гуши, а во-вторых — другая их разновидность — длинные стихи пайлюй, подчас именуемые поэмами.
Ван Вэй (699-761) — поэт, каллиграф, живописец, музыкант.
Ли Ци — поэт, живший около 742 года.
Источник: "Чистые и ровные мелодии" в переводах В.М. Алексеева, 2018, стр. 11
В окружном городе провожаю Мин-цина, уезжающего в земли к западу от Янцзы ("Листва зеленых платанов шуршит...")
Листва зеленых платанов шуршит,
льет пронзительный дождь.
Осенние краски тают вдали —
там, за границами Чу.
Челн одинокий кто разглядит,
горечь разделите с кем?
В западный край провожают вас
лишь белые облака.
Источник: "Яшмовые ступени", 1989, стр. 237
В подражание смыслу древних стихотворений ("С северо-запада явился осенний ветер...")
С северо-запада
явился осенний ветер
И раздувает
полы дорожного платья.
Знать бы, откуда
плывут облака по небу.
Может, из дому?
Но никого не спросишь...
Хриплое ржанье
хуских коней в отдаленье.
Плавно слетают
листья увядшие с тутов.
Краски заката
над Срединной равниной.
Комья колючек
мчатся по бранному полю.
Трудно не вспомнить
пройденные дороги —
Перед походом
в сердце привычная горечь.
Источник: "Прозрачная тень", 2000, стр. 187
Еще на расставание ("Северо-запад дышит осенним ветром...")
Северо-запад
дышит осенним ветром,
С шелестом-свистом
гнутся густые травы.
Вечно в дороге,
словно скиталец бездомный.
Беды-заботы,
все на путях-перепутьях.
Сколько же может
молодость ваша длиться?
Странника скоро
и вспоминать позабудут.
Вам посылаю
эти строки на шелке,
Снова слезами
горькими шелк пропитался.
Начал словами:
"Дома благополучно",
А на прощанье:
"Ваши друзья постарели".
Источник: "Яшмовые ступени", 1989, стр. 214
На горной дороге Гуаньяна ("Освободился от службы в землях Саньцинь...")
Вот из ущелья
выехал — что ж впереди?
Сосны и ели
встали плотной стеной.
Гром прокатился —
отзвук в расселинах скал.
Горы укрыла
мрачная туча с дождем.
Местный правитель
несправедлив и жесток.
Честный чиновник
людям бессилен помочь.
Тяжко и горько
думать о судьбах страны.
Слезы роняю
в дикие заросли трав.
Примечания
Столкновение человека высокой конфуцианской морали с безнравственным правителем — одна из наиболее драматичных коллизий для человека слу жилого сословия. В далеких областях, вроде Гуанъяна (Северо-Восточный Китай}, правитель был практически никому не подотчетен, и произволу его не было границ.
Источник: "Светлый источник", 1989, стр. 218
На расставание ("Свежесть лица не сохранить неизменной...")
Свежесть лица
не сохранить неизменной,
Вёсны в цвету
сменяются увяданьем.
Горестный ветер
землю окутает пылью,
Глянешь окрест —
как же все помрачнело!
Раз поутру
заговоришь о дороге,
Значит, пора
снова готовить одежду.
Скоро мороз
волосы схватит жестко,
Слезы в глазах
льдинками чистыми станут.
Взор поднимаю —
звезды Реки в поднебесье
Так далеки,
словно бы листья кувшинок.
Мир для тебя
сделается враждебным,
То-то теперь
праздную жизнь позабудешь.
Краткий ночлег
будешь делить со скотиной,
Днем, что есть сил,
станешь настегивать клячу.
Сам же в пути
вечно во власти погоды...
Как возлюбить
горькую странничью долю?!
Источник: "Китайская классическая поэзия. Сост. И. Смирнов", 2005, стр. 370
Песня на закате жизни ("Книгу писал всю жизнь, не написал и знака...")
Книгу писал всю жизнь,
не написал и знака.
"Истинный путь" пытался постичь,
но остался безумцем.
Вас попрошу: берегите себя,
праздностью тешьте душу.
Мутное попивайте винцо —
сколько хотите, вволю.
Нет человека, чтоб не ценил
выгод чиновничьей службы, —
Кто бы, как вы, сумел навсегда
должность оставить спокойно?
Нет человека, чтоб не ценил
власти своей над другими, —
Кто бы, как вы, ворота закрыв,
жил, никому не мешая?
Нынче против глупцов воевать —
не ко времени песня.
В жизни, которой правит покой,
тоже есть своя прелесть.
Примечания
"Знающий не говорит, говорящий не знает", утверждал даосский философ Лао-цзы (VI в. до н. э.) в сочинении "Даодэцзин", и его неоднократно упрекали в непоследовательности, например Бо Цзюй-и (пер. Л. Эйдлина):
Но если так, и почтенный Лао
именно тот, кто знал, —
Как получилось, что он оставил
книгу в пять тысяч слов?
Наш поэт демонстрирует, так сказать, полное и безупречное следование даосской доктрине — "Истинному пути". То же относится и к его умению, проведши, как явствует из стихотворения, годы на службе, "остаться безумцем", т. е. сохранить свободу поведения и мысли, которые в ритуализованном средневековом обществе воспринимались как чистое сумасшествие. В стихотворении отчетливо выражен идеал "возвращения к садам и полям", жизни на лоне природы. Последние строки, намекающие на неблагоприятное положение в стране, связаны со словами Конфуция: "В царстве, охваченном смутой, не живите. Когда в Поднебесной порядок, будьте на виду. Если нет порядка, скройтесь", т. е. формулируют отношение к отшельничеству как к форме социального протеста.
Источник: "Яшмовые ступени", 1989, стр. 216
По поводу весенних дней, проведенных с Сюй Дянь-цином в Лянском саду ("Пышное пиршество в Лянском саду...")
