В тот же день отец сколотил мне за домом новые полки, чтобы хранить там живую коллекцию.
Из всех зверей самым обожаемым любимцем был кот Тимми. Я получила его в подарок в Данау Бира. Он был белый с черными пятнами. Фаю до этого никогда не видели кошек. Они спросили отца, кто это — собака или дикая свинья? Отец сказал: не то и не другое.
«Кто же это тогда?» — спросили они.
Отец не знал, как объяснить, поскольку в их языке не было слова кошка. И он ответил: «Это...Тимми».
С того дня они называли всех кошек Тимми.
Когда отец как-то ради шутки подкинул кота, и он, перевернувшись в воздухе, приземлился на лапы, фаю с уважением поклонились ему — такого они никогда не видели. Вскоре некоторые из них пришли к нам расстроенные и признались: «Наши динго не могут то, что может ваш Тимми. Они падают на спину и воют...»
Когда у нас появился Тимми, охотничьи динго попытались как-то украсть у него корм. Динго, конечно, тоже раньше никогда не видели кошек. Тимми зашипел и расцарапал одному из них морду так, что тот с ужасающим воем понесся в лес. С этого момента мой Тимми стал «королем джунглей». Собаки обходили его стороной и выказывали всяческое уважение.
Вскоре Тимми превратился в дикую кошку. Каждый вечер ровно в шесть он исчезал в джунглях, чтобы потом ровно в четыре утра предстать перед нашей дверью и мяукать до тех пор, пока папа или мама не сжалятся над ним и не впустят в дом. Оставлять его снаружи все равно не имело смысла — он так орал, что никто не мог спать. Отец говорил позже: «Мне больше не нужны часы. С тех пор как Тимми с нами, я точно определяю время». Войдя в дом, Тимми вскакивал ко мне на кровать и ложился у моей шеи. Это место он полюбил еще совсем маленьким. Когда он у нас появился, я болела желтухой и у меня была высокая температура: маленький котеночек чувствовал себя в тепле и безопасности, особенно когда снаружи шел дождь.
Однажды я великодушно разрешила Тимми поспать у Юдит. Ему нравились ее длинные волосы. Но утром послышались вопли: Тимми ночью откусил большой клок волос прямо на макушке! Оставшиеся волосики торчали как щетка. Я смеялась и не могла остановиться.
Мама схватила меня за шиворот и вытащила из дома. «Сабина, — сказала она, — ты войдешь, только когда успокоишься. Нельзя смеяться над несчастьями других, даже если это выглядит забавно».
Меня оставили снаружи. Когда стала ощущаться пустота в желудке, я вспомнила, что еще не завтракала. Закрыв рукой рот, я вошла в дом. Мама озабоченно посмотрела на меня. Она надела на Юдит соломенную шляпу. Увидев ее в шляпе, я снова начала смеяться. И тут же выскочила на улицу, чтобы успокоиться. Через несколько минут я вошла и попробовала усесться за стол, но по неосторожности взглянула на папу, который сидел, втянув голову в плечи, пытаясь справиться со смехом. На меня тут же навалился хохот, и я была выставлена вместе с завтраком за дверь.
Женщина фаю кормит младенца и динго
К вечеру Юдит успокоилась и даже стала смеяться над тем, что случилось. Но с тех пор ее кровать была запретным местом для Тимми.
Охотничьи динго фаю привлекли мое внимание с самого начала. Мне было интересно, почему они не лают, а только воют. Позже выяснилось, что это вовсе не собаки, а азиатские волки, фаю заботились о них, как о детях, потому что это были помощники в охоте. Хозяин хорошо тренированной собаки динго всегда имел много мяса: динго прекрасно выслеживали дичь в лесу.
Вскоре после нашего приезда отец увидел, как женщина фаю кормила грудью маленького щенка динго.
Он не поверил своим глазам! А потом мы к этому привыкли и уже не удивлялись, если видели, что женщина одной грудью кормит ребенка, а другой динго или маленькую дикую свинью.
Я заверила маму, что, когда у меня будет ребенок, моего молока хватит, чтобы кормить и его, и щенка.
«Ну тогда, малышка, ты точно попадешь на обложку журнала, — улыбнулась мама. — Но сначала подрасти».
Я много раз пыталась приручить динго, но это никогда не удавалось. Они были слишком дикие.
Джунгли для меня стали большим зоопарком, с той лишь разницей, что звери там гуляли на свободе. В лесах Ириан-Джая нет ни тигров, ни обезьян: самые крупные животные, которых мы видели — это страусы, дикие свиньи и крокодилы. Маленьких животных я особенно ценила, ведь ими можно было пополнить мою коллекцию. Когда я находила что-то новенькое, то бежала домой за банкой или стаканом и помещала туда свою находку. Только змей не могла взять живьем.
Однажды ко мне пришли фаю с огромной мертвой змеей. Они увидели ее около нашего дома и убили, поскольку та напала на одну из динго. К тому времени фаю уже знали о моей безумной страсти ко всему живому и пользовались этим: при моем непосредственном участии они наладили торговлю — я долго умоляла папу позволить мне менять необходимые фаю вещи на зверей, и он наконец согласился.
У змеи была превосходная красно-коричневая кожа, которая сверкала на солнце, а на ощупь была как шелк. Я держала ее в руках и расстраивалась, что она неживая. Кристиан стоял рядом, и мы вместе исследовали каждый сантиметр этого прекрасного создания. И тут я увидела выходящую из дома Юдит. Сразу же пришла в голову мысль, что неплохо бы над ней подшутить. Сестра остановилась спиной ко мне и, конечно, не видела змею.
Кристиан ухмыльнулся, когда увидел выражение моего лица: он хорошо его знал. Я взяла змею за хвост и бросила ее на Юдит как лассо. Пролетев по прямой, она упала на плечи Юдит. Чудо, что у моей сестры не случился инфаркт. Еще большее чудо, что она со мной после этого разговаривает.
Второй моей любовью после змей были пауки. Я могла часами с неугасающим интересом наблюдать, как искусно они откладывают яйца на дереве или в кустарнике, как высасывают маленькое насекомое, запутавшееся в их паутине.
Как-то, направляясь в деревню фаю, я краем глаза заметила яркое сиянье. Заинтересовавшись, я подошла к источнику света и обнаружила на кусте огромную паутину, каких еще не видела. Паутина оплетала весь куст. Мое сердце забилось быстрее, я забыла обо всем на свете и стала размышлять, какой же вид пауков мог создать такое невероятное произведение искусства. Долго думать не пришлось: в середине паутины сидел невероятных размеров паук — крупнее я не встречала.
Это был превосходный экземпляр! Не круглый и не овальный, как обычные пауки, а узкий и прямоугольный — он сверкал всеми цветами радуги и переливался, как змея. Бриллиантово-черный цвет переходил в синий и красный. Он сидел, не двигаясь, в середине своей паутины, будто поджидал кого-то. Я не могла упустить такую удачу. Со скоростью ветра я помчалась домой искать самый большой стакан.
