат,
Чем невзрачней шипы,
тем отчетливей помнишь уколы.
Ничто не вернется, – забудь слово «вдруг».
Роли, – те, что смогли, —
мы с успехом на бис отыграли.
Неизменно одно… Я по-прежнему «преданный
друг»
Твой, тобой. Предаваться ль еще и печали?
Есть у меня одна игра.
Она еще не сыграна;
В ней вместе будем, ты и я,
Бессовестно обыграны.
Отличный план! Отменный план!
План просто – то что надо!
Рассею вдруг густой туман,
И расскажу всю правду.
Я не принц.
Конь не белый давно,
И вообще – я… никто!
И сегодня умру.
Навещу вас в аду…
Ровно в пять.
У второго котла.
Не забудьте надеть
Ваш любимый наряд:
Блузу под кардиган,
Юбку, шпильки, боа;
И подкрасить глаза!
Вот такою вас помню всегда.
Не прощаюсь, мой друг,
Ровно в пять!
У второго котла…
Давай посидим на крыше,
С надеждой посмотрим вниз.
И месяц, гляди-ка, вышел,
Подонок и экстремист…
Летим наравне с облаками!
Но только в другую даль,
Где сразу, а не с годами,
Исчезнет вся наша печаль.
Где сбудутся быстро и точно
Рожденные детством мечты,
Где счастье с пометой «бессрочно»,
Где снова полюбишь ты…
Давай, только шаг остался!
Не бойся сказать «навсегда».
Ты веришь, я тоже боялся.
Не слышу, родная… да?
«Маленькая страна, маленькая страна,
Кто мне расскажет, кто подскажет,
где она, где она?!»
Называйте это предчувствием, если хотите,
Глупостью, извращенностью черт,
Только стало привычным мне – видеть:
Как меня посещает смерть.
Ее длинные тонкие пальцы
И влюбленный по-волчьи оскал,
Глупый-глупый, наивный мальчик —
Он ведь вовсе не то искал.
Снова ветры деревья качают,
Клочковато плывут облака,
И по-прежнему давит и давит
Как-то странно, в районе виска.
Эта боль мне давно знакома,
Привязался я к ней, прикипел,
Эта боль для меня – как истома,
Наконечник всех пущенных стрел.
Что ж, наверно, так в жизни и надо,
Кто-то должен всем этим болеть:
Видеть твердым, уверенным взглядом,
Как тебя посещает смерть.
Вечер. И с кружкой пива —
В кресло, смотрю в экран.
Пристально и пытливо,
Зная: что всё обман.
Вечер. Ну что ты ходишь,
Душу терзаешь мне?
Вышли давно из моды
Встречи наедине.
Мне бы поближе к людям,
В шум и в галдеж толпы.
Там, где огни повсюду,
Легче сбежать от судьбы.
Знаешь, как это мерзко
Сквозь безнадегу и сон
Ждать каждый новый вечер,
Что зазвонит телефон.
Вечер. Какой ты дотошный!
Слов нет – бандит и нахал.
Правда, не надо больше!
Очень, я очень устал…
А ты то когти уберешь, то цап-царап…
Меня нет смысла ненавидеть – слишком слаб.
Но «a la guerre comme a la guerre»,
и мой флагшток
Радушно принял белый цвет; bye-bye, дружок!
Не страх, а боль – вот что нас делает сильней!
Ты понимаешь. Да к тому же я взрослей. Границ теперь не давит западня:
Я жил. Все остальное, если будет, без меня.
Лишь интересно: там, где солнечно, там рай?
Прошу – ты это, по возможности, узнай.
И время наше, растворившись в пустоте,
Зачтется нам на Страшном том суде?
А сэкономленные чувства на любви?
Бывает, что поделать: c’est la vie!
Ведь если там, да сям, – уже, ma chere, багаж!
Да обменять все побыстрее: баш на баш.
Нормальный бартер. Нет ни «худа», ни «добра».
Ведь одиночество – всего-то лишь игра!
Спектакль. Правда, что ни выход, то без слов.
А впрочем, надоело! Всем спокойных снов…
Ах, умереть бы в Новый Год,
На празднике, под елкой.
Вокруг пусть водят хоровод,
Смеются без умолку…
Войти сиянием в шары,
Стать лампочкой в гирлянде,
Лучом искусственной звезды,
Затем – звездой Полярной!
Потоком резвым пенных вин,
Летящей звучно пробкой,
Полоской ленты serpentin,
Подарочной коробкой…
Возможно, в этот светлый миг
Пройдут мои заскоки!
Блажен, кто вовремя постиг
Формат: «быть одиноким».
Знаешь, Мариш, нет никакого счастья.
Есть алгоритмы и комплекс решений проблем.
Согласно сумме дензнаков
Та с этим, а эта обживается с тем.
Матрица значительно проще,
Чем нам показали в кино.
Да, формы изящны на ощупь,
Но содержание (мое прощенье) – говно!
Сколько ты в жизни нажил,
Столько – получишь в ответ.
Задобришь – возможно, уважат.
Проплатишь – любовь да совет.
Нет никакого счастья!
Мельканье беспечных минут.
Гонки, погони и встряски,
Пустой и бессмысленный труд.
А каждому хочется выжить,
Дается копейка с трудом!
Что наша жизнь, Мариша?
Огромный публичный дом.
Теряют розы лепестки, и как-то грустно,
Слова лишились глубины, зачахли чувства;
И от побед в былых боях лишь шлейф остался,
Ну хорошо, ложусь на дрейф, коль облажался…
А впрочем, брось, я позвоню —
ведь кто-то должен
Любить, как я тебя люблю; вот и продолжим!
Не стоит мяться и вздыхать, как ляжет карта:
Когда теперь еще у нас Восьмое Марта?..
Подкрась глаза, готовь вино (чтоб до предела),
Назло соседям и врагам я буду в белом;
Когда уйду? Да как всегда… Ну, на рассвете.
Обидны мне твои слова, ведь мы ж не дети!
Несовершенен этот мир, я и не спорю,
Тут ничего нам не родить в бесцельном споре;
Но ты одна, совсем одна – такая кара,
А слышишь: где-то в тишине поет гитара?..
Мои вены надеждой исколоты,
А сердчишко чуть бьется в груди.
Были счастливы, веселы, молоды…
Говорят – все еще впереди!
А возможно! С нее, с суки, станется:
Всем известно, что жизнь – это жизнь.
Верь, надейся. А снова обманешься,
Никогда о былом не тужи…
Пора, красавица, очнись,
Мосты сгорели!
Мечтали – вверх, а вышло вниз,
Ну, полетели?
И пусть за окнами весна,
Она – чужая!
Ну что застыла и молчишь,
Как неродная?
В глазах моих ты видишь свет?
Да ну, напрасно!
В нем веры нет, и счастья нет,
Иль несогласна?
Брось – все, что было, то ушло,
Не стоит плакать;
Не видишь, в трещинах стекло,
Соврал оракул!
Пора, красавица, очнись,
Мосты сгорели!
Мечтали – вверх, а вышло вниз,
Ну, полетели…
Ну вот, простуда на губе…
А впрочем, это нелетально,
И я опять пишу тебе,
Чтоб сообщить,
что все нормально.
Пока не умер. Часть сомнений
Была вчера побеждена.
Реальность вновь без искажений
В бокале мутного вина.
Немного скучно. Но бывает:
Лес рубят – щепочки летят,
Бог, говорят, не посылает
того, что можно избежать.
Да и куда – куда бежать?..
Здесь тихо. Сонный мой мирок
У ног урчит,
как кот иль кошка,
И по наторенной дорожке
Ползут делишки и дела…
…Какая дурь меня гнала?
Искать, любить, за что-то драться,
На танки со штыком бросаться.
«Достичь заоблачных вершин!»
Чудак… Умнее всех пингвин,
Что дальновидно прячет тело,
Когда на подступе гроза.
Смотреть грозе глаза в глаза?
Ну уж извольте – глупость дело!
На редкость бесполезный труд.
Есть реки – вспять не потекут.
Не потекут! Как ты ни тужься.
Сыт я по горло этой чушью:
«Кто верит, тот непобежден».
Пусть так. Но мне милее мой планктон.
Размерен темп, тихи раздумья,
Организован быт разумно;
Нижайший мой поклон судьбе!
Вот жаль – простуда на губе…
«Когда думаю, плакать хочется!..»
Когда думаю, плакать хочется!
Не думаю – веселею.
Мутно всё… Всё! всё! всё!
Черт, помереть бы скорее.
Страх преодолен…
Его вчера – сожрали собаки.
Суп на ужин с котом
И душа где-то во мраке.
Поцелуемся?..
Тебе-то зачем
Лезть, дружок, в эту бездну?
Обмозгуем?
А после споем.
Нет, не смогу так… Старею.
Синица задохнулась в руке.
Отмучилась. Искренне жалко.
Эх, надавить бы на газ!
Поздно. Пляши, давай, балалайка!
Вечности – нет!
Как трудно. В это поверить.
А может?.. (Открыто окно).
Вряд ли. Сказал же – старею…
Пошли вы лесом, господа!
И добрые, и злые,
И кто любил меня когда
И те, кто ненавидел.
От вас не нужно ничего
Бездарному поэту;
Ну пью и пью, а вам-то что,
Другого дела нету?
Отстаньте! Умоляю вас!
Иной найдите образ,
Дерьма кругом и так сейчас:
Со всех щелей вон льётся!
А я уж как-нибудь в тиши,
