Помимо того, вожди племен были ответственны за то, чтобы у мужчин их племени были женщины. Вследствие высокой смертности и полигамии женщин всегда не хватало. Часто глава племени отправлялся в путь и выкрадывал женщину из другого племени. Или мужа убивали, а женщину со всеми ее детьми похищали, отдавая в жены кому-то из членов своего племени. Но за это опять же полагалась кровная месть.
Постепенно племя фаю стало неким замкнутым кругом, который становился все более жестоким. Люди встречались только для того, чтобы убивать друг друга, и жили в постоянном страхе, потому что никто не был застрахован от кровной мести. Численность племени постоянно сокращалась, пока не осталось всего несколько сотен человек. Так и сформировалась культура, единственным смыслом которой было стремление выжить.
В этом клубке ненависти росли дети. Им незнакомы были чувства невиновности и безопасности. Людей, которых они любили, убивали и мучили на их глазах. Если обоих родителей убивали в то время, когда они отправлялись мстить, дети бродили по джунглям, пока их кто-нибудь не находил или пока они не умирали.
Однажды мы стали свидетелями этого. Отец пришел домой необычайно взволнованный: «Мне срочно нужно плыть вверх по реке. Там в джунглях три мальчика, совсем одни!»
Вождь Баоу из мести убил мужчину и женщину из племени иярике. На глазах троих детей он расчленил тела родителей, оставив мальчиков в состоянии шока в джунглях.
Ребенок фаю в лодке
Со слезами на глазах я спросила: «Мама, можно мы усыновим их? У них же больше нет родителей!»
Мама объяснила, что, по законам фаю, детей убитых берут в свою семью их родственники. Но чтобы успокоить меня, она разрешила что-нибудь подарить мальчикам.
Я принесла из кладовой крючки для ловли рыбы, лески и еще для каждого мальчика по складному ножику. Но разве от этого было легче? Мое сердце сжималось от боли, хотелось отдать им что-нибудь особенное. И я пожертвовала своим сокровищем: присоединила к подаркам пестрые стеклянные шарики.
Отец поплыл с несколькими мужчинами фаю на поиски детей. Через несколько часов он вернулся и привез троих мальчиков в возрасте от трех до семи лет. В их глазах были только страх и отчаяние. Я протянула им свои подарки и поняла, что нужно время, чтобы они им обрадовались. А в тот момент они еще не оправились от пережитого ужаса и вздрагивали при каждом звуке.
Было созвано собрание фаю, и после долгих переговоров, продолжавшихся до самой ночи, три семьи согласились принять маленького Диро и его братьев. Я еще долго не могла успокоиться под впечатлением происшедшего, и на следующий день мама предложила пойти к тем семьям с миской риса.
Когда узнаешь такое, становится понятно, почему дети фаю постоянно держатся возле родителей или сидят в привычной позе: прислонясь спиной к дереву, чтобы защититься от стрел, которые в любой момент могут вылететь из джунглей. До нашего приезда они не знали ни игр, ни смеха. Они не бегали и не шумели. Ни любви, ни прощения, ни спокойствия, ни надежды на лучшее будущее!
В это время смертность новорожденных доходила у них до 70 процентов. Продолжительность жизни взрослых людей составляла всего 30—35 лет.
Что удивительно: в глубине души фаю мечтали о мире, они не желали больше убивать и воевать. Об этом они поведали моему отцу практически в первую же встречу. Но так как все подпадали под закон кровной мести, у них не было другого выхода. Пока не появились мы. Ведь мы отличались от них не только цветом кожи, относясь к совершенно другому «племени», — мы никогда не имели ничего общего с законом кровной мести. С нашим приездом у фаю появилась надежда разомкнуть этот круг. Мы были нейтральным звеном, позволявшим нескольким племенам встретиться для переговоров, не прибегая к силе. Постепенно они и сами стали учиться спокойно общаться, делить еду, говорить об охоте. Конечно, должны были пройти годы для того, чтобы воцарился настоящий мир. Но первый шаг был сделан.
Когда ребятишки фаю играли с нами, они хоть на какое-то время забывали о кровной месте и становились такими же детьми, как мы.
Через несколько лет, когда мама открыла первую школу для туземцев, Диро, сирота, и Изор, сын вождя Баоу, на совести которого была смерть родителей Диро, пошли в один класс. Они были одного возраста и оба оказались очень умными. Поначалу воздух в классе был пропитан ненавистью. Но мама часто разговаривала с обоими мальчиками об их прошлом. И постепенно они сближались, став потом неразлучными. Когда Изор стал вождем племени после смерти отца, он сделал Диро своим ближайшим помощником. Так они живут и по сей день.
Известия из внешнего мира
Мы все глубже погружались в жизнь джунглей, но так и не стали полностью их частью: раз в два месяца нам привозили почту, которая напоминала о существовании другого мира. Это всегда было очень волнующим событием — не только для нас, но и для фаю.
Время доставки почты всегда сообщали за несколько дней по радио, и по мере приближения срока ожидание становилось все напряженнее.
— Наверняка в этот раз мне придет много писем, — радовалась Юдит, которая каждый раз расцветала, получая весточки.
— И мне тоже, и мне тоже! — вторила я.
— Сабина, — вздыхала Юдит и закатывала глаза, — ты не получишь писем потому, что не написала сама ни одного. Мама ведь уже объясняла тебе это в прошлый раз.
Но то, что объясняла мама, не доходило до моего восьмилетнего ума; я просто не могла понять, почему нужно целыми месяцами ожидать ответа, поэтому и не писала писем.
— Уж в этот-то раз я что-нибудь получу, — говорила я упрямо с детской верой в мировую справедливость.
Почту обычно привозили во второй половине дня, но с утра маме приходилось отменять уроки. Возбуждение было так велико, что мы никак не могли сконцентрироваться.
— Ну когда уже? Когда же их привезут? — спрашивал Кристиан, который часами сидел перед домом и ждал.
Отец давно перестал отвечать на этот вопрос, который слышал уже не меньше сотни раз. Он просто насвистывал, как делал каждый раз, когда игнорировал чьи-либо слова. Но на Кристиана это не действовало; он был более терпеливым, чем мы с Юдит.
Вдруг фаю начинали напряженно переговариваться. Это означало, что они уже слышат мотор маленького самолетика. Еще через пару минут и мы его слышали. Тихое жужжание, постепенно становившееся все громче. Я беспокойно смотрела в безоблачное небо, зажмуривая глаза от слепящего солнца. Вон там — маленькая черная точка в небе становилась все больше, и наконец я уже четко различала очертания самолета компании «Cessna».
