Ярослав Даркшевич - Росные тропы

Дику полтора года. В домашний зоопарк он попал благодаря соседу. У Михаила Никитовича тогда свободно бегал по саду взрослый ручной волк Серый. Насмотревшись на красивого послушного зверя, сосед тоже решил взять на воспитание волчонка. Стал искать подходящего и, наконец, узнал адрес одного охотника, у которого жил четырехмесячный дикий щенок. Когда поехал за ним — позвал с собой Барыкина, чтобы не купить вместо звереныша обыкновенного собачонка от овчарки. В детстве они очень похожи друг на друга.

— Какие люди есть, — с огорчением вспоминает Михаил Никитович поездку за волчонком.

Его владелец прежде всего назвал цену. Потом направился в свой гараж и вынес на улицу странное живое существо, похожее на месячного щенка. Но что это был за щенок! Он не мог стоять на лапах, плохо держал на худеньком тельце непомерно большую голову, беспрестанно скулил, беспомощно тыкался мордочкой в землю.

— Да он слепой! — воскликнул Барыкин и тут же переспросил владельца волчонка: — Четырехмесячный, говорите???

Глаза волчонка были открыты, но ничего не видели.

— Да-а, — растерянно пробормотал его сосед, потоптавшись над уродцем, который с визгливым стоном копошился в ногах у мужчин, укоризненно покачал головой и молча отошел к машине. А Михаил Никитович не выдержал — поднял с земли дрожащего волчонка, прижал его к груди, согревая, и, ощутив прерывистое дыхание животного, мгновенно решил: «Возьму!» Занял у соседа двадцать пять рублей, не глядя на потупившего взор владельца, сунул ему в руку деньги и, не простившись, повернулся к машине.

— Папа это кто, зайчик? — спросил дома шестилетний сын Алеша.

— Волк? — удивилась ответу жена, Ольга Серафимовна. — Зачем тебе два волка?

— Он слепой, — осторожно сказал Михаил Никитович, и на кухне стало непривычно тихо, — согрей-ка, Оля, молока…

Напоили волчонка, завернули его в старую нагретую меховушку, уложили спать в самом теплом углу и собрались на семейный совет. Долго удивлялись жестокости бывшего владельца, который держал волчонка в сыром и темном помещении, натравливал на него собак. Решили давать приемышу вместе с молоком и кашей витамины и рыбий жир, понемногу подкармливать вареным фаршем с примесью сырого. Алеше поручили каждый день гулять с волчонком на улице, угощать его яблоками и морковкой.

Через три недели вся семья радовалась выздоровлению приемыша: к нему вернулось зрение. Так в домашнем зоопарке вырос второй ручной волк — Дик, который резвится сейчас во дворе с хозяином, не обращая никакого внимания на посторонних людей. Мне захотелось посмотреть, как встретит зверь своего юного друга, и я позвал Алешу во двор. Не успел мальчик шагнуть с крыльца, как Дик метнулся к нему, едва не сбив с ног, поднялся на задние лапы и ткнулся носом в лицо. Алеша засмеялся, пригнул голову, и следующий поцелуй зверя пришелся в ухо. Мальчишка оттолкнул волка и юркнул за спину отца. Зверь прыгнул рядом с ними и, продолжая игру, серой молнией заметался возле людей.

Когда у Дика закончилась прогулка и хозяин закрыл его вольеру, мы долго беседовали с ним о диких животных. В саду разноголосо щебетали птицы, мягко шелестели ветви старой ели, ветер с легким звоном гнал по дорожке жесткие листья, опавшие с березы и раскидистых яблонь. Михаил Никитович увлеченно рассказывал о волках, приводил факты из собственной практики и специальной литературы. А когда нас позвали в дом — закончил беседу ссылкой на одного ученого:

— Волк — самый чувствительный нерв в природе…

Кажется, люди поняли это. В 1973 году в Стокгольме состоялся первый Международный симпозиум по сохранению волков.

Большой рыжий пес, привязанный к своей конуре, беззлобно скалился на Алешу.

— Дружок улыбается, — объясняет мальчик.

Похоже. Впервые вижу, как у собаки топорщится верхняя губа, собирается гармошкой, обнажая цепкие клыки. Как забавно уходит в сторону нижняя и на морде дворняжки с полуоткрытой пастью появляется подобие добродушной усмешки. Она как бы говорит: «Подходите, не бойтесь, я не кусаюсь».

У Дружка в этом дворе своя история, не менее интересная, чем все другие, связанные с дикими животными. Он остался без матери зимой, в полуторамесячном возрасте и жил в теплой конуре. За щенком ухаживали, его кормили, но особой привязанности к нему домочадцы не испытывали. Собачонок уродился, как говорят, ни в мать, пи в отца — простой дворняжкой.

Надо сказать, что у Барыкиных в то время жил ручной лис по имени Рыж. У него было свое место, рядом с собачьей конурой в углу двора, где матерый лисовин отдыхал после многочасовой беготни по саду. Тут ему удавалось иногда поймать мышонка или схватить неосторожного воробья. Рыж по-собачьи стремительно подбегал к человеку, когда его звали, позволял гладить себя, однако на щенка, который скулил в конуре, косился недобро.

Однажды подросший щенок вывалился из конуры и, увидев лежащего в своем углу лисовина, пополз к нему, обрадованно заскулив. Наверное, принял рыжего хищника за свою мать. Во дворе никого не было, и собачонок сам лез в оскаленную пасть. Михаил Никитович вышел за чем-то на крыльцо и словно застыл от удивления. Песик совсем распластался на снегу, уткнул в лапки голову перед ощеренной мордой лиса. М. Н. Барыкин вздрогнул и отвернулся, не желая видеть щенка в зубах лисовина. Кричать бесполезно: когда у зверя просыпаются дикие инстинкты, он может наброситься даже на человека, которого знает.

Промелькнули какие-то секунды, но за спиной стояла удивительная тишина. Михаил Никитович медленно повернулся и не поверил своим глазам: Рыж заботливо вылизывал щенка. Закончив туалет, лис свернулся в клубочек, мордой подтолкнул приемыша поближе к своему телу, как бы заворачивая его в теплую меховую пеленку. Щенок проскулил в ответ что-то благодарное и зарылся в длинный лисий мех, оставив на морозе только нос и уши. С этого дня Рыж стал для Дружка настоящим отцом. Вопреки своей привычке — энергично рыскать в поисках пищи — лисовин целыми днями лежал в своем углу, согревая приемного сына. Заботливо запихивал щенка к себе под брюхо, когда тот, разбаловавшись, вылезал из-под него. А когда собачонок подрос, «папаша» стал водить его в сад, на охоту. Один раз даже принес ему живого мышонка, но «сынок» оказался «бестолковым» и отказался от лакомства.

Так и жили вместе лис и собака, пока не случилось во дворе несчастье. Волк Дик тогда тоже свободно бегал вместе с ними, не задирался, не скандалил. Но однажды разыгрались в нем звериные повадки. Хозяин привез мясо для обитателей зоопарка и повесил его в рюкзаке на стену дома. Дик сразу заволновался, закружился под рюкзаком, несколько раз прыгнул, однако до мяса не добрался.