Теперь все фаю стояли прямо друг против друга, что-то громко выкрикивая. Внезапно атмосфера изменилась — такого я никогда не видела ни до, ни после этого. Лучше всего это можно описать словами темное и тяжелое: снаружи еще светло, но внутри уже разрастается вязкая и опасная темнота.
Я снова выглянула наружу: некоторые воины топали ногами. Они собрались в круг и постоянно повторяли одно слово: «Увха, увха, увха...» — клич войны! Скоро к ним присоединились и остальные. Они стояли напротив друг друга, топали ногами, луки были натянуты, но ни одна стрела не вылетела. Затем они начали бегать, будто по заранее спланированному сценарию: обе группы разбежались приблизительно на сто метров, потопали, опять сбежались и остановились в двух метрах друг от друга. Снова начали топать, снова побежали в противоположные стороны... Все это продолжалось в течение часа, и они не выглядели уставшими.
Думается, таким образом они вводили себя в транс. Постепенно движения туземцев становились какими-то парящими, и голоса начали меняться: некоторые стали очень низкими, другие очень высокими в нескончаемом «увха, увха, увха!».
Наконец мне надоело это зрелище, и я стала читать книгу. Она подходила уже к концу, когда послышался крик между кличем «ухва-ухва». Затем еще один, война началась. Дальше события развивались молниеносно. Мы старались держаться подальше от окон, чтобы в нас не попали стрелы, которые могли запросто залететь в дом. Слава Богу, этого не случилось.
Затем все стихло. Фаю из другой деревни подобрали раненых, сели в каноэ и уплыли.
Отец первым вышел на улицу, чтобы разведать обстановку и помочь, если нужно. Через минуту он крикнул маме, что все спокойно. Мы вышли на улицу — дома осталась только Юдит, которая все еще была сильно напугана — и то, что увидели, было просто ужасным. Вся деревня была будто парализована: люди замерли в горестном молчании. Многие истекали кровью. К счастью, не было убитых. Мама быстро начала перевязывать раненых, мы с отцом стали ей помогать.
Впоследствии воины часто приходили к нам после боя, чтобы сделать перевязку. Из-за жаркого тропического климата всего за несколько часов может развиться опасная инфекция, поэтому даже легкораненые могут умереть через несколько дней после боя.
Вождь Баоу не был ранен, он сидел в стороне от других воинов и смотрел прямо перед собой. Отец с сочувствием подошел к нему и постоял, не говоря ни слова. Потом мы снова вернулись в дом, начинались сумерки.
Теперь мы знали, что такое война между двумя племенами фаю. В тот день сражались сефоиди, чьи земли находились вверх по реке, и тигре, жившие прямо около нашего дома. Но могли быть и другие комбинации. Большое племя фаю, исчислявшееся прежде тысячами человек, почти истребило себя к моменту нашего приезда — осталось 400 мужчин, женщин и детей!
Это был не последний бой в джунглях, которому я была свидетелем. Но в первый и последний раз я своими глазами видела летящие стрелы. И когда сейчас оглядываюсь назад, не могу припомнить, чтобы в тот момент мне было страшно — возможно, я верила в светлое будущее фаю.
Вечером мы читали свою молитву с гораздо большим прилежанием, чем когда бы то ни было. И когда я ложилась спать под хор цикад и лягушек и посмотрела на небо, усыпанное звездами, снова прочитала молитву и попросила от всего сердца: «Боже, подари фаю мир!»
Когда ребенок чем-то увлечен, ему не хочется думать ни о чем другом. То же самое происходит и в джунглях.
Однажды мама вышла на кухню и увидела, что я завалила весь стол горшками, бутылками из-под масла, полотенцами, ножами и прочей посудой. Она удивленно спросила:
— Что ты делаешь, Сабина?
С горящими глазами я крикнула:
— Мне нужны вещи! Меня ждет фаю, который хочет отдать детеныша крокодила, а взамен получить все это, — я кивнула на стол.
— А где будет жить крокодил? — спросила мама осторожно. Без колебаний я ответила:
— В ведре, я уже набрала туда воды.
Мама вышла на веранду, где стоял фаю, и отослала его домой.
— В обмен ничего не будет, — объяснила она ему.
Вернувшись, она прочитала мне маленькую лекцию о правилах жизни:
1. Сначала надо всегда спрашивать.
2. Нельзя отдавать вещи, которые тебе не принадлежат. (На мои возражения, что моя фамилия Кюглер и что вещи мне тоже принадлежат, мама спросила, пользовалась ли я когда-нибудь кастрюлей.)
3. Нельзя вырастить крокодила в ведре.
4. И наконец: надо подумать о самом крокодиле. Как он будет тосковать в неволе по своей маме, братьям и сестрам!
Лишь последний аргумент мамы смог меня убедить. Ко всему остальному я подошла критически.
Чем старше я становилась, тем больше любила зверей. Я стала страстной собирательницей. И не всегда мне сопутствовала удача: мое любопытство, к сожалению, стоило многим бедным созданиям жизни. Я долго оплакивала зверей, которые убегали от нас в джунгли или умирали. Все они попадают на небо — объясняла мне мама. Я стала представлять себе небо как место, где живут сотни зверей, которые ждут меня, чтобы поиграть.
Все звери, даже маленькие пауки, получали имена. Мою мышку звали Георг, попугая — Бобби, паука — Дэдди — длинные ноги, страусов — Ханни и Нанни, кенгуру — Джампер, всех питомцев не перечислить...
Юдит со своим древесным кенгуру Фифи
Я собирала пауков вместе с яйцами, клала их в большой стакан и добавляла туда веточек, травы и земли, чтобы они там хорошо себя чувствовали. В качестве корма бросала маленьких насекомых. Но никак не могла понять, почему паучата не хотят вылупливаться. С моей точки зрения, у них было все, что нужно; наблюдая за ними в естественных условиях, я точно знала, как все происходит. И вот один раз я вошла в спальню и, к своему ужасу, увидела, как мама распыляет средство против насекомых прямо на яйца пауков. Завопив, я набросилась на нее, чтобы спасти своих питомцев. Но было уже поздно.
— Мама, как ты можешь быть такой жестокой? — заплакала я.
Мама посмотрела на меня с отчаянием:
— Посмотри вокруг — разве у тебя недостаточно животных?
Я оглянулась. Ханни и Нанни были рядом, Бобби визжал снаружи, а Джордж, словно обезумев, носился по своей коробке. На маленькой полке, которую для меня соорудил отец, стояли банки с пауками, жуками и лягушками. Котенок Тимми спал на кровати, кускус Вули сидел на жердочке и наблюдал за нами. Я посмотрела на маму и ответила: «Нет». Мама вздохнула и пошла на компромисс: она не будет трогать животных, но за это я должна держать их вне дома. Она не хочет постоянно охотиться на пауков и лягушек.
