Многие обитатели балдахина обзаводятся своими территориями, большими или не очень, и эти ветки одна особь, или семья, или даже стая будут защищать от посягательств других членов своего вида. Угрожающие позы и движения плохо видны в густой листве, а пахучие метки, столь широко распространенные на земле, тут трудно и ставить и поддерживать, тем более что они вообще не очень понятны в хаотичном сплетении ветвей. Подавать звуковые сигналы значительно проще, да и разносятся они далеко, и среди верхолазов есть самые голосистые существа в мире. Обезьяны ревуны утром и вечером хором издают жуткие вопли, которые, то понижаясь, то повышаясь, звучат по нескольку минут без единой паузы. Самец гиббона распевает вместе с самкой целые дуэты, причем голоса их настолько сливаются, что создается впечатление, будто поет одна обезьяна. В лесах Амазонки одноусый звонарь — белая птичка чуть побольше дрозда — весь день сидит на вершине какого-нибудь древесного гиганта и непрерывно издает звуки, напоминающие удары молота по надтреснутой наковальне, так пронзительно и упорно, что люди внизу приходят в исступление.
Массивные ветви и сучья, несущие листву дерева, используются и совершенно посторонними растениями. В складки и трещины коры часто попадают крохотные споры папоротников и мхов, и, завершив так свой воздушный полет, пускают там корни. Прожив свой срок, они погибают, а их гниющие остатки превращаются в перегной, пригодный для существования более крупных растений. По мере того как дерево стареет, его широкие сучья обрастают рядами огромных папоротников, орхидей и бромелиевых, которые питательные вещества получают из накопившегося на суку перегноя, а влагу — из сырого воздуха с помощью свисающих с сука корней.
Бромелиевые в свою очередь обзаводятся собственной крохотной общиной жильцов. Их листья растут розетками, и основания так плотно накладываются друг на друга, что они образуют чаши, в которых скапливается вода. У этих миниатюрных прудиков обосновываются сверкающие яркими красками лягушки. Но икру они откладывают не в них, а где-нибудь на листе. Когда из икры выходят головастики, самка дает одному из них вползти к себе на спину, отправляется к бромелиевой чаше и внимательно всматривается в воду. Если никаких признаков жизни там не обнаружится, она поворачивается и начинает аккуратно пятиться, пока ее туловище не коснется поверхности воды, и головастик получает возможность соскользнуть в свой личный бассейн. Так поступают лягушки некоторых мелких видов в расчете, что комары и другие насекомые отложили в той же чаше свои яйца и головастик голодным не останется. Но один вид лягушек заботится о своем потомстве даже еще тщательнее. Самка навещает каждого из нескольких своих отпрысков раз или два в неделю и откладывает в воду рядом с ним одну неоплодотворенную икринку. Головастик быстро прокусывает желатинообразную оболочку и добирается до желтка. Таким способом самка кормит своих головастиков полтора-два месяца, а к этому времени у них отрастают ноги и они уже способны сами добывать себе корм.
Но не все растения на древесных ветвях просто безобидные жильцы, как бромелиевые. Есть среди них и беспощадные разбойники. На сучьях нередко прорастают семена фикуса, но его корни не покачиваются безобидно в воздухе, как корни бромелиевых, а продолжают расти вниз, пока не достигают земли. Там они проникают в почву и начинают всасывать гораздо больше питательных веществ и воды, чем из воздуха. С этого момента их листья на суку вверху начинают бурно расти. Новые корни ползут по суку к стволу или тянутся к нему горизонтально от уходящих в землю корней и начинают его оплетать. Крона разрастается так энергично и становится такой густой, что начинает отнимать свет у дерева-хозяина. Мало-помалу жилец закрепляет свое господствующее положение и в конце концов — быть может, столетие спустя, после того как семечко фикуса прижилось на суку, — дерево-хозяин, лишившись доступа к свету, погибает. Ствол его сгнивает, но сплетшиеся корни фикуса уже успели стать такими толстыми и крепкими, что образуют полый переплетенный цилиндр, способный стоять без опоры. Вот так фикус-душитель избавляется от своего хозяина и занимает его место в балдахине.
Другие, менее опасные приживалки — лианы — взбираются к балдахину по лесным великанам. Жизнь они начинают на земле как маленький кустик, но затем выпускают многочисленные усики, которыми нащупывают молодое деревце. Если лиане это удается, она крепко за него цепляется, и по мере того, как деревце тянется вверх, поднимается с ним и лиана, пока они вместе не добираются до балдахина. Но поскольку корни лианы остаются в земле, она не требует от дерева ничего, кроме поддержки.
Лианы, фикусы-душители и воздушные корни бромелиевых и папоротников фестонами свисают с дерева, точно канаты на корабельной мачте. Или как ваша веревка — если вы добрались до верха балдахина. Спуск вниз нетруден, хотя и требует от вас умения вязать узлы. Пропустив веревочную петлю сквозь металлическую восьмерку, вы пристегиваете ее к поясу и, стоя в стременах, можете просто соскользнуть на землю, регулируя скорость руками. Метров через десять балдахин останется вверху, и вы повиси те среди лиан и воздушных корней, за которыми видны только могучие гладкие стволы, точно массивные колонны в нормандском храме. Может показаться, что в этой пустоте между зелеными сводами вверху и землей внизу наблюдать нечего. Однако в этом воздушном пространстве происходит постоянное движение вверх-вниз: кто-то поднимается к балдахину, кто-то спускается на землю. Некоторые, как и вы, пользуются веревками. Белки взбегают наверх по лианам. Орангутан, становясь с возрастом все грузнее, уже не всегда рискует перебираться из кроны в крону по веткам, а иногда предпочитает спуститься на землю и уже оттуда по другой лиане подняться на облюбованное дерево, с завидной небрежностью перебирая руками. Как ни странно, ленивцы испражняются только на земле и обычно в одном и том же месте, а потому нередко можно увидеть, как один из них медленно спускается вниз, чтобы посетить свой нужник.
Многие птицы предпочитают перелетать из одного места в лесу в другое под балдахином, чтобы не попадаться на глаза орлам, высматривающим добычу над зеленым морем верхних ярусов. А многие и гнездятся здесь. Ары, птицы-носороги и туканы пользуются дуплами; трогоны выскребывают гнездовую нору в шаровидных гнездах древесных муравьев; хохлатые стрижи, с помощью слюны склеивая кусочки коры и перья, пристраивают к суку сбоку крохотный выступ, в котором единственное яйцо лежит так уютно и плотно, словно желудь в чашечке.
