Следствие
Под этим небом пустым,
Под этой хмурою высью
Травмы получены им,
Не совместимые с жизнью.
Снимки дорожной беды —
Рядом с незыблемой рожью,
С белой полоской воды,
Тоже не тронутой дрожью.
Ещё горя во весь накал,
В окне кого-то видя справа,
Как он бежал, как он махал,
Не отставая от состава!
И жутко помнится досель,
Как в устремленье упоённом
Он поскользнулся в эту щель —
Между платформой и вагоном.
Женщина, которую я жду,
Оказала милость:
Против наших окон на виду
Всё же появилась.
Вытащила с адресом листок,
Память чуть попестав,
А сама пошла наискосок,
Вдоль других подъездов.
И пропал бесследно вдалеке
Маленький листочек,
Как порой трепещущий в руке
Беленький платочек.
Нет ещё спада
Летнего дня.
Ленится стадо.
Небо без дна.
После полудня
Явно смелей
Слышится лютня
Ос и шмелей.
Сколько усилий,
Чтоб пересечь
День этот синий,
Скинутый с плеч!
Стволы, прошедшие отбор
В боях растительной природы.
Березник, ельник или бор —
Вполне отдельные народы.
Осины или же дубы
Знать не желают друг о друге.
И там, и там свои грибы
В давно очерченной округе.
Но смешанный российский лес,
Одетый в утреннюю дымку! —
Здесь тоже розный интерес,
Однако многие в обнимку.
Вроде срок уже истёк
Соловьям, но только лягу:
Тёх, тёх, тёх. Тёх, тёх. Тёх, тёх
Раздаётся по оврагу.
И внезапно полный звук —
Словно чья-нибудь проказа, —
Регулятор этот вдруг
Повернули до отказа.
Если б звук перевести
В свет, упавший на перила,
Эти крыши и кусты
Вмиг бы вспышкой озарило.
В нашем посёлке
Возле прудов
Время засолки
Летних плодов.
Время закатки
Лета в стекло.
Нет здесь загадки
Время пришло.
В бликах веранды
Разных годов
Сохнут гирлянды
Белых грибов.
Ещё не затопили.
Слегка знобит порой.
Тончайшей книжной пыли
Лежит на полках слой.
Дрожит снаружи прутик.
Вдали желтеет склон.
И этот бедный прудик
Пока не застеклён.
Ворона спит, насупясь.
Звук слышен за версту.
Отчётливая сухость
В природе и во рту.
"Три дня над крышей нет дымка…"
Три дня над крышей нет дымка,
И, согласитесь, это значит,
Что там, внутри, наверняка
Иной отсчёт событьям начат.
Наступит вечер, но одно
Окно останется при этом
Пустым, где мрачно и черно —
А ведь светилось ровным светом.
Придёт ноябрь и в аккурат
Припорошит снежком поленья,
А пыль покроет аппарат
Для измерения давленья.
Когда все спят в бараке
И трудно видят сны,
Вдруг так светло во мраке
От вылезшей луны.
Когда, забыв про лето,
Январь встречаем мы,
Темно в глазах от света
Сверкающей зимы.
Белые крыши квартала
С небом слились вдалеке.
Электробритва шептала
Что-то надменной щеке.
Запахом одеколона
Следом ударило в нос.
Ветер со снежного склона
Свежесть морозную внёс.
Жесткость крахмальной сорочки.
День, наступивший всерьёз.
А вдоль дороги сорочьи
Рощи летящих берёз.
Солнцу бледному помеха —
Тучи движутся гурьбой.
В них внезапная прореха
И кусочек голубой.
Но недолго эту милость
Кто-то в небе нам берёг.
Всё опять уже закрылось,
Как на станции ларёк.
За оврагом ради смеха
Крикнул некто: — О-го-го!
И отчётливое эхо
Вторит голосу его…
Кровельщики на соседней крыше —
Аккурат, не ниже и не выше,
А напротив моего окна —
Тарахтят с утра и до темна.
Дождь готов проверить их работу,
А они — к такому повороту.
Близкий гром разносится: ба-бах! —
А они, как прежде, без рубах.
Солнце вновь сияет честь по чести.
А они гремят по мокрой жести
У окрестных окон на виду —
Будто в ослепительном пруду.
Три женщины, стоящих рядом.
И, видя только их одних,
Любитель с фотоаппаратом,
Согнувшись, пятится от них.
Я подождал — он всё не щёлкал.
Я так минуту проторчал,
Но только двинулся с кошёлкой,
Как он мне что-то пробурчал.
Мне спорить было неохота,
Но я ответил на ходу,
Что самым ценным будет фото,
Где в кадр я тоже попаду.
Лет явно больше ста
Семейному альбому.
Который неспроста
Даст сто очков любому.
Ответит на вопрос
Прелестная старушка
(Серебряных волос
Просвечивает стружка):
«Вот бабушка моя
И дед времен Цусимы.
(А стаи воронья
Уже невыносимы.)
Вот Николай II
И перед ним кадеты.
Вот Ленин с детворой —
Как скверно все одеты!
Вот мама-медсестра.
Вот барышни-курсистки.
А это я с утра
В Нарпите ем сосиски.
Растила косу — блажь!
Вот я в войну за Камой…
А это папа наш,
Оставивший нас с мамой».
Баллада о химическом карандаше
Химический карандаш
По-школьному фиолетов,
И вы не входите в раж —
Он вовсе не для портретов.
Десяток забавных рож,
Набросанных шутки ради,
Потом уже не сотрёшь
В несчастной своей тетради.
Но в силу каких идей
Он нам бесконечно близок?
Для длинных очередей
Короткий его огрызок.
Любому понятный шифр,
Усвоенная привычка:
Двузначных, трехзначных цифр
Суровая перекличка.
А ну, поскорей покажь
Лиловую эту мету…
Химический карандаш,
Сегодня таких уж нету.
Лишь где-то в былом дыму,
В стихающем перезвоне —
Протянутые к нему
Доверчивые ладони.
…От прошлого вдалеке,
С рассветным проснусь трамваем.
Знак памятный на руке
По-прежнему несмываем.
Меня не только что не били —
Мне выдавалась нежность вся.
Меня родители любили,
Друг друга не перенося.
А я, влача свои салазки,
Мечтал в те ранние года
Заметить что-то вроде ласки
Промежду ними иногда.
Какая боль, какая жалость!..
Когда же был я на войне,
Их жизнь совместная держалась
Ещё заметнее на мне.
Вот так и жили только мною…
И это как ни назови —
Я стал невольною виною
Им не явившейся любви.
